Помедлив, Алекто опустилась рядом. Из-за тепла на всей территории Белого города не было снега.
— Все началось отсюда, — Сверр глядел в огонь. — Когда-то именно на этом месте соединились Праматерь и Огненный бог. Поэтому наш народ считается проклятым.
Алекто внезапно залюбовалась его профилем на фоне огня.
— А теперь твоя фигурка.
— Я не взяла ее с собой… — растерялась она.
— Это не имеет значения. — Потянувшись, он вынул из-за пазухи очень похожую фигурку.
— Их было всего четыре, — Сверр протянул ее Алекто, чтобы она получше рассмотрела.
— Здесь тоже есть знаки, — заметила она.
— Да, потому что она, как и твоя, была очищена огнем.
— Что это значит?
— Первый раз попала в огонь после той ночи много веков назад. — Он указал на площадку, на которой они сидели. — Тут был начертан знак, а вокруг расставлены эти фигурки, аймовэ, когда соединялись Праматерь и Огненный бог. Они имеют власть как соединять, так и разъединять — разрывать любые узы и клятвы. В тот момент на них проступили ритуальные символы, которые…
— Засветились.
— Да.
— Но мы с братом пытались снова их зажечь, помещали аймовэ на жаровню и в камин, но ничего не вышло.
— На жаровню? — недовольно переспросил Сверр. — Ты бы еще начинила гуся старым сапогом перед тем, как запечь.
— Откуда мне было знать? Ведь в первый раз знаки проступили и засветились из-за камина.
— Они засветились не из-за камина.
— Тогда из-за чего?
Сверр задумался.
— Из-за того, что в огне в тот момент кто-то был.
— То есть?
— Единственный, кто мог привнести частичку Огненного Бога — это один из тех, кого вы называете Покровителями.
Алекто поежилась, вспомнив, как выплеснулся сноп искр, когда она была в комнате, и как она уронила фигурку. И еще чье-то незримое присутствие…
— А в следующий раз это был просто огонь, оттого-то ничего и не произошло, — докончил Сверр.
— Так ты тоже под защитой Покровителя? — спросила Алекто, возвращая ему фигурку.
— Нет, я получил огонь напрямую.
— Как?
— Не знаю, я лишь помню… свет, — лицо Сверра озарилось и стало отстраненным. Он глядел куда-то вперед и словно видел то, чего не видела она, — много света. А потом знание, что огонь добрая, и всегда со мной, и что защитит меня, если я буду верен.
— Добрая? Верен?
— Да, — он посмотрел на нее, — буду чистым и не коснусь женщины, как мужчина.
— То есть ты… — Алекто смешалась, внезапно осознав, о чем они говорят.
— Никогда не был с женщиной и не должен быть, — спокойно докончил он.
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать или девятнадцать, — пожал плечами он. — А теперь скажи мне ты: откуда у тебя аймовэ?
— Мне подарил ее один человек или даже скорее… существо.
— Что ты имеешь в виду?
— Я и сама не понимаю, кто он. Он назвал меня "Лека".
— Потому что это твое истинное имя.
— Откуда ты знаешь?
— Услышал через огонь. А значит, и он услышал или просто… почувствовал его в тебе.
Но спросить, что это значит, Алекто не успела — к ним быстро приблизилась девушка, танцевавшая в ночь Солнцеворота на площади.
— Зачем ты привел ее сюда? — спросила она, уперев руки в бока. — Она не одна из наших.
— Ты знаешь, я могу приводить сюда гостей, Кэрита, — спокойно ответил Сверр, вставая.
— Чтоб она привела сюда стражу?
— Я никогда этого не сделаю, — возразила Алекто.
— Посмотри на ее одежду, за ней явятся из замка, — продолжила та, не обращая на нее внимания.
Помолчав, Сверр опустил глаза на Алекто.
— Тебе пора, пока не хватились.
Алекто чуть кивнула, и он протянул руку, помогая ей встать.
Обратный путь они проделали, кажется, еще быстрее. Краска на лице Алекто поплыла, осев золотыми пятнами на шее и одежде.
— Держи. — Она скинула накидку, когда они оказались возле крепостной стены.
— Нет, оставь это себе. Мы еще увидимся, дочка лорда.
Он исчез в снежной мгле, а Алекто, стянув накидку на груди, двинулась к замку, чувствуя, как от этих слов в сердце словно зажегся огонек.
ГЛАВА 26
Ингрид шла по замку, то и дело прячась при звуке голосов и вжимаясь в стену. В отдалении слышались крики кого-то из оруженосцев и визги убегающих девушек. Какое-то безумие. Она заторопилась дальше.
Когда всполошенные служанки прибежали и рассказали, что происходит в главном зале, она долго не могла поверить. Ведь тот, кого она знала и любила, никогда бы такого не сделал. Она вспомнила морозные узоры в колодце. Теперь ей казалось, что она и впрямь увидела там профиль Омода — но, может, он предсказывал эти самые беспорядки?
Тут впереди показался какой-то силуэт, и Ингрид поспешно спряталась в тень. Неизвестный стоял спиной к ней и чуть покачивался, будто его раскачивал ветер или свет луны, на которую он смотрел через арку галереи.
И Ингрид вдруг узнала его. Она не могла ошибиться.
— Омод, — беззвучно вытолкнули губы. — Омод, — уже громче повторила она и заторопилась вперед, спотыкаясь и ускоряя шаг.
Он начал поворачиваться.
— Я так хотела тебя повидать, хотела сказать, что… — начала она, приближаясь. В этот момент он повернулся, и она впечаталась в грудь… совершенно незнакомого человека. Или существа…
При виде свалявшихся прядей и горящих на бледном лице глаз с вертикальными зрачками из груди вырвался крик. Она хотела было отскочить, но он крепко ухватил ее за руку.
Тяжело дыша, Ингрид попыталась освободиться.
— Отпусти.
Незнакомец склонил голову набок, а потом куда-то поволок ее.
— Как-то иначе я представлял себе пребывание в замке. И короля, — произнес Рогир, растянувшись на постели.
— Праматери ради, помолчи, — воскликнула я, меря комнату шагами.
— Что? — Он приподнялся.
Я не ответила, и он, пожав плечами, завалился обратно.
— Но в одном ты права: здешнее угощение на славу.
Я уже не слушала его, размышляя, как лучше все выправить. Омода так и не удалось найти.
— И тогда она сказала, что к моему наряду лучше пойдет желтая канва, а не серая, и что она могла бы ее пришить.
— Что? О ком ты? — остановилась я.
— О твоей подруге — леди Рутвель, — удивился он. — Говорю же, она предложила…
— А где Алекто? — перебила я, внезапно осознав, что в последний раз видела ее на вечере.
— Я думал, она была с Каутином… — растерянно посмотрел Рогир в ответ.
Алекто шагала в сторону покоев, когда услышала чей-то вскрик. Мгновение она медлила, закусив губу. А вдруг это один из оруженосцев учиняет беспорядок? Ей совершенно не хотелось сейчас вмешиваться в это дело. Но вскрик повторился, и она поспешила в том направлении.
Когда она вбежала в галерею, девушку, которая кричала, почти дотащили до ее конца. Алекто замедлила шаг.
— Эй.
Юноша обернулся, и она застыла, узнав его. Служанка тоже была знакома — та самая, которую Алекто когда-то утешала, а леди Рутвель одарила лентой.
— Отпусти ее, — крикнула Алекто. И поскольку существо продолжало удерживать девушку за запястье, Алекто подхватила смерзшийся ком снега и швырнула в него. — Слышишь? Отпусти.
Ком попал в голову, и существо отпустило служанку. Та поспешно отшатнулась.
— Я Лека, — крикнула Алекто. — Это я тебе нужна.
Существо медленно двинулось к ней.
— Беги, — только и успела выкрикнуть Алекто служанке и, подобрав подол, кинулась прочь.
Она успела добежать лишь до середины двора, когда впереди возникла тень. Алекто замерла, узнав привезенного на праздник гепарда. Животное расхаживало взад-вперед на цепи, не сводя с нее светящихся глаз. Обернувшись, Алекто увидела, как к ней быстро приближается силуэт, и, зачерпнув снега, швырнула в него.
— Нет, не приближайся.
Но тот и не думал останавливаться. Когда между ними оставалось всего несколько шагов, гепард внезапно сделал огромный прыжок, сорвав цепь, очутился перед ней и, урча, ощерился на незнакомца.
Алекто присоединила к нему свой срывающийся голос.
— Не приближайся.
Существо замерло, а потом вдруг село на корточки, как, бывало, делало и издало рычание, похожее на рычание самих гепардов.
И в Алекто вдруг что-то поднялось, а потом рот распахнулся и… издал точно такое же рычание, сложившееся в "Орхо" и, казалось, потрясшее ее до основ существа. На груди стало тепло, и она поняла, что с талисманом — подарком Эли — что-то происходит. Он перестал быть просто кругом из кожи, стал чем-то настоящим, Покровительствующим, и ящерица на нем превратилась в кого-то другого, похожего на волка. С телом вдруг начало что-то происходить: оно ломалось, перерождалось и становилось… совершенным.
Чувство было настолько восхитительным, что Алекто не удержалась и понеслась вперед. Просто не могла стоять на месте. Снег бил в лицо, то ли пытаясь остановить, то ли указывая дорогу. Она знала, что позади несется тот, кто все это ей показал — показал новый мир, — и это подталкивало вперед.
В какой-то момент он оказался сбоку, а потом снова позади, а затем его силуэт замаячил впереди, затянутый снежной пеленой. И Алекто захотелось смеяться и рычать, и звать всех зверей присоединиться к этой безумной снежной гонке.
Наконец впереди, где маячила спина, показалось какое-то дерево, и Алекто с размаху запрыгнула на него, оказавшись сразу на ветке, располагавшейся ярдах в двух над землей. К ней протянулась когтистая рука, помогая забраться выше. Алекто ухватилась за нее и полезла. Они карабкались и карабкались, пока не очутились на самой верхушке, откуда открывался вид на все королевство.
Она посмотрела на того, кто был рядом, и он сверкнул в ответ своими странными глазами — наверное, такими же странными, какие были сейчас у нее — а потом распахнул рот и снова издал рев, к которому Алекто присоединила свой.
Хотелось плакать и кричать от восторга — от того, насколько прекрасной была жизнь и эта ночь. Алекто ловила ладонями снежинки, на которые рассыпалась недавняя пурга, и кидала их своему новому брату. И он что-то рычал в ответ.