Она лежала на больничной койке, маленькая, безволосая, с опухшим бледным лицом. Болезнь медленно пожирала ее изнутри. В больших карих глазах читалась боль и печаль. Ком подступил к горлу. Дмитрий взял себя в руки, оптимистичным голосом попытался взбодрить родного человека:
– Привет, мамуля! Ты сегодня замечательно выглядишь! – он положил на тумбочку пакет с фруктами. – Вот тебе витамины, кушай и скоро пойдешь на поправку.
Мать слабо улыбнулась, посмотрела на него грустным и ласковым взглядом:
– Теперь вряд ли, сынок, но может, оно и к лучшему. Тебе меньше хлопот. Измучился ты со мной и жену из-за меня потерял. Не заладились у нас с ней отношения. Девочке нужны были деньги на наряды, развлечения и туристические поездки, а ты тратил все на мое лечение…
– Мама, прекрати! Ты для меня дороже всех.
– Я знаю. Меня одно тревожит, как ты один останешься? Если бы был жив отец…
Мать была права. Отец работал на хорошем месте, и благодаря этому их семья жила безбедно. Благодаря родителю Дмитрий мог учиться, заниматься дайвингом и жить в свое удовольствие, пока отец не попал на автомобиле в страшную автокатастрофу. Его гибель стала одной из причин, спровоцировавших болезнь матери.
– Скоро и я к нему пойду, к моему Коленьке, – она заплакала, по-девчоночьи закрыла маленькими сухонькими ладошками лицо.
Сейчас она выглядела такой маленькой и беззащитной. Жалость перехватила горло, Дмитрий склонился, прижался губами к ее руке.
– Успокойся, все будет нормально. Твое пребывание и лечение здесь оплачено. Я уезжаю в командировку, на две недели, а когда вернусь, то у нас будет достаточно денег, чтобы оплатить твою операцию и лечение в лучшей клинике. Возможно, даже за границей.
– Твоя командировка, это не опасно?
– Совсем нет, но тебе придется меня подождать. Звонить недели две не смогу, так что, ты тут держись, пожалуйста…
– Что-то мне на душе неспокойно, сынок.
– Не переживай, все будет нормально. Я тебя подыму на ноги.
Теперь он должен был выполнить обещание…
С мыслями выбраться из пещеры и помочь матери, Лозинский опустился в воду, держа на плече водонепроницаемый рюкзак с вещами и деньгами, коих взял пятьсот тысяч, часть, необходимую для лечения матери. Оказавшись в зале Озерной пещеры, он вытащил из рюкзака одежду, упакованную в полиэтиленовый пакет. Она оказалась сухой. Дмитрий оделся, достал из рюкзака деньги. Триста тысяч рублей он положил в рюкзак, а две пачки по сто тысяч в два прозрачных гермопакета, которые сунул в боковые карманы куртки. С тем и направился к выходу и вскоре оказался на месте, но покинуть пещеру в этот день ему так и не пришлось. Лозинский собирался выйти из пещеры, когда увидел группу людей, которая к ней приближалась, и услышал голоса. Среди них он явственно различил картавый голос Василия Алалыкина. Дмитрий метнулся назад в пещеру. Ему пришлось проделать путь в обратном порядке, и вскоре он снова сидел в подземной камере в мокрой одежде. Через трещины в стене пещеры до него доносились голоса вновь прибывших туристов. Теперь ему оставалось дождаться, когда они уснут, а затем предпринять вторую попытку покинуть пещеру, но перед этим, чтобы убить время, он решил до конца исследовать вторую галерею. Возможно, что она имела выход наружу, и это могло оказаться его спасением. В предыдущий день Лозинский занимался заваленным камнями ответвлением, неподалеку от которого погиб Андрей, и вознамерился узнать, куда оно вело. Часть камней он отбросил и собирался сегодня окончить работу, но неадекватные действия Андрея Галактионова помешали ему. Теперь он решил вернуться к начатому делу. Стараясь не смотреть на мертвое тело напарника, он приступил к работе. Для окончания ему понадобилось около двух часов. Можно было закончить и раньше, но рана и простуда ослабили его силы, к тому же, работать приходилось в темноте, так как исходящий от фонарика свет стал тускнеть, и в целях экономии электроэнергии его пришлось использовать в щадящем режиме. Усилия не пропали даром, благодаря им, образовался лаз, в который можно было пролезть. Что Дмитрий и поспешил сделать. Он выдохнул, чтобы уменьшить объем грудной клетки и влез в образовавшуюся щель, но к ужасу застрял в нем. Умирать одному в темной пещере без надежды на помощь не хотелось. Паника на миг овладела им. Опыт подводного пловца подсказал, что надо успокоиться. Сбивая пальцы и ломая ногти на руках, он заскреб под собой, пытаясь отбросить каменную крошку из-под валуна, который уперся ему в низ живота и тазовую кость справа. Перспектива страшной и мучительной смерти придала ему сил и, вскоре, ему с трудом удалось вытащить из-под себя валун величиной с небольшую дыню.
К его немалому разочарованию ответвление оказалось небольшим гротом, размером три на четыре метра, и наружу не вело. Он собирался покинуть его, когда тусклый луч налобного фонаря упал на полуметровую золотую статую, изображавшую шаманку в рогатом головном уборе.
«Это же легендарная Золотая Баба, идол, которому поклонялись народы Севера и Сибири!» – пронеслось в голове Дмитрия.
Золотое изваяние было точной копией девушки, которую он совсем недавно видел, а ее тень соответствовала рисунку на стене в пещере Красной шаманки у ритуального кострища. Идол стоял на плоском массивном камне, поверхность которого была испещрена неизвестными Дмитрию знаками и рисунками людей и животных, нанесенными черной краской. У его подножья валялись вырезанные из кости и золота фигурки и украшения, среди которых он разглядел сарматские изделия, выполненные в зооморфном стиле. Особо среди них выделялся золотой амулет в виде орла с распростертыми крыльями. Здесь же лежала золотая прямоугольная пластина с нанесенными на ней китайскими иероглифами и изображением головы тигра. Наверху пластины было маленькое отверстие. Это была монгольская пайцза времен великого завоевателя Чингизхана. Лозинский присвистнул от удивления. Множество вопросов и предположений единовременно возникли в его голове.
«Значит, воины Тэмуджина все-таки были в пещере? Или пайцза попала сюда случайно? Если нет? Тогда, получается, что Чингизхан или иной монгольский хан из его потомков, вручили охранную грамоту местным шаманам? Зачем? Может, она должна была охранять пещеру, в которой вполне возможно похоронили хана вместе с его сокровищами? Или я ошибаюсь? Возможно, тело хана до сих пор лежит в одной из тайных пещер?»
Дмитрий перевел взгляд правее. Здесь лежала сабля, ножны и рукоять которой были украшены драгоценными камнями. Рядом с саблей Дмитрий, к немалому удивлению, обнаружил револьвер системы Нагана. Лозинский присел, осторожно взял оружие в руки. Неожиданно голова закружилась, сознание помутнело, в следующую секунду он почувствовал себя другим человеком. Сейчас он был бывшим офицером царской армии ротмистром Аристархом Павловичем Вахрамеевым, и лежал на краю болота, отстреливаясь с полусотней своих людей от красноармейцев. Тяжело дыша, к нему подполз бородатый старовер Игнат:
– Ваше благородие, Аристарх Павлович, погибнем мы здесь у гати. Надо уходить! Я знаю, как по болоту до реки добраться можно, там реку минуем и на острове в пещере Красной шаманки схоронимся. Однако уходить потихоньку надо, если все пойдем, красные заметят и всех заедино перестреляют.
Вахрамеев выстрелил из нагана, повернулся к Игнату:
– Веди. Прежде кликни по-тихому хорунжего Родионова, Айдара и Сидора Батыгина. Пригибаясь и прячась за кустами и стволами деревьев от выстрелов, они стали смещаться вправо. К ним присоединились трое бойцов отряда, названных Вахрамеевым.
Когда они отделились от основной группы и оказались в ста метрах от места боя, хорунжий Родионов окликнул Вахрамеева:
– Ротмистр! Подожди! Куда это мы?
– Уходим через болото. Игнат путь знает.
– Как же остальные? Мы ведь их на гибель бросаем?! Негоже это! Надо бы всех позвать.
Вахрамеев нервно дернул себя за ус.
– Зови.
Широкоплечий казак в папахе довольно кивнул:
– Вот это добро, ваше благородие.
Когда он повернулся к нему спиной, чтобы вернуться к остальным, Вахрамеев выстрелил. Могучее тело хорунжего дернулось, повалилось в болотную жижу. Выстрел привлек красноармейцев, их заметили, вскоре пули стали посвистывать над их головами. Одна из них настигла узкоглазого, черноволосого Айдара. Он так и остался умирать на болоте, никто не подошел к смертельно раненому товарищу, чтобы оказать помощь. Каждый спасал собственную жизнь. Бывшему купецкому приказчику Сидору Батыгину жизнь спасти не удалось. Его забрало болото. Один неверный шаг и трясина поглотила его. Как и в случае с Айдаром, товарищи по несчастью на помощь ему не пришли…
К реке вышли двое – ротмистр Вахрамеев и старовер Игнат Малыгин. Игнат снял с головы картуз, утер пот со лба, облегченно вздохнул.
– Кажется, ушли. Ну, ваше благородие, дальше вы сами. Дорогу знаете, до пещеры доберетесь, а я в Староверово лесом проберусь. Свои не выдадут, да и окромя жены мало кто знает, где я был.
Вахрамеев кивнул:
– Иди Игнат, спасибо тебе. По гроб жизни тебе обязан.
Бородач махнул рукой:
– Чего там, мне…
Выстрел ротмистра прервал его речь. Игнат дернулся от боли, выронил обрез, схватился за живот двумя руками. Вахрамеев выстрелил второй раз. Старовер упал, уткнувшись лицом в землю. Глянув на прощание на распростертое на камнях тело, Вахрамеев зашагал к реке. Там, за рекой, на острове была пещера, которая должна спасти ему жизни или принести смерть…
Рукоять револьвера обожгла ладонь, Лозинский откинул оружие от себя, недоуменно огляделся. Он снова был в пещере. Что с ним произошло, Дмитрий не понял, но предположил, что лежащие здесь предметы похоже являются хранителями информации и прикосновение к ним переносит его в тело их бывшего хозяина. Так ли это, стоило проверить.
Отдельно, на камне, у ног изваяния, лежали два перстня и кольцо. Перстни были золотыми. На одном, скорее всего, выполнявшим в прежнее время роль печати, была изображена утка, второй был украшен сапфиром. Кольцо было серебряным, со свастикой, рунами, дубовыми листьями и черепом с костями. Дмитрию приходилось видеть такое раньше, у приятеля эзотерика и в интернете. Сомнений быть не могло, это было кольцо «Мертвая голова», которым награждали офицеров СС. Дмитрий взял кольцо со свастикой, надел на безымянный палец левой руки, как это делали эсесовцы. На короткое время головокружение, тошнота и помутнение сознания повторились вновь, когда они отступили, Лозинский вновь лежал на краю болота, теперь он был не ротмистром Аристархом Павловичем Вахрамеевым, а членом диверсионной группы и сотрудником секретной организации СС «Аненербе» Георгом Циммерманом, в руке он сжимал не револьвер «Наган», а пистолет «Вальтер». Группе почти удалось добраться до пещеры Красной шаманки, когда их обложили и прижали к болоту бойцы НКВД. Теперь из шести человек осталось трое, сам Георг, командир группы обер-лейтенант Харальд Штакельберг и русский по фамилии Рябчиков. Их судьба была предрешена. Со всех сторон раздавались редкие пистолетные и винтовочные выстрелы, время от времени треск автоматов, слышались крики и лай собаки. Циммерман решил судьбу перехитрить, метнулся к кустам в сторону от товарищей по несчастью, отбежал около полусотни метров вдоль зыбуна, снял ватник, завернул в него камень размером с лошадиную голову, бросил в болото. Трясина быстро поглотила «подарок» Циммермана. Туда же отправилась и кепка. Георг шагнул в болото, но дальше не пошел, двинулся вдоль берега, и остановился чер