— Сьюзан ранена! — простонала Бренда, показывая на свою старшую подругу.
Маврикий был зачарован — но не видом двух обнаженных девочек, не маленькой грудью Сьюзан, а видом крови на ее ногах. Августус как будто примерз к месту.
— Прекрати, девчонка! — резко сказала Магда Бренде и оттолкнула ее в сторону. Глаза опекунши сузились, в голосе послышалось презрение. — Ты мерзкая, грязная девка! — рявкнула она на Сьюзан. Сорвав с металлического крючка влажное полотенце, она бросила его перепуганной одиннадцатилетней воспитаннице. — Возьми это! Промокни кровь!
— Что это такое, мисс? — боязливо спросила Сьюзан. — Я умираю, да?
— Разумеется, нет. — Ни малейшего признака сострадания не слышалось в голосе Магды, только гнев и отвращение. — Ничего с тобой не случилось.
— А почему у меня кровь идет?
— Потому что ты нечиста. Это обычная женская болезнь, проклятие Господа нашего, насланное на нас за первородный грех.
— Но я не грешила, мисс. Клянусь, я не делала ничего плохого!
— Ну так сделаешь. Ты слишком уж молода для менструаций. — Магда как будто выплюнула это слово, словно оно само по себе уже было чем-то чудовищным. — Ты безнравственная девчонка!
Августус наконец заговорил, и его голос звучал жестко:
— Ее следует держать отдельно от других, иначе ее нечистота замарает всех.
Бренда, забившись в угол ванной комнаты, негромко всхлипывала. Сьюзан отшатнулась от Магды и прижалась к кафельной стене ванной.
— Пожалуйста, помогите мне, — умоляюще произнесла та, взглянув на воспитателей.
Магда схватила ее за запястье.
— Идем со мной. У нас найдется местечко для грязных девчонок.
Она дернула Сьюзан к себе, и девочка, чтобы не упасть, шагнула вперед, все еще прижимая к низу живота краснеющее от крови полотенце.
Августус схватил девочку за другую руку, и Маврикий поспешно отступил от двери ванной комнаты. Брат и сестра выволокли согнувшуюся девочку наружу.
— Мое платье! — вскрикнула Сьюзан, волоча ноги по полу.
Августус и его сестрица лишь крепче ухватились за ее руки и потащили воспитанницу по галерее.
— Там, куда ты идешь, тебе не понадобится одежда, — насмешливо сказала Магда.
Остальные дети сгрудились у лестницы, ведущей в спальни, и ни один из них не осмелился сделать даже шаг в сторону галереи. Двое самых маленьких, Стефан и Пэйшенс, цеплялись за Евгения Смита, и оба плакали.
Маврикию никогда не забыть выражения бесконечного стыда на лице Сьюзан, когда ее, обнаженную, тащили мимо друзей, и он никогда не забудет чувства самодовольства, охватившего его самого, когда он плелся следом за опекунами, хотя и был более чем заинтересован состоянием девочки. Может, она как-то умудрилась порезаться? И что, кровь так и будет идти, пока Сьюзан не умрет?
Сьюзан непрерывно визжала, пока брат и сестра волочили ее вниз по лестнице и через большой холл, и пятна крови падали на пол, отмечая ее путь. Но Криббены не обращали внимания на отчаянные мольбы девочки — она поняла, куда ее ведут, и просила не делать этого. Маврикий остановился на галерее перед лестницей и наблюдал за ними. На суровом лице Магды отразилась мрачная злоба, когда Августус решительно шагнул вперед и в его глубоко сидящих глазах вспыхнула ненависть, а на тонкой нижней губе выступила пена. Именно в тот момент Маврикий, которому исполнилось всего двенадцать лет, но который был не только крупным, но и весьма умным и сообразительным для своего возраста, отчетливо понял, что в его опекуне таится безумие, едва прикрытое благопристойной внешностью, но готовое прорваться наружу в любой момент. Мальчику много раз приходилось видеть, как Августус впадает в ярость, но в этот вечер в темных глазах Августуса он заметил с трудом подавляемую жажду убийства. Маврикий ощутил это сразу, как только увидел взгляд опекуна, и его охватил глубокий страх, благоговейный страх. И чувства подсказали ему, что он всегда будет и бояться, и боготворить Августуса, даже после его смерти.
Магда ждала у двери подвала, пока ее брат тащил вниз упиравшуюся девочку. Отчаянные вопли Сьюзан разносились по холлу, усиленные кирпичными стенами подвала и узкой лестничной клеткой. Но внезапно девочка замолчала.
Маврикий услышал тяжелые шаги по скрипучей узкой лестнице, и вот уже Августус стоял в дверях подвала рядом с Магдой. Дети, наконец решившиеся подобраться к ограде галереи и смотревшие сквозь балюстраду, разом шарахнулись назад, к лестнице наверх. Бренда Проссер, наконец-то одевшаяся и вышедшая из ванной комнаты, побежала за остальными. Только Маврикий продолжал наблюдать, напуганный, но и зачарованный. В этот момент он всерьез подозревал, что Сьюзан Трейнер убита в подвале. Но слова Августуса, обращенные к сестре, рассеяли его подозрения.
— Она останется там, пока вся грязь не вытечет из ее тела. Я посоветовал ей помолиться о своей нечистой душе, и она не получит еды, пока истечение не закончится.
— Но это же несколько дней, брат, — услышал Маврикий слова Магды.
Лицо Августуса казалось высеченным из гранита, оно было жестким и лишенным выражения.
— Это будет ей наказанием. Дашь ей только воды.
Не произнеся больше ни звука, Магда заперла дверь подвала и пошла следом за братом в гостиную, которая использовалась как кабинет. Новая запись в черной книге, подумал Маврикий, довольный тем, что его собственное имя ни разу не было начертано на страшных страницах.
Он еще некоторое время сидел на верхней ступеньке лестницы, ожидая, не позовут ли его хозяин или хозяйка. Прошло около часа, но внизу было тихо, Криббены так и не вышли из кабинета, и Маврикий с большой неохотой отправился в спальню, в постель. А на следующее утро дела в Крикли-холле пошли из рук вон плохо.
Маврикий Стаффорд устроился поудобнее в своем уютном уголке. Не спеша смакуя остатки бренди, он прислушивался к буре, неистово грохотавшей снаружи. Ему чудилась некая ирония в том, что он, будучи мальчиком, выглядел намного старше своих лет, а теперь выглядит куда моложе стукнувших семидесяти пяти. Народу в баре заметно поубавилось, а некоторые из оставшихся открыто признавались, что сильно тревожатся из-за не утихающего дождя и того, что он может натворить на верхних вересковых пустошах. Все они отлично помнили историю деревни, хотя последнее большое наводнение и случилось более шестидесяти лет назад, — им казалось, что меры предосторожности, принятые с тех пор, могут оказаться недостаточными, чтобы предотвратить новую катастрофу.
Маврикий поставил бокал на стол и улыбнулся себе под нос. Он ничего не опасался. Он пережил одно наводнение, переживет и другое. Чувствуя себя прекрасно наедине с собой, Маврикий снова углубился в созерцание картин прошлого.
Мисс Линит. Мисс Нэнси Линит. Эта чертова маленькая мятежная сучка. Маврикий ругался редко, даже мысленно. Августусу Криббену не нравилось, когда Маврикий ругался. Но трудно было не разъяриться из-за этой учительницы, разрушавшей все подряд.
Маврикий помнил, в тот день она явилась в Крикли-холл как обычно — в семь сорок пять. И как только она вошла в класс, сразу заметила, что одной из ее учениц не хватает. Где Сьюзан Трейнер, спросила она учеников. Сначала ей никто не ответил, все были слишком напуганы, но когда мисс Линит повторила вопрос, Бренда Проссер, та одиннадцатилетняя дрянь, что предыдущим вечером была в ванной комнате вместе со Сьюзан, заговорила. Она рассказала учительнице, что Сьюзан заперта в подвале. Мисс Линит была ошеломлена, особенно когда узнала, что девочка провела в подвале всю ночь, и она сильно разгневалась, когда ей объяснили причину наказания.
Она тут же быстро вышла из классной комнаты.
Маврикий бросил на Бренду угрожающий взгляд.
— Тебе здорово попадет, — сказал он ей.
Дети, хотя и стали в Крикли-холле тихими и застенчивыми, все же подкрались к открытой двери классной и стали прислушиваться. Только Маврикий оказался достаточно храбрым, чтобы выйти наружу.
Они слышали, как мисс Линит ссорилась в кабинете с Магдой Криббен, и хотя не могли разобрать всех слов, уловили общий смысл сказанного.
Молодая учительница говорила старшей женщине, что оставлять Сьюзан Трейнер на всю ночь в подвале было просто возмутительно и бесчеловечно. Магда отвечала тихим ровным голосом, но дети без труда поняли, что она была в ярости и не соглашалась с молодой учительницей. Магда предостерегала мисс Линит, чтобы та не вмешивалась не в свои дела, говорила, что школьная дисциплина ее не касается. И только когда мисс Линит заговорила о том, что Сьюзан не сделала ничего плохого и случившееся с ней совершенно естественно для растущей девочки, Магда повысила голос.
— Эта девчонка грязна! Она слишком молода для того, чтобы на нее свалилось это проклятие! Она должна была совершить нечто слишком безнравственное, чтобы Господне наказание свалилось на нее в таком возрасте!
— В этой школе слишком часто наказывают всех детей. Они даже разговаривать боятся. Я с трудом могу добиться от них хотя бы слабой улыбки, до такой степени они забиты!
— Мистер Криббен узнает о вашей дерзости, — ответила Магда натянутым тоном.
Маврикий помнил, в то утро Августус ушел из дома рано, чтобы успеть на автобус в Меррибридж, где у него были какие-то дела в местном отделении Министерства образования.
— Очень хорошо, — вызывающе сказала мисс Линит. — Я хотела бы обсудить с ним этот вопрос. Дела не могут и дальше продолжаться так же, как сейчас. Я решила подать рапорт на вас школьным инспекторам и местным властям.
И с этими словами учительница вышла из кабинета и направилась прямиком к двери подвала. Ключ, как обычно, торчал в скважине, и мисс Линит быстро повернула его здоровой рукой. Потом включила свет на лестнице, ведущей вниз, и дети услышали, как она быстро спускается в подвал.
Должно быть, она сначала о чем-то поговорила со Сьюзан Трейнер или, по крайней мере, попыталась немного успокоить девочку, потому что прошло несколько минут, прежде чем она появилась снова вместе с обнаженной Сьюзан, которая прижималась к учительнице, измученная страхом и стыдом. Сьюзан прижимала к ногам насквозь пропитанное кровью полотенце, но кровь капала с него, оставляя крошечные красные пятнышки на каменном полу холла. Старшие дети застыли в дверях классной комнаты, наблюдая за тем, как учительница помогает их подруге подняться по широкой лестниц