Наконец, граф Стагарт напал на след, который привел его к успеху и положил конец неслыханным дотоле преступлениям.
Однажды нас вызвали к мистрис Чемберлен в Нью-Йорк. Эта дама была очень хорошей знакомой Стагарта, который знал ее еще с того времени, как он впервые появился по ту сторону океана. Мы находились тогда в Сан-Франциско. В письме мистрис Чемберлен так настоятельно просила Стагарта приехать, что он, не медля ни минуты, решил отправиться на приглашение.
Когда нас приняла мистрис Чемберлен, я мог заметить, что лицо ее носило на себе отпечаток мучений и ужаса.
— Все еще можно исправить, — сказала она моему другу. — Дайте мне надежду, что на этот раз усилия ваши увенчаются успехом; ведь в противном случае, мне и всей моей семье грозит разорение.
— Как так? — спросил Стагарт. — Мне не нужно вас уверять, что я приложу все старания, чтобы оказать вам помощь, но ведь вы мне еще не сообщили, какая опасность грозит вам и вашей семье.
Мистрис Чемберлен подошла к своему письменному столу, стоявшему в углу комнаты, открыла потайной ящик и вынула несколько писем.
Каждое из этих писем было написано другой рукой. Почерки были так различны, что это сразу бросалось в глаза. С другой стороны, они были так естественны, что казалось невероятным, чтобы они могли быть написаны измененным почерком. Все эти письма были посланы из разных городов.
Одно было послано из Канзас-Сити, другое из Сан-Франциско, третье из С.-Луи, четвертое из Филадельфии. На каждом из этих писем на заголовке почтовой бумаги находилось изображение маленькой кровавой руки.
Вот содержание первого письма:
«Мистрис Чемберлен
в Нью-Йорке.
Союз „Кровавой руки“ сообщает вам, что вы присуждены к уплате союзу суммы в полмиллиона долларов.
Мы знаем, что вы храните ваше состояние в германских банках, в противном случае мы бы уже давно явились к вам с визитом.
Мы обращаем ваше внимание на то, что вы должны доставить нам деньги в течение четырех недель и притом следующим образом:
Вы поручите кому-нибудь одному явиться с деньгами через четыре недели в Центральный парк, по ту сторону бассейна, где его будешь ждать посланный.
Предупреждаем вас, чтобы вы не думали захватить этого человека хитростью или силой. Это вызвало бы погибель всей вашей семьи.
Если вы уклонитесь от наложенного на вас взыскания, то мы наложим на вас штраф в размере миллиона долларов.
Кровавая рука».
Стагарт положил в сторону это письмо и посмотрел вопросительно на мистрис Чемберлен.
— Что вы сделали, получив это письмо?
— Я уведомила полицию, — ответила та. — Все мое состояние равняется полутора миллионам долларов, таким образом, полмиллиона составляют третью часть моего состояния. Но, кроме того, как американка, я, конечно, возмущена подобным террористическим актом.
— А полиция, — перебил ее Стагарт, — наверное, сделала какую-нибудь глупость и, вероятно, задумала арестовать посланного?
— Да, — ответила мистрис Чемберлен. — Центральный парк был оцеплен в назначенный день целой армией сыщиков.
— Ну… и?..
— Никто не пришел. Полиция удалилась и упрекнула меня в том, что я напрасно ее потревожила. Но уже через два дня после этого я получила вот это письмо из С.-Луи. Прочитайте его.
Мой друг взял письмо. Оно гласило:
«Мистрис Чемберлен в Нью-Йорке.
Вы не только не исполнили нашего приказания, но даже оказали нам сопротивление. У вас прелестная семнадцатилетняя дочь.
Через три месяца ваша дочь станет самой ужасной преступницей. Через год вы будете молиться за упокоение ее души на кладбище.
Это будет вам наказанием за то, что вы осмелились не повиноваться нам.
Кровавая рука».
Следующее письмо было написано в стиле телеграммы:
«Через две недели вашу дочь обвинят в воровстве.
Кровавая рука».
Последнее письмо, написанное четыре недели спустя, гласило:
«Через три месяца ваша дочь будет обвинена в убийстве…
Кровавая рука».
Стагарт сложил письма и положил их в боковой карман своего сюртука.
— Вы понимаете, — сказала напуганная мистрис Чемберлен, — что я потеряла голову. Первое письмо рассердило меня, второе уже испугало. Но я быстро овладела собой.
Я подумала, что здесь дело идет только о пустых угрозах. Но таинственность трех писем расстроила мои нервы. После четвертого письма покой мой был окончательно нарушен. Я знала, что вы находитесь в Сан-Франциско и поэтому решила обратиться к вам и отдать свою судьбу в ваши руки, так как лучшего защитника я не могу найти.
— Я целых четыре года не видел мисс Эллен, — проговорил Стагарт. — Мне было бы очень приятно возобновить с нею знакомство.
— Бедная девочка ничего не знает о всей этой истории.
— Совершенно напрасно, — возразил мой друг. — Я держусь того мнения, что она должна быть в курсе всего дела. «Кровавая рука» является силой, против которой даже я не могу бороться обычными средствами. Мы должны предвидеть, что вашей дочери не придется, быть может, рассчитывать исключительно на мою защиту, а что ей придется защищаться самой. И, таким образом, будет возможно разрушить гнусные планы «общества кровавой руки».
— И вы действительно думаете, — спросила мистрис Чемберлен, — что эти люди осмелятся привести в исполнение свои гнусные угрозы? Даже если они узнают, что вы, величайший сыщик всего мира, охраняете мой дом?
На лице Стагарта показалась горькая усмешка.
— Напротив, мистрис Чемберлен, примиритесь с мыслью, что вы подвергаетесь теперь гораздо большей опасности.
В этот момент вошла прелестная молодая девушка с золотистыми волосами и голубыми глазами.
Она не сразу узнала моего друга, но затем бросилась к нему.
— А! — воскликнула она, — как мило с вашей стороны, что вы нас навестили! Четыре года мы с вами не виделись! Я часто думала о вас! Но я никак не предполагала, что вы приедете так внезапно, без всякого предупреждения!
— Не правда ли? — ответил мой друг. — Такие люди, как я, всегда отличаются невежливостью. Ты видишь, как я невежлив: я тебе говорю «ты», как говорил раньше, когда ты носила коротенькие юбки. Впрочем, я позволяю тебе ответить таким же образом на мою невежливость.
Я рассчитываю пробыть здесь довольно долгое время и всецело посвящу себя твоему обществу.
Позволь тебе представить моего друга, Макса Ладенбурга.
— Ах, да, — воскликнула Эллен, — я очень много слышала о вас. Мне очень приятно познакомиться с другом и спутником нашего дорогого графа.
Мы отправились ужинать в столовую.
Разговор вскоре принял самый сердечный характер.
В тот самый момент, когда Стагарт оживленно болтал с Эллен, прислуживавший у стола лакей наклонился с левой стороны к моему другу с блюдом в руках. Он стоял между мною и моим другом, так что голова его приходилась в уровень с головой Стагарта.
Налево была стеклянная дверь, выходившая на веранду. Против нас было несколько окон, справа дубовая дверь в соседнюю комнату.
В тот момент, когда лакей, как я только что говорил, наклонился с блюдом, оно выпало из его рук и упало на пол. Он схватился левой рукой за голову и, не издав ни единого звука, упал.
Дамы вскочили с криком ужаса. Стагарт же, перешагнув через лежащего лакея, бросился одним прыжком к двери и выбежал в сад.
Мы услыхали три выстрела один за другим, и я снова опустил на пол голову лакея, которую я приподнял, чтобы исследовать, что с ним случилось, и выбежал вслед за Стагартом.
Но он уже вернулся.
Он был очень бледен, когда взял меня под руку и тихо проговорил:
— Война между мною и «кровавой рукой» окончательно объявлена. Наш приезд в Нью-Йорк уже стал известным.
— Ты не попал в негодяя? — спросил я.
Он покачал головой.
— Это было невозможно. Я видел только, что какая-то фигура перелезала через стену, но темнота мешала мне прицелиться в нее.
Я хотел преследовать убежавшего, так как, осветив дорожку сада своим электрическим фонарем, я увидел на земле ясные кровавые следы.
Но Стагарт меня остановил.
— Бога ради, ни шагу дальше, ведь тебя ждет верная смерть. Я никак не думал, что «кровавая рука» располагает такой блестяще организованной разведочной частью. Нам не остается ничего другого, как в интересах этого дома и моего успеха исчезнуть как можно скорее.
— Как! — воскликнул я, — ты хочешь очистить позицию?
— Так может показаться, — ответил Стагарт, — но на самом деле я буду бороться на жизнь и смерть.
Мы увидели, как мимо нас пробежали два лакея с фонарями за доктором.
Мы поспешно вошли в столовую.
Дамы убежали в свои комнаты и там заперлись.
Лакей лежал недвижимо посреди комнаты на полу.
Стагарт приподнял его голову. Никакой раны не было видно.
Всякий другой мог бы предполагать, что его поразил удар.
Но Стагарт указал на маленькую, величиной с горошек, рану на левом виске.
— Он убит, — прошептал он. — Он пал жертвой страшной случайности. Благодаря этой случайности я спасен. Я вижу в этом указание судьбы на необходимость бороться с этими бандитами всеми имеющимися в моем распоряжении средствами. Если бы лакей не нагнулся в тот момент, я бы теперь лежал мертвый на его месте.
— Я не понимаю, что это за маленькая рана, — заметил я. — Я вижу, что в череп проникла пуля величиной едва с горошек. Но каким образом могла она пробить с такой силой черепную кость, раз мы даже не слышали выстрела?
— Преступник стрелял из духового ружья.
С этими словами он подошел к стеклянной двери и указал на маленькое круглое отверстие.
Убийца, очевидно, стоял за дверью и, воспользовавшись моментом, когда никто не смотрел на веранду, прицелился и выстрелил.
Несколько минут спустя явился доктор и констатировал смерть. Через час явилась полиция, и ей только оставалось удостоверить факт убийства.