Петра взяла ее, готовая разрыдаться.
– Вы самый чудесный человек.
Он покачал головой.
– Вам удивительно легко доставить удовольствие. В отличие от неё. – Он взял на руки тявкающую собачку. – Тихо. – Кокетка замолчала, но смотрела на него укоризненно. – Прости, малышка, – сказал он, отдал собачку Петре и вышел.
Петра терла руки в холодной соленой воде, пока не осталось и следа крови. Но она не могла стереть воспоминания о ее кинжале, врезающемся в плоть, и о хлынувшей горячей крови. И о сдавленном крике раненого.
Она не хотела этого делать. Он был крупным мужчиной, и, когда Кокетка отвлекла его, просто ткнула кинжалом вперед и попала именно туда. Она забыла о ноже и жертве, схватила Кокетку и убежала.
Она вспомнила о пустых ножнах для кинжала и сняла их. Теперь они бесполезны и могут стать уликой. Петра засунула их под одно из сидений и осмотрела свое платье под кремовой нижней юбкой. Кровь на нем не была видна на фоне цветочного рисунка.
Но в ее памяти эти пятна останутся навсегда. Шекспир знал, о чем писал.
Глава 16
Робин помогал готовить корабль, не переставая высматривать Варци и его людей. Ему очень не хотелось оставлять Петру одну в ее нынешнем состоянии, но он не мог рассчитывать на наблюдательность матросов. В любом случае чем меньше они проводят времени наедине, тем лучше. Напряжение, опасность и необходимость действовать создавали странные импульсы и разрушали самоконтроль.
Солнце почти село, и вода начала подниматься. Пассажиры спокойно садились на пакетбот, но ящики, сундуки и другой багаж все еще загружали в трюм. Поблизости люди садились на небольшие, лично нанятые суда. Робин увидел одно, в котором уже сидели люди, и другое, на которое под тщательным присмотром грузили ящики. Бургундское? Портвейн? Коньяк?
– Вы убегаете от злодеев, монсеньор?
Робин обернулся и увидел парнишку. Длинное лицо и нос говорили о том, что он сын капитана.
– Можно и так сказать, – ответил Робин. – Ты свободен? Если да, то помоги мне посторожить.
– Хорошо, монсеньор!
– Тогда заберись повыше и высматривай любого, кто ведет себя странно. Не садится на корабль, например.
Мальчишка проворно забрался на паруса, охотно выполняя поручение. Парнишка был Робину по душе, но, увы, это не игра. Так же как его чувства к Петре д'Аверио. Они могли изменить, а возможно, и разрушить его жизнь.
Робин прислонился к канату, наслаждаясь свежим ветром и золотистым вечерним светом, наблюдая за пустеющим причалом. Он думал о семье, долге и о матери, все еще горевавшей по своему мужу и ожидавшей, что Робин будет его копией, став графом Хантерсдаун.
Его родители, добрые и заботливые, все внимание сосредоточивали на том, чтобы подготовить его к его будущему. Его учителя и наставники тщательно отбирались, а его успехи отслеживались. Его так же тщательно тренировали в элегантности, остроумии и шарме, как в латыни, греческом и науках. Он знал музыку и все искусства, и с юности его поощряли быть покровителем согласно его вкусам. Он не обладал особыми талантами, но никто не может быть совершенством.
Его родители выполняли роль моделей, и он видел их именно такими – люди интеллекта, изящества и любезности. Ничто не было менее элегантным, чем излишнее проявление эмоций, особенно тех, что связаны с романтической любовью, а романтической любви не было места в вопросе брака, особенно для будущего графа. Нужно было выбрать невесту, близкую по характеру, образцового поведения, из подходящей семьи и с хорошим приданым. Родители Робина собирались подобрать ему идеальную невесту, и Робин не возражал, полностью доверяя их выбору. Он просил только подождать, пока ему не исполнится тридцать. Поскольку у него было два младших брата, родители согласились, взяв с него обещание не жениться без их согласия.
Он считал это обещание все еще имеющим силу, а его мать никогда не одобрит Петру д'Аверио. Робин знал ее всего несколько дней. Нищая незаконнорожденная дочь английского лорда, который, вполне возможно, откажется от нее.
Робин не думал, что Петра лжет, но ее мать могла быть не до конца искренна. Если у нее была связь с актером, наемным солдатом или даже с лакеем дворянина, она могла сказать, что это был дворянин.
Послала бы она после этого свою дочь искать его?
Увы, бывает, что ложь превращается в правду в головах некоторых людей, особенно через двадцать трудных лет.
Конечно, Петра была бы идеальной любовницей, возможно даже на всю жизнь, но она, подвергаясь огромному риску, бежала через всю Европу, чтобы избежать именно этого.
Поэтому Робин отпустит ее. Благополучно доставит ее куда-нибудь, даст ей денег, если она их возьмет, и забудет о ней.
Петра сидела на скамье, прислушиваясь к суете на пристани и наблюдая за заходом солнца. Корабль стал чуть сильнее покачиваться, что, видимо, означало начало прилива. Петра никогда не была на море, если не считать каналов и лагуны Венеции, и надеялась, что Господь избавит ее от морской болезни.
Потом она услышала визгливый крик. Леди Содуэрт! Петра выглянула наружу. Да, это была она. Леди Содуэрт, видимо, опаздывала и подгоняла своих детей к соседнему кораблю. Джорджи вырвался из рук, чтобы бежать – слишком близко к краю пристани. Петра готова была броситься ловить мальчишку, но его схватил матрос, сунул под мышку и понес на корабль.
Петра отпрянула. Будь у Лудо хоть капля ума, он бы оставил ее в покое. Она терпеливо вынесла бы путешествие вместе с леди Содуэрт и уже завтра прибыла бы в Дувр. Она никогда не встретилась бы с Робином Бончерчем и не познала бы серьезных мук.
Завтра она поехала бы с леди Содуэрт в Лондон и… и как-нибудь смогла бы двигаться дальше. В худшем случае она нашла бы убежище у Терезы Имер. Тереза наверняка не откажет дочери своей покровительницы.
Петра задумалась. Если Тереза стала теперь такой известной дамой, может быть, она знает ее отца? Когда она избавится от Робина, возможно, ей следует посетить ее дом в Сохо. Неразумно доверять такой женщине свой секрет, но до нее могли бы дойти слухи или сплетни. В конце концов, красивый нежный юный любовник ее матери с темными задумчивыми глазами был теперь влиятельным человеком. Настолько влиятельным, что его иногда называли Темным Маркизом или даже Черным Кардиналом – темной силой за троном.
Ходили о нем и другие слухи. Якобы он убил на дуэли человека, оскорбившего его сестру, и его мать тронулась умом. Мать Петры отрицала такую возможность, но…
Петра обещала матери отправиться прямо к отцу, но не могла отдать себя во власть грозному маркизу Ротгару до тех пор, пока не убедится, что это безопасно.
Робин увидел, как Пауик и Фонтейн садятся на пакетбот вместе с мужчиной и женщиной в плащах. Он поискал Варци, но не увидел его. Мерьен начал выкрикивать приказы, и команда бросилась их исполнять. То же самое происходило и на других кораблях. Прилив был в разгаре, и путешествие началось.
Может быть, Варци решил не продолжать свое преследование в Англии?
Робин повернулся, чтобы уйти в «каюту», но парнишка окликнул его. Робин обернулся и увидел человека, бегущего по пристани вдоль готовящихся к отплытию кораблей. Фехтовальщик Варци.
Проклятие!
Робин нырнул в каюту, бросился на пустую скамью и сказал Петре:
– Пригнитесь.
Кокетка, черт ее возьми, прыгнула на него с радостным тявканьем. Он сказал «цыц», накрывая ее мордочку рукой, и собачка затихла.
Бегущий человек что-то спрашивал на каждом корабле. Топот сапог стих напротив «Кулика».
– Капитан! – Итальянский акцент. – Я потерял своих друзей. Молодая пара, он с золотисто-каштановыми волосами, она с темными, очень короткими. У них маленькая белая собачка.
Петра открыла рот, и Робин покачал головой.
– Не здесь, месье, – крикнул в ответ Мерьен. – У нас два занудных старика со слугами, которых, похоже, стошнит еще до того, как мы отплывем.
Человек побежал дальше.
– Варци знает! – выдохнула Петра.
Робин перекатился на бок и попытался улыбнуться.
– Я, конечно, надеялся, что они не узнают чуть дольше, но это не имеет значения. Мы отплываем и свободны от них. Нет-нет, пока не выглядывайте.
Она снова легла, глядя вверх, и он увидел четки, двигающиеся в ее пальцах.
Монашка. Теперь, когда она была без своего облачения, он постоянно забывал об этом. Быть может, его мать-католичка одобрит монашку? В качестве невесты? «Не будь идиотом».
– Варци не остановится, – прошептала она.
– Не беспокойтесь. В Англии он будет на моей территории.
– Вы что, переодетый король Георг?
Он сел, чувствуя крен, когда «Кулик» поймал ветер. Робин вытащил монету и протянул ей:
– Ничуть не похож.
Она внимательно осмотрела профиль в тающем свете.
– Тут я вам верю, тем более, почему вы считаете себя там неуязвимым для Варци?
– Доверьтесь мне. Если он в Англии попытается нарушить закон, я просто уничтожу его.
Она вздохнула, и он понял, что опять рассердил ее. Возможно, ему следовало сказать ей о своем ранге, но он предпочел сохранить свою личность в тайне. Он может ее где-нибудь устроить, и Робин Бончерч благополучно исчезнет.
– Робин, – сказала Петра, – Варци проследит за вашими людьми до Лондона. И если не найдет меня, схватит их и будет пытать.
– Он не сможет. Они поедут почтовым дилижансом, а потом сразу в мой дом. Там они поставят в известность моего друга, майора Королевской конной гвардии, который позаботится, чтобы никто не смог даже приблизиться к ним. А мы с вами из Фолкстоуна поедем к другу по соседству, где тоже будем в безопасности.
«И это раскроет все секреты, – подумал Робин, – если я не смогу предупредить Торна». Почему все так сложно?
– Или где мы подвергнем вашего друга опасности, – возразила Петра. – Неужели не понимаете?
Робин отодвинул Кокетку и соскользнул со скамьи, чтобы сесть, скрестив ноги, на пол возле нее, и увидел на ее лице следы слез.
– Почему вы не можете довериться мне? Я смогу защитить вас.