Звучание органа прекратилось, и Роберт услышал, как инструмент закрыли.
«Я посмотрю на этого нового органиста, — подумал он, — кто это может позволить себе похоронить свой талант в Одли и играть чудесные фуги Мендельсона за жалованье шестнадцать фунтов в год». Он помедлил возле крытой галереи, ожидая, пока органист спустится с шаткой маленькой лестницы. Уставший от тревожных мыслей и с перспективой провести в ожидании еще пять долгих часов, мистер Одли был рад отвлечься хоть ненадолго. Поэтому он позволил себе удовольствие удовлетворить свое любопытство относительно нового органиста.
Первым на крутых каменных ступеньках появился мальчик в плисовых штанах и темном холщовом халате, который тащился по лестнице, без нужды громыхая своими подбитыми гвоздями ботинками и с лицом, покрасневшим от дутья в мехи старого органа. Сразу же за мальчиком шла молодая леди, очень просто одетая в черное шелковое платье и большую серую шаль, которая вздрогнула и побледнела при виде мистера Одли.
Молодая леди была Клара Толбойс.
Изо всех людей на земле меньше всего ожидал и желал Роберт увидеть ее. Она сказала ему, что собирается навестить друзей, живущих в Эссексе, но графство большое, и деревня Одли одна из самых безвестных и уединенных.
То, что сестра его пропавшего друга оказалась здесь — здесь, где она могла следить за всеми его действиями и вывести из них тайную работу его ума, проследив его сомнения до их источника — все это увеличивало его трудности, чего он никак не ожидал. Это опять вернуло его к сознанию собственной беспомощности, и он мысленно воскликнул: «Более сильная рука манит меня вперед по темной дороге, ведущей к неизвестной могиле моего пропавшего друга».
Клара Толбойс заговорила первой.
— Вы удивлены, увидев меня здесь, мистер Одли, — промолвила она.
— Очень удивлен.
— Я говорила вам, что собираюсь в Эссекс. Я уехала из дома позавчера. Когда я уезжала, то получила ваше телеграфное послание. Подруга, у которой я остановилась, — миссис Мартин, супруга нового приходского священника в Маунт-Стэннинге. Сегодня утром я спустилась осмотреть деревню и церковь, и поскольку миссис Мартин должна посетить школы с викарием и его женой, я осталась здесь и поиграла на старом органе. Я даже не знала, пока не приехала сюда, что здесь есть деревня под названием Одли. Это местечко названо по фамилии вашей семьи, я полагаю?
— Я думаю, что это так, — ответил Роберт, удивляясь ее спокойствию, в отличие от собственного смущения. — Я смутно припоминаю историю какого-то предка, которого звали Одли из рода Одли в правление Эдуарда Четвертого. Могила за оградой у алтаря принадлежит одному из рыцарей Одли, но я никогда не старался запомнить его подвиги. Вы собираетесь ожидать здесь ваших друзей, мисс Толбойс?
— Да, они вернутся за мной на обратном нуги.
— И вы вернетесь в Маунт-Стэннинг после полудня?
— Да.
Роберт стоял со шляпой в руке, рассеянно глядя на могилы и низкую ограду церковного двора. Клара Толбойс разглядывала его бледное лицо, осунувшееся от мрачной тени, что так долго на нем лежала.
— Вы были больны с тех пор, как я видела вас в последний раз, мистер Одли, — заметила она тихим голосом, в котором звучали те же печальные нотки, что и в старом органе от ее прикосновений.
— Нет, я не был болен, я был только обеспокоен, утомлен сотней сомнений и колебаний.
Он беседовал с ней, а сам думал: «О многом ли она догадывается? Много ли она подозревает?»
Он рассказал историю исчезновения Джорджа и собственных подозрений, умолчав об именах тех, кто имел отношение к этой тайне; но что, если эта девушка разгадает слабую маскировку и раскроет то, что он решил утаить?
Ее печальные глаза были прикованы к его лицу, и он знал, что она пытается прочитать его сокровенные мысли.
«Что я в ее руках? — думал он. — Что я в руках этой женщины, у которой лицо моего пропавшего друга и манеры Афины Паллады? Она читает в моей несчастной, нерешительной душе и выуживает мысли из моего сердца магией своих печальных темных глаз. Как неравна борьба меж нами, и разве могу я противостоять ее красоте и мудрости?»
Мистер Одли прочистил горло, собираясь попрощаться со своей прекрасной собеседницей и сбежать из рабства ее присутствия в уединенные луга за церковью, когда Клара Толбойс остановила его, заговорив на ту самую тему, которой он так старался избежать.
— Вы обещали написать мне, мистер Одли, — промолвила она, — если обнаружите что-нибудь, что приблизит вас к тайне исчезновения моего брата. Вы не написали; я думаю поэтому, что вы ничего не нашли.
Роберт Одли хранил молчание. Как ему ответить на этот прямой вопрос?
— Цепь косвенных улик, которая связывает тайну вашего брата с особой, которую я подозреваю, — сказал он, помолчав, — построена из очень слабых звеньев. Я думаю, что добавил еще одно звено к этой цепи с тех пор, как встретился с вами в Дорсетшире.
— И вы отказываетесь рассказать мне, что обнаружили?
— Только до тех пор, пока я узнаю больше.
— Я поняла из вашего послания, что вы направляетесь в Уайлденси.
— Я был там.
— В самом деле! Значит, именно там вы что-то обнаружили?
— Да, — ответил Роберт. — Вы должно быть помните, мисс Толбойс, что единственное основание, на котором держатся мои подозрения, — это тождественность двух особ, между которыми нет явной связи, — идентичность особы, которая считается умершей, с одной живущей. Заговор, жертвой которого, как я полагаю, стал ваш брат, основывается на этом. Если его жена Элен Толбойс умерла тогда, когда об этом писали газеты; если женщина, похороненная на кладбище в Вентноре, действительно та самая женщина, чье имя начертано на надгробии — тогда дела нет, у меня нет ключа к тайне вашего брата. Я собираюсь проверить это. Думаю, что сейчас пора вести открытую игру, и я надеюсь, что скоро узнаю правду.
Он говорил тихим голосом, торжественность его слов выдавала напряжение чувств. Мисс Толбойс протянула руку и вложила ее в его ладонь. Холодное прикосновение этой хрупкой руки вызвало нервную дрожь в его теле.
— Вы не позволите судьбе моего брата остаться тайной, — спокойно промолвила она. — Я знаю, вы исполните свой долг по отношению к другу.
Когда Клара произносила эти слова, в церковный двор вошла жена приходского священника и два ее спутника. Роберт Одли пожал руку, лежащую на его ладони и поднес ее к губам.
— Я ленивый, праздный человек, мисс Толбойс, — сказал он, — но если бы я только мог возвратить вашего брата Джорджа к жизни и счастью, я бы без колебаний принес в жертву свои чувства. Боюсь, самое большое, что я могу сделать — это раскрыть тайну его судьбы, и совершая это, я должен пожертвовать теми, кто мне дороже всего на свете.
Он надел шляпу и поспешил прочь через ворота, ведущие в поле, когда миссис Мартин подошла к крыльцу.
— Кто этот красивый молодой человек, который беседовал с тобой тет-а-тет, Клара? — спросила она, смеясь.
— Это некий мистер Одли, друг моего бедного брата.
— В самом деле! Не родственник ли он сэру Майклу Одли?
— Сэру Майклу Одли!
— Да, моя дорогая, это самое влиятельное лицо в приходе Одли. Но через день-другой мы нанесем визит в Корт и ты познакомишься с баронетом и его хорошенькой молодой женой.
— Его молодой женой! — повторила Клара Толбойс, пристально глядя на свою подругу. — Сэр Майкл Одли недавно женился?
— Да, он был вдовцом шестнадцать лет, и женился на бедной юной гувернантке около полутора лет назад. Это романтическая история, и леди Одли считается первой красавицей графства. Но пойдем, моя дорогая Клара, пони устал ожидать нас, и нам еще долго ехать.
Клара Толбойс уселась в маленьком открытом экипаже, ожидавшем их у главных ворот под присмотром того самого мальчика, который дул в мехи органа. Миссис Мартин встряхнула вожжами, и коренастая гнедая лошадка пустилась рысью в направлении Маунт-Стэннинга.
— Ты не расскажешь мне побольше об этой леди Одли, Фанни? — попросила мисс Толбойс после долгого молчания. — Мне хочется все узнать о ней. Ты знаешь ее девичье имя?
— Да, она была мисс Люси Грэхем.
— И она очень хорошенькая?
— Да, очень хорошенькая. Хотя красота ее кукольная, у нее большие ясные голубые глаза и золотистые локоны, ниспадающие пушистым дождем на плечи.
Клара Толбойс молчала. Больше она не задавала вопросов о госпоже.
В ее голове звучал отрывок из письма, написанного Джорджем во время медового месяца: «Моя маленькая девочка-жена смотрит на меня, когда я пишу эти строки. О! Как я хочу, чтобы ты увидела ее, Клара! Ее глаза такие голубые и чистые, как небеса в яркий солнечный день, ее волосы обрамляют ее лицо словно бледно-золотистый ореол вокруг головы мадонны на итальянской картине».
Глава 4В липовой аллее
Роберт Одли прогуливался по широкой лужайке перед Кортом, когда экипаж с госпожой и Алисией проехал под аркой и остановился у низенькой башенной дверцы. Мистер Одли подошел как раз вовремя, чтобы подать дамам руку и помочь им выйти из экипажа.
Госпожа выглядела очень хорошенькой в изящной голубой шляпке и соболях, которые племянник купил ей в Санкт-Петербурге. Она, казалось, очень рада видеть Роберта, и очаровательно улыбнулась, протягивая ему свою маленькую ручку, изысканно затянутую в перчатку.
— Ну, что, прогульщик, вернулись к нам? — сказала она, смеясь. — Теперь, когда вы снова с нами, мы вас никуда не отпустим. Мы не позволим ему опять убежать, не так ли, Алисия?
Мисс Одли презрительно вскинула голову, тряхнув своими тяжелыми локонами.
— Мне не о чем разговаривать с такой сумасбродной личностью, — промолвила она. — С тех пор, как Роберт Одли начал вести себя, как какой-то персонаж из немецких рассказов, преследуемый привидениями, я прекратила всякие попытки понять его.
Мистер Одли взглянул на свою кузину в комичном недоумении. «Она хорошая девушка, — подумал он, — но такая зануда. Не знаю почему, но сейчас она стала еще большей занудой, чем раньше».