Роберт купил «Таймс» и, найдя глазами вторую колонку, с болезненным интересом стал изучать объявления о пропавших людях – сыновьях, братьях и мужьях, которые ушли из дома и больше не вернулись.
Его внимание привлекло сообщение: недалеко от Ламбета обнаружено выброшенное на берег тело молодого мужчины. Что, если и Джорджа постигла такая участь? Нет, телеграфное послание указывает на причастность к исчезновению Джорджа его тестя…
К восьми вечера Роберт добрался до Ливерпуля и узнал, что за последние два дня в Австралию отплыл лишь один корабль с эмигрантами, сегодня в четыре часа – «Виктория Регия», направляющаяся в Мельбурн.
Чтобы узнать, кто отплыл на «Виктории Регии», пришлось ждать до утра. В девять часов Роберт уже стоял под конторой. Служащий, к которому он обратился, учтиво достал нужную книгу и, пробежав острием ручки по списку пассажиров, сообщил Роберту, что человека по имени Талбойс среди них не значится. Тогда Роберт поинтересовался, не появился ли кто-нибудь из пассажиров в последнюю минуту. Услышав вопрос, один из служащих поднял голову и сказал, что помнит молодого человека, который пришел в контору и заплатил за проезд в половине четвертого. Его имя оказалось последним в списке – Томас Браун.
Роберт пожал плечами. Зачем Джорджу скрывать свое имя? А не помнит ли служащий, как выглядел Томас Браун? Нет, контора была переполнена, много людей входило и выходило, и он не обратил особенного внимания на последнего пассажира.
Роберт поблагодарил мужчин за любезность и попрощался. Когда он выходил из конторы, один из клерков крикнул ему вслед:
– Кстати, сэр, я кое-что вспомнил о Томасе Брауне: у него рука была на перевязи.
Пришлось возвращаться в Лондон. В шесть часов вечера Роберт вошел в свою квартиру, смертельно уставший от бесплодных поисков. Миссис Мэлони принесла ему обед и пинту вина из таверны на Стрэнде. Вечер был сырой и холодный, и женщина разожгла огонь в камине.
Съев половину бараньей отбивной и даже не притронувшись к вину, Роберт закурил сигару и уставился на огонь.
– Джордж Талбойс не отплывал в Австралию, – после долгих размышлений произнес он. – Живой или мертвый, он все еще в Англии.
Оставаясь в задумчивости, он очень долго курил. Тревожные мысли оставили на его мрачном лице тень, которую не могли рассеять ни яркий свет лампы, ни пламя в камине.
Поздно вечером Роберт встал, отодвинул стол, придвинул ближе к огню бюро, вынул лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу. Чуть помедлил, потер лоб и вновь задумался: «Я подробно опишу все, что произошло, начиная с нашей поездки в Эссекс и до сегодняшнего вечера».
Он набросал список короткими четкими предложениями, нумеруя каждое, и озаглавил список следующим образом: «Перечень фактов, связанных с исчезновением Джорджа Талбойса, включая также те, что на первый взгляд не имеют отношения к этому обстоятельству».
Несмотря на волнение, Роберт испытал прилив гордости – таким представительным вышел заголовок. Он посидел, любовно разглядывая написанное и грызя перо.
– Честное слово, я начинаю думать, что мне давно следовало вплотную заняться своей профессией, а не слоняться столько времени без дела!
Выкурив полсигары, молодой адвокат собрался с мыслями и начал писать:
«1. Я пишу Алисии, предлагая привезти Джорджа в Корт.
2. Алисия отвечает, что ничего не выйдет, поскольку леди Одли возражает.
3. Несмотря на возражения кузины, мы приезжаем в Эссекс. Я знакомлюсь с миледи. От знакомства с Джорджем она отказывается по причине усталости.
4. Сэр Майкл приглашает нас с Джорджем к обеду на следующий вечер.
5. Наутро жена дяди получает телеграфное послание, которое спешно призывает ее в Лондон.
6. Алисия показывает мне письмо миледи, где та просит сообщить, когда мы с Джорджем Талбойсом намереваемся покинуть Эссекс. В письме имеется приписка, где вышеупомянутая просьба повторяется.
7. Мы отправляемся в Одли-Корт и хотим осмотреть дом. Апартаменты миледи оказываются запертыми.
8. Мы проникаем в апартаменты миледи через тайный проход, о существовании которого та ничего не знает. В одной из комнат мы находим ее портрет.
9. Джордж пугается грозы и весь вечер ведет себя в высшей степени странно.
10. К утру следующего дня он успокаивается. Я предлагаю вернуться домой немедленно, однако Джордж предпочитает остаться в Одли до вечера.
11. Мы идем на рыбалку. Джордж, покинув меня, отправляется в Одли-Корт.
12. Последние достоверные сведения о Джордже из Одли-Корта: слуга утверждает, что, насколько он помнит, мистер Талбойс собирался поискать в саду хозяйку дома.
13. Джордж то ли появлялся на железнодорожной станции, то ли не появлялся.
14. Вновь я слышу о Джордже в Саутгемптоне: старик Молдон утверждает, что зять пробыл у него минувшей ночью около часа.
15. Полуобгоревшая телеграфная депеша».
Закончив записи, составленные с великой тщательностью, с частыми остановками для размышлений и исправлений, Роберт долго сидел, созерцая плод своих трудов.
Он еще раз перечитал написанное, останавливаясь на некоторых пунктах и помечая их крестиками, сложил листок, открыл шкафчик в углу комнаты и положил документ в тот самый ящик с надписью «Важное», где уже хранилось письмо от Алисии.
Затем вернулся в кресло у камина и зажег сигару.
– Темное это дело, – сказал он, – с начала и до конца, и разгадка тайны скрывается либо в Саутгемптоне, либо в Эссексе. Как бы там ни было, решение я принял: еду в Одли-Корт и начинаю поиски Джорджа Талбойса в ближайших окрестностях.
Глава XIV. Фиби собирается замуж
«Мистер Джордж Талбойс. Всякий, кто встречал этого джентльмена после седьмого сентября сего года либо располагает сведениями относительно его нынешнего местопребывания, получит щедрое вознаграждение, связавшись с А.З., Ченсери-лейн, 14».
Сэр Майкл Одли прочел это объявление во второй колонке «Таймс» во время завтрака с миледи и Алисией два или три дня спустя после возвращения Роберта в Лондон.
– А о друге Роберта так ничего и не слышно, – заметил он, прочтя объявление вслух.
– По-моему, глупейшая затея – давать объявление в газету, – отозвалась миледи. – Друг Роберта никуда не пропадал, просто он бродяга – из тех, кому не сидится на одном месте!
И хотя объявление публиковалось в газете еще три раза, никто в Одли-Корте не придал особого значения исчезновению мистера Талбойса, и ни сэр Майкл, ни миледи, ни Алисия не вспомнили о нем даже в случайном разговоре.
Алисия по-прежнему воевала с мачехой.
– Тщеславная, легкомысленная, бессердечная кокетка! – говорила она, обращаясь к Цезарю – гигантскому ньюфаундленду, единственному живому существу под родным кровом, кому она могла теперь излить душу. – Мало того, что половина мужчин в Эссексе сходит с ума от ее желтеньких кудряшек и глупого хихиканья, так она еще и кузену моему голову вскружила. Просто невыносимо!
Враждебность мисс Алисии по отношению к мачехе проявлялась столь очевидно, что сэр Майкл наконец счел необходимым вмешаться.
– Бедняжка Люси очень чувствительна, – увещевал он дочь. – Знала бы ты, как она страдает от твоих колкостей!
– Не верю! – уперлась Алисия. – Ты считаешь свою жену чувствительной, потому что у нее нежные белые ручки, блестящие голубые глазки с длинными ресницами и дурацкие манеры, которые недалекие мужчины находят обворожительными. Чувствительная, ага! Видела я, на что она способна!
Заметив, что отец искренне расстроен, девушка добавила:
– Несмотря на то что она встала между нами и лишила меня любви твоего доброго, благородного сердца, я хотела бы полюбить ее ради тебя… но не могу. И Цезарь ее не любит. Однажды, когда она показала ему свои прелестные зубки, я с трудом удержала бедного малыша за ошейник, иначе он вцепился бы ей в горло. В отличие от мужчин, которым легко заморочить голову, мою собаку не обдуришь!
– Если твой пес хоть раз зарычит на Люси, я велю его пристрелить! – вскипел сэр Майкл.
Пес посмотрел на говорящего с таким укором, будто понял каждое слово, а когда спустя минуту в комнату вошла леди Одли, он с приглушенным ворчанием спрятался за мисс Алисию. Цезарь скорее боялся миледи, чем злился на нее. Даже не верилось, что такой крупный и мощный пес может бояться столь хрупкого существа.
Хотя общительная миледи скоро поняла, что Алисия ее не выносит, заговорила она об этом только однажды.
– Очень жаль, что я тебе не нравлюсь, Алисия, – сказала она, грациозно пожав белыми плечиками, – я не привыкла иметь врагов. И если не в моих силах заставить тебя полюбить меня, то давай хотя бы не враждовать. Ты ведь не будешь пытаться мне навредить?
– Каким образом, позвольте спросить?
– Ну например, настраивать против меня своего отца.
– Я, может быть, и не раздариваю обворожительные улыбки и льстивые слова, подобно вам, миледи, но на низость не способна. Да и отец слишком вас любит, чтобы меня послушать. Вы можете испортить свою жизнь только сами.
– Как ты жестока, Алисия! – скривила личико миледи. – То, что ты принимаешь за неискренность, дано мне от природы. Я всегда стараюсь улыбаться и говорить людям приятные вещи. Я не считаю себя лучше всех прочих смертных, но я приятнее многих, и это у меня врожденное.
Поскольку Алисия пресекла все попытки мачехи к сближению, а у сэра Майкла отнимали много времени земледелие и охота, неудивительно, что хозяйка поместья, испытывая потребность в человеческом общении, сблизилась с низкородной служанкой.
Фиби представляла собой идеальную кандидатку для перехода из горничных в компаньонки. Ей хватало образования понять Люси, если та позволяла себе углубиться в интеллектуальные дебри. К слову сказать, язык у нее заплетался от собственной трескотни, как ноги у испанских танцоров от стука кастаньет. Фиби достаточно знала французский, чтобы читать бульварные романы, которые миледи заказывала в «Берлингтон Аркейд», и обсуждать с хозяйкой их сомнительные сюжеты.