Маленький Джорджи сидел за столом с остатками скудной трапезы, накрытой на грязной скатерти, напротив незнакомой Роберту светловолосой женщины лет пятидесяти в поношенном вдовьем платье. Когда Роберт вошел в гостиную, она встала и сделала скромный реверанс. У нее была очень светлая кожа, а из-под чепца виднелись пряди волос того бесцветного льняного оттенка, который обычно сопутствует розовым щекам и белесым ресницам. Видимо, в свое время она могла считаться привлекательной, однако довольно правильные черты были чересчур острыми и маленькими для ее лица. Особенно бросались в глаза губы, размер которых явно не соответствовал размеру зубов. Поклонившись, женщина вежливо улыбнулась, обнажив крупные лошадиные зубы.
– Мистера Молдона нет дома, сэр, – смиренно произнесла она. – Если вы насчет платы за воду, то мистер Молдон просил передать…
– А я вас знаю! – перебил ее Джорджи, слез с высокого стула и подбежал к Роберту. – Вы приходили к нам в Вентноре с большим джентльменом и еще один раз сюда и дали мне денег, а я их отдал дедушке, а дедушка, как всегда, припрятал.
Роберт взял малыша на руки и отнес к маленькому столику у окна.
– Постой минутку, Джорджи, я хочу рассмотреть тебя хорошенько.
Он повернул замурзанное детское личико к свету и убрал со лба каштановые кудри.
– Как быстро ты растешь! Все больше похож на отца и скоро станешь совсем взрослым. Хочешь в школу, Джорджи?
– Да, очень, – с жаром отозвался мальчик. – Я уже ходил немножко в школу мисс Пивинс – тут недалеко, за углом, – а потом заболел корью, и дедушка меня больше не пускает, боится, что снова заболею. И не позволяет мне играть с мальчиками, говорит, что они грубияны и мерзавцы, а мне так говорить нельзя, это неприлично. А еще он говорит «черт побери», ему можно, он старенький, и когда я состарюсь, мне тоже можно будет. А в школу я очень хочу, хоть прямо сейчас, если вам угодно. Миссис Плаусон, почистите мой сюртук, ладно?
– Конечно, Джорджи. Если дедушка велит, непременно почищу, – ответила женщина, смущенно взглянув на Роберта.
Роберт не мог понять, кто она такая и чем тут занимается. В самом ли деле приняла гостя за сборщика налогов, который посягает на их нищенское добро, или у нее есть более глубокие причины для волнения? Впрочем, последнее маловероятно: капитан Молдон не стал бы делиться своими секретами с женщиной. Тем временем миссис Плаусон подошла к столу и подхватила мальчика на руки.
– Куда вы его тащите? – спросил Роберт.
– Хочу умыть и причесать, – ответила миссис Плаусон тем же боязливым тоном, каким упомянула о плате за воду, – чтобы вы увидели, какой он на самом деле славный мальчик. Через пять минут я приведу его назад.
Она поставила Джорджи на ноги и обняла длинной худой рукой, собираясь увести, однако Роберт ее остановил:
– Благодарю вас, не стоит. У меня мало времени, и я хочу услышать все, что скажет этот маленький человечек.
Маленький человечек подобрался к Роберту и доверчиво заглянул в глаза:
– Вы мне очень нравитесь. В прошлый раз я вас боялся, потому что стеснялся, а теперь нет, ведь мне уже почти шесть.
Роберт взъерошил ему волосы и посмотрел на белокурую вдову, которая подошла к окну и бросила взгляд на пустынный двор.
– Кажется, вас что-то беспокоит, мадам?
– Я выглядываю мистера Молдона, сэр, – смутилась женщина. – Он очень огорчится, не повидавшись с вами.
– А вы разве знаете, кто я такой?
– Нет, сэр, но…
Она не закончила фразу: мальчик вновь перебил ее.
– Смотрите, что у меня есть, – обратился он к Роберту, вытаскивая из-за пазухи золотые часы. – Мне подарила их красивая тетя. Часы надо чистить. Дедушка говорит, что часовщик бездельник и чистит медленно, а когда нужно будет платить налоги, он, дедушка, опять отдаст их в чистку. Всякий раз, когда дедушка говорит про налоги, он говорит, что часы нужно отдать в чистку. А если они потеряются, красивая тетя непременно подарит мне новые. Вы знаете красивую тетю?
– Нет, Джорджи. Пожалуйста, расскажи о ней.
Миссис Плаусон вновь подкралась к мальчику, на сей раз вооружившись носовым платком, и стала усердно вытирать ему нос.
– С ребенком все в порядке, сударыня, – сказал Роберт. – Будьте добры, оставьте нас одних на пять минут. А ну-ка, Джорджи, полезай ко мне на колени!
Мальчик с радостью воспользовался приглашением, бесцеремонно хватаясь за лацканы и воротник пальто своего опекуна.
– Я расскажу вам о красивой тете, потому что вы мне нравитесь. Дедушка просил никому не рассказывать, но вам можно, потому что вы хотите отвести меня в школу. Красивая леди приходила однажды вечером. Давным-давно, когда я был совсем маленький. Так вот, она пришла вечером, когда я уже лег спать, и села около моей кроватки и заплакала, и… Ну что вы все подмигиваете, миссис Плаусон? – обратился мальчик к женщине, стоявшей у Роберта за спиной.
Миссис Плаусон сконфуженно пробормотала, что Джорджи, должно быть, изрядно утомил гостя.
– Когда он меня утомит, я сам скажу вам об этом, сударыня, – резко оборвал ее Роберт. – А пока убедительно прошу: не затыкайте мальчику рот, иначе я подумаю, что вы с мистером Молдоном состоите в сговоре и боитесь, что ребенок сболтнет лишнее.
Бедная женщина побледнела как смерть и облизала пересохшие губы.
– Не обижайте миссис Плаусон, – попросил мальчик. – Она хорошая. Она меня любит. Миссис Плаусон – Матильдина мама. Вы не знаете Матильду. Она всегда плакала… болела…
Монолог ребенка прервало внезапное появление мистера Молдона. Он стоял на пороге гостиной, вытаращив испуганные пьяные глаза. Из-за его спины выглядывала так и не отдышавшаяся после беготни служанка.
– И вы еще называете себя разумной женщиной! – воскликнул отставной капитан, обращаясь к миссис Плаусон. – Почему вы его не увели? Почему не отмыли ему физиономию? Вы смерти моей хотите?.. Мистер Одли, весьма рад приветствовать вас в моем убогом жилище, – с пьяной вежливостью обратился он к Роберту, рухнул в кресло и попытался сфокусировать блуждающий взгляд на незваном госте.
«Нет, – подумал Роберт, когда миссис Плаусон взяла Джорджа Талбойса-младшего за руку и вывела из комнаты, – сколько бы секретов ни было у него за душой, эта женщина ничего не знает. Мрак сгущается; однако напрасно я пытаюсь повернуть вспять или сделать короткий привал на избранном пути, ибо всемогущая длань указывает туда, где неведомая могила хранит останки моего дорогого друга!»
Глава XXI. Маленький Джорджи покидает свой дом
– Я заберу вашего внука с собой, мистер Молдон, – решительно заявил Роберт, когда миссис Плаусон покинула гостиную, держа за руку юного питомца.
Туманная пелена в голове старика медленно рассеивалась, как густая дымка над Темзой, сквозь которую с трудом пробиваются слабые лучи солнца. Не слишком блестящему интеллекту капитана Молдона потребовалось немало времени, чтобы пробиться сквозь пары рома; наконец в его сознании забрезжил слабо мерцающий огонек, и до старика дошла суть.
– Да-да, – отозвался он, едва ворочая языком. – Забрать мальчика у бедного дедушки. Я так и знал.
– Вы знали, что я заберу у вас мальчика? – спросил Роберт, пристально глядя ему в лицо. – Откуда такая уверенность?
– Откуда? Да все оттуда же, – туманно пояснил пьяница.
Молодой адвокат сурово нахмурился.
– Дык… я всегда думал, что если не вы, то его отец непременно заберете малыша, – боязливо ответил отставной капитан.
– Однако в прошлый раз, мистер Молдон, вы сообщили мне, что Джордж Талбойс отправился в Австралию.
– Да-да, конечно… – старик сконфуженно почесал затылок. – Только он ведь может вернуться… такой неугомонный… Вечно не сидит на месте… С него станется… Вполне может вернуться.
Он пробормотал последнюю фразу трижды, шаря грязными пальцами по пыльной каминной полке в поисках трубки.
Мистер Одли посмотрел на дрожащие пальцы, роняющие крошки табака на коврик у камина, и молча прошелся по комнате, давая старику возможность утешиться трубкой.
– Мистер Молдон, – проговорил он затем, внимательно следя за производимым эффектом, – я знаю, что Джордж Талбойс не уезжал в Австралию. Более того, он не приезжал в Саутгемптон. То, что вы сообщили мне восьмого сентября, – ложь, продиктованная вам в телеграфной депеше, полученной незадолго до моего визита.
Старик выронил глиняную трубку и, дрожа всем телом, беспомощно взглянул на Роберта.
– Вам велели солгать, и вы солгали. Седьмого сентября Джорджа Талбойса вы не видели. Вы думали, что сожгли депешу, однако сгорела только ее часть. То, что уцелело, сейчас находится у меня.
Отставной капитан мгновенно протрезвел.
– Что я наделал! – прошептал он. – Господи, что я наделал!
– Седьмого сентября в два часа дня Джорджа Талбойса, живого и здорового, видели в поместье Одли-Корт в Эссексе, – безжалостно продолжал Роберт.
Он помолчал, чтобы посмотреть, какой эффект произвели эти слова. Старик не шелохнулся; он сидел, дрожа, скованный ужасом.
– Седьмого сентября в два часа дня, – повторил Роберт, – моего друга, живого и здорового, видели в вышеупомянутом поместье. С того дня и часа, как я выяснил, его уже никто никогда не видел. Я предпринял все шаги, которые бы привели к установлению его местонахождения, будь он жив. Я делал это терпеливо и осторожно, поначалу даже с надеждой. Теперь я знаю, что он мертв.
Роберт был готов ко всему, однако выражение мучительного ужаса, исказившее изможденное лицо мистера Молдона, когда он произнес последнее слово, стало для него неожиданностью.
– Нет! Нет! Нет! – завопил старик. – Не говорите этого, ради бога! Даже не думайте! Все что угодно, только не это! Его могли похитить, ему могли дать отступные, чтобы ушел с дороги, но не убить, нет! Он жив! Жив!
Старик выкрикивал эти слова громко, отчаянно, словно вне себя, стуча кулаками по седой голове и раскачиваясь взад и вперед на стуле. Его слабые руки больше не дрожали.
– Я убежден, – неумолимо повторил Роберт Одли, – что мой друг не просто покинул Эссекс. Седьмого сентября он ушел из жизни.