етов или в бальной зале, зная об этих существах не более, чем о далеких звездах или планетах, смутно догадываясь, что женщина – это нежное создание из розовой или голубой кисеи, изящный манекен для демонстрации искусства модисток. Он приезжает в подобную дыру, и вселенная внезапно сужается примерно до полудюжины акров; могучий замысел творения втиснут в тесную картонную коробку. Далекие существа, которые плавали в тумане, прекрасные и неясные, оказываются у него под носом, и прежде чем он успевает опомниться от замешательства… Берегись! Магический круг очерчен! Заклинания действуют, и жертва так же бессильна, как принц с мраморными ногами в восточной сказке».
В таких размышлениях Роберт добрался до дома, где жила миссис Баркомб. В дверях его встретила строгая чопорная служанка и проводила в не менее строгую и чопорную гостиную.
Миссис Баркомб, спокойная и явно довольная жизнью матрона лет шестидесяти, сидела в глубоком кресле перед жарко натопленным камином. На коленях у нее дремал старый черный терьер с коричневыми пятнами. Все в этой тихой гостиной наводило на мысль о древности и покое, неподвластных никаким внешним влияниям.
«Хотел бы я жить здесь, – подумал Роберт, – и смотреть изо дня в день на серое море, что медленно катит волны на серый песок под серым безмятежным небом, перебирая четки, нести покаяние и обретать покой».
Миссис Баркомб указала на кресло, и Роберт сел, положив шляпу на пол. Старый терьер залаял и, спрыгнув с колен хозяйки, начал обнюхивать шляпу.
– Видимо, вы подыскиваете дом, сэр, – начала хозяйка, которая последние двадцать лет занималась исключительно сдачей жилья.
– Нет, сударыня, я пришел не за этим, – сказал Роберт. – Я хотел бы узнать точную дату, когда покинула Уайлдернси некая миссис Талбойс. Владелец гостиницы «Виктория» заверил меня, что вы единственная, кто может ответить на этот вопрос.
Миссис Баркомб задумалась:
– Когда уехал капитан Молдон, я вам скажу, потому что он исчез, задолжав мне кучу денег. У меня все записано черным по белому. А вот что касается миссис Талбойс…
Домовладелица помолчала и спросила:
– Вам известно, что она съехала внезапно?
– Нет, сударыня, в первый раз слышу.
– Да-да, именно внезапно. Ах, бедняжка! После того как сбежал ее муж, она пыталась зарабатывать, давая уроки музыки. По-моему, она была прекрасная пианистка, но отец, судя по всему, забирал у нее деньги и пропивал. Как бы там ни было, однажды вечером между ними произошла серьезная размолвка, и на следующее утро миссис Талбойс уехала из Уайлдернси, оставив сына на попечение няньки, проживавшей по соседству.
– А дату вы не помните?
– Боюсь, что нет… Впрочем, погодите. В тот день, когда она уехала, капитан Молдон написал мне письмо. Бедный джентльмен очень переживал, а когда у него случались неурядицы, он всегда обращался ко мне. Если я найду письмо, там должна быть дата, ведь так?
– Да, в письмах обычно указывают дату.
Миссис Баркомб подошла к столу у окна, на котором стояла старомодная конторка красного дерева, и принялась рыться в куче бумаг. Письма, рецепты, счета, квитанции, налоговые декларации лежали здесь в вопиющем беспорядке.
Мистер Одли ждал, глядя на серые тучи, плывущие по серому небу, и серые лодки на серой поверхности моря. Поиски продолжались минут десять. Миссис Баркомб шуршала бумагами, вынимала их из конвертов, вкладывала обратно, сгибала и разгибала…
– Вот оно! – радостно воскликнула она. – И в нем же хранится записка, оставленная миссис Талбойс.
Роберта бросило в жар.
«Тот, кто украл любовные письма Элен Молдон из сундука Джорджа, – подумал он, – зря старался».
Письмо отставного капитана отличалось краткостью и выразительностью: половина слов была подчеркнута. Оно начиналось словами: «Мой великодушный друг!»
Надо сказать, что капитан Молдон, проживая у почтенной домовладелицы, подвергал ее великодушие слишком жестоким испытаниям, платя ей лишь при угрозе появления судебных исполнителей.
«Я в бездне отчаяния. Дочь оставила меня! Представляете, что я должен испытывать? Накануне мы повздорили из-за денег – в этом вопросе, как вам известно, у нас бывали разногласия, – а утром я обнаружил, что меня покинули! Прилагаю письмо, которое Элен оставила на столе в гостиной. Ваш убитый горем Генри Молдон. Норт-коттеджис, 16 августа 1854 г.».
Письмо миссис Талбойс было еще короче:
«Мне надоела такая жизнь, и я хочу, если смогу, начать все заново где-нибудь в другом месте. Я ухожу, чтобы найти иной дом, иную судьбу, место, где порвутся мои связи с ненавистным прошлым. Прости, если была раздражительной, капризной, вспыльчивой. Ты должен меня простить, ведь ты знаешь причину. Ты знаешь тайну – ключ ко всей моей жизни. Элен Талбойс».
Роберту Одли слишком хорошо был знаком этот почерк. Обхватив голову руками, молодой человек склонился над письмом и глубоко задумался. Что могут означать две последние фразы?
Судя по письму капитана Молдона, Элен покинула Уайлдернси шестнадцатого августа тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года. Мисс Тонкс утверждает, что Люси Грэм появилась в их школе семнадцатого или восемнадцатого августа того же года. Между отъездом Элен Талбойс из курортного городка в Йоркшире и появлением Люси Грэм в школе в Бромптоне прошло не более сорока восьми часов. Слишком короткое звено в цепи косвенных улик? Что ж, может быть. Однако оно заняло свое – вполне определенное – место, и тут ничего ни прибавить, ни убавить.
– Получал ли мистер Молдон весточки от дочери после того, как она покинула Уайлдернси? – спросил Роберт.
– Кажется, да, – ответила миссис Баркомб. – Сказать по правде, с того августа виделись мы с ним нечасто. К ноябрю он задолжал мне уже за пятнадцать месяцев; пришлось пустить его имущество с молотка. Не распродай я кое-что из его жалкой мебели, он квартировал бы у меня до сего дня. И все же мы расстались добрыми друзьями. Старик уехал в Лондон с внуком, которому едва исполнился год.
Больше миссис Баркомб ничего не знала, и Роберт не стал донимать ее расспросами. Он лишь попросил у почтенной леди письма отставного капитана и его дочери, а затем распрощался, положив их в карман.
Лондонский экспресс отходил в четверть второго. Роберт велел отнести чемодан на станцию, оплатил счет и в ожидании поезда стал прохаживаться по каменной террасе с видом на море. «Итак, – подумал он, – я отследил жизни Люси Грэм и Элен Талбойс до точки, где они сходятся. Теперь нужно узнать историю женщины, похороненной на церковном кладбище в Вентноре».
Глава XXVIII. Умерла и похоронена
По возвращении из Уайлдернси Роберта поджидало письмо от кузины Алисии. Юная леди писала:
«Папочке значительно лучше, и он очень хочет, чтобы ты приехал к нам в Одли-Корт. По какой-то необъяснимой причине моя мачеха вбила себе в голову, что твое присутствие здесь в высшей степени желательно. Она постоянно изводит меня вопросами о том, куда и зачем ты ездишь. Умоляю, приезжай не откладывая, иначе мои близкие не успокоятся. Искренне твоя А.О.».
«Гм, миледи интересуют мои передвижения, – отметил Роберт, усаживаясь у холостяцкого камина и набивая трубку, – и она выпытывает сведения у падчерицы в своей обычной невинной и очаровательной манере. Бедная золотоволосая грешница! Похоже, наш поединок становится неравным. Почему она не спасается бегством, пока еще есть время? Ведь я ее предупредил, раскрыл все карты. Бог весть. Не понимаю».
Он вновь и вновь задавал себе этот вопрос, сидя в клубах сизого дыма, словно алхимик в таинственной лаборатории.
«Почему она не бежит? Я бы не стал без необходимости навлекать позор на этот дом, я всего лишь хочу исполнить долг по отношению к пропавшему другу и к благородному человеку, вручившему свою жизнь недостойной женщине. Видит бог, я не хочу ее наказывать. Я не мститель, не палач, – я просто исполняю свой долг. Предупрежу ее еще раз, а затем…»
Мысли Роберта перенеслись в сумрачное будущее, где он не видел ни малейшего проблеска света, способного рассеять черную мглу. Он вновь подумал о страданиях, на которые обречен дядюшка… И вновь встал перед ним образ Клары Талбойс, властным жестом повелевающей ему идти вперед, к неведомой могиле брата.
«Как поступить? Отправиться в Саутгемптон и попытаться разузнать, что за женщина окончила свой земной путь в Вентноре? Тайно подкупить мелких сошек, участвовавших в грязном заговоре, чтобы указали мне дорогу к трижды виновной преступнице? Нет! Сначала испробую другие способы докопаться до истины. Пойти к несчастному старику и обвинить в причастности к постыдному обману? Нет, я не буду пытать этого бедолагу, как несколько недель назад. Я отправлюсь прямо к заговорщице и сорву прекрасную вуаль, под которой она скрывает злобную личину, вырву у нее тайну судьбы моего друга и навсегда изгоню из дома, который она оскверняет своим присутствием!»
Ранним утром следующего дня мистер Одли выехал в Эссекс и прибыл в Одли-Корт без четверти одиннадцать. Миледи он дома не застал: та, как назло, встала пораньше и, взяв с собою падчерицу, уехала в Челмсфорд за покупками. Кроме того, она намеревалась навестить нескольких приятельниц, так что до обеда ее можно было не ждать.
– Сэру Майклу значительно лучше. Подниметесь к нему? – спросил слуга.
– Нет, – покачал головой Роберт.
Он не хотел видеть дядю, потому что не знал, о чем с ним говорить. Как отвратить беду, как смягчить жестокий удар, грозящий его благородному сердцу? Даже если представить, что Роберт смог бы простить смерть друга, он все равно возненавидел бы эту женщину за страдания, причиненные его любимому дядюшке.
Он предупредил слугу, что прогуляется в деревню и вернется к обеду, и вышел из дома. Бесцельно побродив по лугам, молодой человек решил сходить на кладбище и посмотреть на памятники, подумав, что настроение такое ужасное, что хуже не станет.
Через этот самый луг, по этой же самой тропинке он спешил из Одли-Корта на станцию в сентябрьский день, когда исчез Джордж Талбойс. Роберт вспомнил нехарактерную для себя торопливость и смутный ужас, который овладел им, как только он потерял из виду своего друга.