– Это произвол! – воскликнул министр финансов лорд Кеплинг, и зал загудел.
– А не соблаговолите подсказать мне, – я ехидно сощурила глаза, – кто принимает такие решения? А то я по глупости своей забываю столь важную информацию.
– Правитель с супругой, – как-то неубедительно протянул Кеплинг.
– О, как интересно получается, – я начала загибать пальцы, – решения принимаются императором и императрицей. Я – императрица, и пытаюсь выяснить: кто покушался на императора. А мне говорит, что я не имею права на такие решения, какой-то министр, который стоит среди первых в очереди подозреваемых в покушении. Не думаете, что с вашей стороны неаккуратно разбрасываться столь резкими высказываниями?
– Нет, поверьте, – сипло протянул министр и резко упал на колени, приложив руки ко лбу. – Помилуйте старика, ваше императорское величество. Я не хотел оскорбить вас. Кто же мог подумать, что все настолько серьезно, и повелитель не может почтить нас своим личным присутствием.
– Еще возражения есть? – я обвела взглядом притихшую публику. – Вот и славно. Приступайте.
Северные боевые маги при поддержке дворцовой стражи начали с разных концов зала проверять собравшихся. Каждый из них был предан моему мужу до гробовой доски. Столичные аристократы это прекрасно понимали и старались обойти действие кристаллов, но куда там, даже малейшие накопители и амулеты мгновенно отбирались стражей. К владеющей магией персоне предъявлялась более тщательная проверка.
Маги все шерстили и шерстили зал. Где-то вспыхивали драки, которые быстро решались вмешательством стражей. Сколько это продолжалось, не представляю, но под конец даже у меня заболела голова, хоть в нее и не лезли всякие посторонние мысли.
Проверка все же дала свои скромные плоды, и перед нами в кольце охраны стояли пять человек из высшего общества. Те, на кого никто бы никогда и не подумал. Северяне, которые не раз доказывали верность моему мужу и обладали безупречной репутацией. Они в первых рядах ратовали за его восхождение на престол.
Но вот как порой распоряжается судьба. И самые верные способны предать. Заглядывая в испуганные глаза этих людей, я с замиранием сердца понимала, что это последний раз, когда так в них смотрю. Такое не прощается. И знаете, я уже не вполне верила во все происходящее. Даже предательство отца так сильно не ранило мое и без того разбитое сердце.
– Что ж, поздравляю, господа, – я словно похолодела внутри, замкнувшись в своем одиночестве. – Вы только что подписали себе смертный приговор. Вас публично уличили в измене правящей семье и в попытках убить императора, императрицу и их будущего наследника.
– Императрица? – неверяще прошептала безликая толпа вокруг нас.
– За решетку их всех, – я махнула рукой. – Если к вечеру муж не очнется, то начать допрос без нас.
– Как прикажете, – поклонились стражи, и я покинула комнату.
По коридорам дворца меня вновь гнал страх. Теперь уже за жизнь и здоровье собственного мужа. Как он там? Закрутившись в суете поиска заговорщиков, я почти не вспоминала об умирающем супруге. И теперь корила себя. Но только благодаря этому важному действу я не сошла с ума. И теперь могла в гордом одиночестве стремиться к постели супруга.
Наша комната была погружена в ночной полумрак. Даже белоснежные отблески снега не могли разогнать темноту. Врач так и сидел у постели императора почти в сонном состоянии, исчерпав магический резерв на максимум и не оставив себе даже крупицы.
Бореальд белее простыней возлежал передо мной, но, слава богам, хотя бы дышал ровно. Прикоснувшись к мокрому лбу, я почувствовала, насколько он ледяной и мокрый. Похоже, лихорадка отступила, но не сдалась окончательно. Супруг еще плавал в темной пустоте бреда и жара.
По моей щеке вновь заскользила слеза. Только здесь, за закрытыми дверями спальни, я могла дать волю чувствам. Всему тому, что целый день копилось внутри, сжимая своими костлявыми пальцами мое сердце. Только рядом с этим мужчиной я могла жить, хоть так, в слезах, но продолжать свое существование. И за него я буду бороться до самого конца.
Глава 34
Наутро я боялась открыть глаза. Тело занемело от неудобной позы, в которой я заснула на жестком диване. Но я, как в детстве, жутко трусила. Хоть и понимала, что вряд ли за ночь произошло чудо. Разве мог Бореальд так быстро распрощаться с последствиями горячки?
Но как бы я ни старалась отогнать от себя печальные мысли, глаза пришлось открыть и с надеждой взглянуть на супружеское ложе. Страх едва заметно разжал свои пальцы, и в грудь проник воздух. Муж не выглядел таким бледным, как ночью, и больше походил на живого человека.
– Доброе утро, – уснувший в кресле доктор встрепенулся при моем пробуждении.
– Доброе, – я села. – Как он? Все хорошо?
– Да, госпожа, – врач подал мне кружку с чаем. – Выпейте, полегчает. Император пошел на поправку. Теперь он не мучается в паутине страхов и галлюцинаций, а просто погружен в магический сон для восстановления душевного и физического состояния.
– Спасибо вам, – я едва не расплакалась от облегчения.
– Не стоит, – врач мягко мне улыбнулся, – вам и без этого тяжело.
– Идите, поспите, – я отмахнулась. – Кому сейчас хуже всех, так это вам. А я посижу с мужем.
– Как пожелаете, – и вскоре я осталась наедине с супругом.
Бореальд мирно посапывал на постели. Скинув неудобное платье, я забралась к нему под теплый бок. Обнимая моего возлюбленного супруга, я надеялась, что родное тепло и два наших магических сердца согреют его даже в мире снов.
Не знаю, как и когда, но я провалилась в сон, от которого меня пробудили легкие поцелуи в макушку и наглые руки, шарящие по всему моему теплому со сна телу. Задорно хохотнув, я попыталась избавиться от настырных ласк.
Но тут меня словно по голове ударило, и я распахнула глаза. Не может быть! Боги, спасибо! Передо мной сияли знакомые голубые глаза, такие же живые и светлые. Они искрились любовью и заботой. Я вновь тонула с головой в море эмоций, чувствуя себя так, словно резко ушла под воду. Счастливо взвизгнула и прижалась к губам супруга, пытаясь зацеловать его до смерти, наверное. Устроившись на нем сверху, начала сама шарить пальцами по теплому, живому и вполне разумному Бореальду, надеясь, что он расплатится за все мои переживания.
Муж не стал меня расстраивать и действительно доказал, что за большими слезами всегда следуют большие радости. И радовались мы так почти до самого завтрака, пока служанка не позвала нас к столу. Поняв, что мое счастье не ело целые сутки, я первым делом приказала подать суп и легкие муссы. Мало ли что ему нельзя после болезни, а про пользу бульона знают все.
Завтрак пошел нам на пользу. Силы начали постепенно возвращаться, и муж попросил меня поведать, как же мне удалось вывести заговорщиков на чистую воду. Мне не оставалось ничего другого, кроме как, уютно устроившись у него на груди, тихим голосом рассказывать обо всем произошедшем за последние сутки.
Как только разговор дошел до перечисления всех злодеяний новых заключенных, которые те творили еще задолго до знакомства с нами, слезы вновь брызнули из моих глаз. Весь страх прожитых в императорском дворце дней начал выплескиваться. Я рыдала и терлась влажной щекой о теплую грудь мужа. Он успокаивал меня и гладил по спутанным волосам, вытирая катившиеся градом слезы.
Подумать только, зачинщиком заговора против нас оказался граф Пелерн, лорд-управляющий северными землями, правая рука Бореальда, его наставник в юности, а затем первый заместитель. Именно он оказался настоящим отцом одной из позднее сдружившихся любовниц Бореальда. Граф был сильным магом-менталистом и мастером иллюзий. Прежде он строил козни, претендуя лишь на северное владычество. Многих достойных людей погубил на пути к своей мечте. Он уже намеревался расправиться и с Бореальдом, как вдруг перед ним предстала возможность прибрать к рукам целую империю. Прибыв в столицу, граф быстро обзавелся сообщниками: кого подкупил деньгами, а кого соблазнил обещаниями власти. Увидеть истинную суть Пелерна прежде не мог никто, даже на разум дочери он поставил надежный блок, чтобы она не могла выдать его причастности к покушению на мою жизнь. Я поняла, что моя собственная магия на недавнем собрании сбросила с коварного злодея ложную личину и помогла его разоблачить. Граф прекрасно разбирался в приготовлении неуловимых магических ядов, против которых не было иммунитета ни у южан, ни у северян, ни у жителей других земель империи. Выжить нам с Бореальдом помогло лишь чудо и наши объединенные Сердца. Мне повезло, что о моей беременности граф не знал. Отравленное зелье для меня он сделал именное, не способное повредить еще не родившейся малышке.
Потеряв свою дочь, которую так и не увидел женой Бореальда, злодей решил действовать немедленно и лично, не доверяя сообщникам. По его плану уже к прошлому утру от лихорадки в собственной комнате должны были погибнуть император с супругой. Но подаренное графом вино попробовал лишь один Бореальд. Вряд ли потом столичные дознаватели даже расследование стали бы проводить. Аристократы объявили бы траур и провели избрание нового императора. А по закону при отсутствии наследников главным кандидатом на престол стал бы второй по влиянию человек в стране после почившего правителя. Так что основной задачей графа и его сообщников была смена власти. И, наверное, сейчас там, в темнице, он весь переворачивался на грязных нарах от омерзения, что жизнь его была потрачена так глупо и впустую.
Однако точно было известно, что шайка заговорщиков под руководством графа не могла быть причастна к убийству императора Николаса и его беременной любовницы. А значит, на нашем пути остался еще один самый главный и самый опасный соперник. Тот, кто и придумал весь этот хитроумный план, сумел заманить брата моего мужа в ловушку. Немного удивлял меня тот факт, что этот человек медлил с нападением на нашу семью. Был ли он огорчен тем, что вопреки его плану, династия не сменилась, так и соперник стал куда опаснее, чем изнеженный столичный кутила: сам грозный лорд Севера? Вдобавок рядом с таким серьезным противником была я, Профессиональная Вдова, которую опасались все престарелые богатые мужчины, даже при всем при этом охотно падающие к ее ногам. Знать бы еще, что наш пока никак себя не проявивший враг обо всем этом думал. Опасался ли нас, потому медлил? Или же просто выжидал время в удобной тени, наблюдая за действиями графа Пелерна?