— Благодарю. — Борн взял руку, не назвав в ответ никакого имени. Представиться можно, как он выражался, в более интимной обстановке, но не теперь. Теперь его рекомендацией были деньги. — В вашем кабинете? А мой в нескольких тысячах миль отсюда.
— Прошу сюда, мсье. — Вновь появилась жесткая улыбка, сломавшая маску — так раскалывается на части льдина. Мадам Лавье жестом пригласила на лестницу. Мир высокой моды продолжал вращаться по своей орбите, невзирая на провал операции и смерть на набережной Рапе.
Эта безмятежность одновременно и беспокоила, и сбивала с толку. Джейсон был убежден, что женщина, которая шла рядом с ним, передала распоряжения, несущие смерть, распоряжения, исполнение которых час тому назад было сорвано пистолетными выстрелами. Исходили же эти приказы от человека без лица, который требовал повиновения или смерти. И все же не было ни малейшего указания на то, чтобы хоть одна прядь ее безупречно уложенных волос была потревожена нервным движением, ни малейшего основания приписать бледность этой словно выточенной маски испугу. А между тем в «Классиках» не было никого старше ее по положению, никого, кто располагал бы частным телефоном в частном кабинете. Какого-то элемента уравнения недоставало… зато другой пугающе подтвердился.
Он сам. Хамелеон. Находясь в лагере врага, он нисколько не сомневался в том, что его не опознали. Во всей этой сцене было нечто в духе дежавю. Он проделывал такие вещи раньше, испытывал подобные ощущения. Он продирался сквозь незнакомые джунгли, но каким-то образом инстинктивно знал дорогу, знал, где его подстерегают капканы и как их избежать. Хамелеон был специалистом своего дела.
Они вступили на лестницу и пошли наверх. Внизу оператор, средних лет человек в строгом костюме, спокойно говорил что-то в микрофон, почти устало покачивая седеющей головой, как бы уверяя собеседника в том, что в их мире все идет как положено.
Борн невольно остановился. Затылок этого человека, очертания его скул, вид редеющих седых волос, то, как они прикрывали уши, — все это показалось ему знакомым. Он видел раньше этого человека! Где-то видел. В прошлом, в забытом прошлом, вспоминающемся сейчас: темнота… и вспышка света. Взрывы, туманы, шквалы ветра, сменяемые тишиной, полной напряжения. Что это было? Где это было? Почему у него опять заболели глаза? Седовласый стал поворачиваться в своем вертящемся кресле в его сторону. Джейсон отвел глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом.
— Я вижу, мсье обратил внимание на наш единственный в своем роде пульт управления, — заметила мадам Лавье. — Это наша особенность, отличающая «Классиков» от других магазинов на Сент-Оноре.
— Чем именно? — спросил Борн, следуя выше по лестнице. От боли в глазах он зажмурился.
— Когда нам кто-нибудь звонит по телефону, то отвечает не легкомысленная девица, а воспитанный джентльмен, у которого вся наша информация на кончиках пальцев.
— Отличный прием.
— Так считают и другие джентльмены, — добавила она, — особенно когда, заказывая покупки по телефону, предпочитают сохранить их конфиденциальность. В нашем лесу, мсье, следов зверя не остается.
Они вошли в просторный кабинет Жаклин Лавье. То было логово делового служащего. На столе стопки бумаг, у стены мольберт с акварельными эскизами, одни смело подписаны, другие нет — очевидно, не были приняты. Стены сплошь увешаны фотографиями Красивых Людей, чью красоту слишком часто увечили безбрежные улыбки, такие же фальшивые, как та, что разламывала маску обитательницы кабинета. В воздухе, пропитанном духами, чувствовалось что-то стервозное. То было обиталище стареющей тигрицы, готовой напасть на всякого, кто станет угрожать ее владениям или удовлетворению ее аппетитов. При этом она была крайне дисциплинированна, словом, неоценимая союзница для Карлоса.
Кто был этот человек за пультом? Где он видел его раньше?
Борну было предложено выбрать из батареи бутылок. Он остановился на коньяке.
— Садитесь, мсье. Я могла бы привлечь на помощь самого Рене, если найду его.
— Это очень любезно, но я уверен, что все, что вы выберете, меня устроит. Я инстинктивно чувствую в человеке вкус. Ваш заметен по этому кабинету. Я его вполне принимаю.
— Вы слишком великодушны.
— Тогда только, когда это оправданно, — сказал Джейсон, вставая. — Мне бы хотелось взглянуть на эти фотографии. Я вижу здесь немало знакомых, почти друзей. Многие из этих лиц довольно часто можно встретить в багамских банках.
— Я в этом не сомневалась, — поддержала его Лавье с выражением почтения к столь торным финансовым дорогам. — Я скоро вернусь, мсье.
Надо полагать, подумал Борн, когда администратор «Классиков» выскользнула из кабинета. Лавье не была расположена оставлять усталой и богатой добыче слишком много времени на размышление. Она вернется с самыми дорогими моделями, какие только сможет набрать в самое короткое время. Следовательно, если в кабинете есть хоть что-нибудь, способное пролить свет на роль посредницы Карлоса или на детали его смертоносной операции, то найти это надо быстро. И если это что-нибудь есть, то скорее всего на столе или где-нибудь поблизости.
Джейсон кружил около царственного кресла у стены, изображая живой интерес к фотографиям, но сосредоточившись на столе. Там лежали квитанции, накладные, просроченные счета вместе с письмами, содержащими настойчивые напоминания об уплате долгов и представленные на подпись Лавье. На раскрытой странице адресной книги значилось четыре имени. Он подошел поближе, чтобы разглядеть их яснее. Все четыре были именами компаний с упоминанием личных контактов и обозначением положения каждого лица. Он подумал, не следует ли запомнить каждую компанию и каждое имя. Он уже собирался это сделать, когда взгляд его упал на край списка телефонных номеров. Почти весь лист со списком был закрыт телефонным аппаратом. И было еще кое-что, одна еле различимая деталь. По краю листа шла прозрачная полоса клейкой ленты, удерживающей его на месте. Сама лента была относительно новой, недавно наложенной на плотную бумагу и поблескивающее дерево. Она была чистой, без пятен, или загнувшихся краев, или других признаков долгого использования.
Инстинкт.
Борн поднял аппарат, чтобы отставить его в сторону. И тут он зазвонил. Вибрация звонка ощущалась рукой, пронзительный звук действовал на нервы. Он поставил телефон на место и отошел, и тут из коридора через распахнутую дверь в кабинет вбежал мужчина в рубашке без пиджака. Он остановился, уставившись на Борна, встревоженно, но не настойчиво. Телефон зазвонил снова. Мужчина быстро подошел к столу и снял трубку.
— Алло?
Затем стал молча и внимательно слушать. То был загорелый мускулистый человек неопределенного возраста: прокаленная солнцем кожа скрадывала годы. Лицо было сухое, губы тонкие; густые, темные, коротко подстриженные волосы аккуратно причесаны. Мышцы на его оголенных по локоть руках заиграли, когда он перекладывал телефонную трубку из одной руки в другую. Он резко сказал:
— Pas ici. Sais pas. Téléphonez plus tard…[62]
Повесил трубку и посмотрел на Джейсона:
— Où est Jaqueline?[63]
— Пожалуйста, помедленнее, — сказал Борн по-английски, — я не силен во французском.
— Прошу прощения, — ответил загорелый, — я искал мадам Лавье.
— Хозяйку?
— Можно сказать и так. Где она?
— Истощает мои средства, — улыбнулся Джейсон, поднося стакан ко рту.
— О? А кто вы, мсье?
— А кто вы?
Тот внимательно посмотрел на Борна.
— Рене Бержерон.
— Господи! — воскликнул Джейсон. — Она ищет вас. Очень хорошая работа, мсье Бержерон. Она сказала, чтобы я смотрел на ваши модели как на произведения перспективного мастера. — Борн снова улыбнулся. — Из-за вас мне, быть может, придется телеграфировать на Багамы, чтобы выслали изрядную сумму денег.
— Вы очень любезны, мсье. Прошу простить меня за вторжение.
— Хорошо, что вы ответили на этот звонок, а не я.
— Покупатели, поставщики, все крикливые идиоты. С кем, мсье, имею честь разговаривать?
— Бригс, — назвался Джейсон, не представляя, откуда взялось это имя, ошеломленный тем, как быстро и естественно это произошло. — Чарльз Бригс.
— Приятно познакомиться. — Бержерон протянул руку, пожатие было крепким. — Вы говорите, Жаклин ищет меня?
— Боюсь, что по моему поручению.
— Я сам ее найду. — И модельер быстро удалился.
Борн шагнул к столу и, не спуская глаз с двери, отодвинул телефон, открыв лист с номерами. Их было два: в первом он узнал номер цюрихского коммутатора, второй был, очевидно, парижским.
Инстинкт. Он был прав. Кусок прозрачной клейкой ленты — единственная примета, которая была ему нужна. Он вгляделся в номера, чтоб запомнить их, потом передвинул аппарат на прежнее место и отошел от стола.
Едва он успел это сделать, как вернулась мадам Лавье с полудюжиной платьев, переброшенных через руку.
— Я встретила Рене на лестнице. Он горячо одобряет мой выбор. Он также сказал, мсье, что вас зовут Бригс.
— Я и сам бы вам это сказал, — улыбнулся в ответ Борн, заметив в голосе Лавье обиду, — но, по-моему, вы не спрашивали.
— Следы зверя в лесу. Мсье, я принесла вам праздник! — Она бережно развесила платья по креслам. — Я убеждена, что это несколько из самых прекрасных творений, которые нам принес Рене.
— Принес? Значит, он работает не здесь?
— Фигура речи. Его студия в конце коридора, но это как священная ризница. Даже я при входе в нее трепещу.
— Они великолепны, — одобрил увиденное Борн, переходя от одного платья к другому. — Но я не хочу ее поразить, всего лишь умиротворить, — добавил он, указав на три модели. — Я возьму эти.
— Прекрасный выбор, мсье Бригс.
— Упакуйте их вместе с теми.
— Разумеется. Воистину, она счастливая леди.
— Хорошая подруга, но ребенок. Балованный ребенок, увы. Однако я долго отсутствовал и не уделял ей достаточно внимания, поэтому думаю, что надо мириться. Это одна из причин, почему я послал ее в Кап-Феррат. — Он улыбнулся, вынув свой бумажник от Луи Виттона: — La facture, s’il vous plaot.