— С мной? Да о чем вы можете со мной говорить?
— Вы не догадываетесь? Тогда почему тотчас же примчались?
Жанин не сводила с него широко распахнутых глаз, ее бледное лицо казалось еще белее на солнце.
— Значит, вы из «Дома Азюр»? — робко спросила она.
— Допустим. — Борн сильнее сжал ее локоть. — И что?
— Я передала все, что обещала. Больше ничего не будет, мы договорились.
— Вы уверены?
— Не будьте идиотом! Вы не знаете парижских модных кругов. Кто-нибудь разозлится на кого-нибудь и пойдет злословить в вашей собственной студии. А если на осенних показах вы начнете демонстрировать модели Бержерона раньше него, сколько, вы думаете, я продержусь в «Классиках»? Я у Лавье доверенное лицо номер два, одна из немногих, имеющих доступ в ее кабинет. Вы бы лучше позаботились обо мне, как обещали. В одном из ваших лос-анджелесских магазинов.
— Пройдемся, — сказал Джейсон, мягко подталкивая ее. — Вы ошиблись, Жанин. Я в жизни не слышал о «Доме Азюр» и нисколько не интересуюсь крадеными моделями — разве что эти сведения мне пригодятся.
— О Боже…
— Не останавливайтесь. — Борн стиснул ее руку. — Я же сказал: нам нужно поговорить.
— О чем? Что вам от меня нужно? Откуда вы узнали мое имя? — Теперь слова сыпались, опережая друг друга. — Я отпросилась пообедать и должна тотчас вернуться, у нас сегодня тяжелый день. Пожалуйста — мне больно.
— Простите.
— То, что я сказала, это глупость. Ложь. У нас ходят слухи, я вас проверяла. Вот что я делала, я вас проверяла.
— Очень убедительно. Я принимаю такое объяснение.
— Я предана «Классикам». Всегда была предана.
— Это чудесное качество, Жанин. Преданность меня всегда восхищает. Я говорил это на днях… как его зовут?… этому милому человеку за пультом. Так как его зовут? Я забыл.
— Филипп, — пролепетала продавщица испуганно, подобострастно. — Филипп д’Анжу.
— Совершенно верно. Спасибо. — Они подошли к узкому мощеному переулочку между двумя домами. Джейсон подтолкнул ее туда. — Давайте отойдем на минутку, чтобы не стоять на улице. Не волнуйтесь, вы не опоздаете. Я отниму у вас несколько минут. — Они прошли глубже. Борн остановился, Жанин Дольбер прижалась спиной к кирпичной стене. — Сигарету? — спросил он, вынимая пачку из кармана.
— Да, спасибо.
Он поднес ей зажигалку и заметил, что у нее дрожит рука.
— Теперь успокоились?
— Да. Нет, не очень. Что вам нужно, мсье Бригс?
— Для начала: мое имя не Бригс, но я думаю, что вам это известно.
— Нет. Откуда?
— Я был уверен, что доверенное лицо номер один у Лавье говорила вам.
— Моник?
— Называйте фамилии, пожалуйста. Здесь важна точность.
— Тогда Бриелль. — Жанин наморщила лоб. — Она вас знает?
— Почему бы не спросить у нее?
— Как скажете. Так в чем же дело, мсье?
Джейсон покачал головой.
— Вы в самом деле не знаете? Три четверти служащих «Классиков» сотрудничают с нами, а одна из самых толковых осталась в стороне. Конечно, кто-то мог подумать, что с вами иметь дело рискованно, так бывает.
— Как бывает? Почему рискованно? Кто вы?
— Сейчас недосуг. Остальные вас просветят. Я здесь потому, что мы ни разу не получали от вас отчета, а вы с утра до вечера общаетесь с самыми важными клиентами.
— Выражайтесь яснее, мсье.
— Допустим, я представляю ряд лиц — из Америки, Франции, Англии, Голландии, — совместно охотящихся на убийцу, застрелившего важных политических и военных деятелей этих стран.
— Застрелившего? Военных, политических… — Жанин в ужасе застыла, пепел с сигареты рассыпался по рукаву. — Что это? О чем вы говорите? Я ничего такого не знаю!
— Я могу лишь извиниться, — мягко, искренне сказал Борн. — С вами должны были поговорить несколько недель назад. Это ошибка моего предшественника. Простите, вы, должно быть, поражены.
— Я поражена, мсье, — прошептала девушка; ее вогнутое тело напряглось — лакированная тростинка, пригнувшаяся к кирпичной стене. — Вы говорите о вещах вне моего разумения.
— Зато я теперь понимаю, — воскликнул Борн. — Ни от кого о вас ни слова. Теперь все понятно.
— Но не мне.
— Мы охотимся на Карлоса. На убийцу, известного под именем Карлос.
— Карлос? — Сигарета выпала из пальцев Жанин Дольбер, удар был довершен.
— Он один из ваших постоянных клиентов, на это указывают все улики. Мы сузили круг подозреваемых до восьми человек. Ловушка захлопнется в ближайшие несколько дней, и мы принимаем все меры предосторожности…
— Предосторожности?
— Всегда есть опасность, что преступник захватит заложников. Мы ожидаем, что произойдет перестрелка, но мы не дадим ей распространиться. Главная сложность — сам Карлос. Он поклялся, что никогда не сдастся живым, он ходит, обвязанный взрывчаткой мощностью в тысячефунтовую бомбу. Но с этим мы управимся. Один снайперский выстрел в голову, и конец.
— Один выстрел…
Борн вдруг взглянул на часы.
— Я вас слишком задержал. Вам пора возвращаться в магазин, а мне — на пост. Запомните: если увидите меня, мы не знакомы. Если я приду в «Классики», обойдитесь со мной как с любым богатым клиентом. Разве только заметите клиента, который покажется вам тем, кого мы ищем, тогда немедля сообщите мне. Еще раз прошу извинить за все. Просто разрыв в цепочке связи. Это бывает.
— Разрыв?
Джейсон кивнул, развернулся и быстро зашагал к улице. На перекрестке остановился и оглянулся на Жанин Дольбер. Она припала к стене в полуобморочном состоянии: элегантный мир «haute couture» бешено завертелся, сорвавшись с орбиты.
Филипп д’Анжу. Имя ничего ему не говорило, но Борн не мог с собой совладать. Он твердил его про себя, пытаясь вызвать в памяти какую-нибудь картину… как вызвало страшную картину тьмы и всполохов света лицо седого телефонного оператора. Филипп д’Анжу. Ничего. Совсем ничего. И, однако, что-то же было, что-то, от чего сводило под ложечкой, напрягались мышцы, сковывая тело панцирем… тьма.
Он сидел у окна кофейни на улице Расин, готовый выйти, едва увидит фигуру Клода Ореаля у подъезда старинного здания напротив. Ореаль жил на пятом этаже, деля квартиру с двумя приятелями; взобраться туда можно было лишь по дряхлой витой лестнице. Борн был уверен, что, когда Ореаль появится, он не будет идти.
Потому что Клоду Ореалю, который разливался соловьем перед Жаклин Лавье на совсем другой лестнице, на Сент-Оноре, беззубая консьержка прошепелявила по телефону, чтобы он, гнусная рожа, немедленно вернулся на улицу Расин и положил конец воплям и драке в квартире на пятом этаже. Либо он прекращает дебош, либо она вызывает жандармов. У него ровно двадцать минут.
Он уложился в пятнадцать. Можно было наблюдать, как по тротуару от ближайшей станции метро несется хрупкая фигура, затянутая в костюм от Пьера Кардена — пола бьется на ветру. Он избегал столкновений с увертливостью бегуна по пересеченной местности, вышколенного Русским балетом. Тощая шея была вытянула вперед, длинные темные волосы развевались, как грива скачущей лошади. Он добежал до подъезда и помчался вверх, перепрыгивая через ступени.
Джейсон быстро вышел из кофейни и перебежал улицу. Заскочил в подъезд и устремился вверх по видавшей виды лестнице. С площадки четвертого этажа он услышал, как молотят в дверь.
— Откройте! Откройте! Скорей, Бога ради! — Ореаль замолчал, тишина внутри, видимо, напугала его больше, чем что-либо другое.
Борн преодолел еще один пролет и сквозь решетку перил увидел Ореаля. Субтильное тело молодого человека распласталось на двери: руки раскинуты, ухо прижато к деревянной панели, лицо раскраснелось. Джейсон резко крикнул:
— Сюрте! Не двигайтесь, молодой человек! Не нужно лишних неприятностей. Мы наблюдаем за вами и вашими друзьями. Мы знаем о притоне.
— Нет! — завопил Ореаль. — Я ни при чем, клянусь! Какой притон?
Борн поднял руку:
— Тихо. Не кричите! — Он перегнулся через перила и взглянул вниз.
— Не впутывайте меня! — продолжал Ореаль. — Я ни при чем! Я им столько раз твердил, чтобы они это прекратили! Однажды они погубят себя. Наркотики для идиотов. Боже, там тихо. Они, наверное, умерли.
Джейсон отошел от перил.
— Я велел вам заткнуться, — грубо прошептал он. — Входите и перестаньте орать! Этот спектакль для старой карги внизу.
Молодой человек застыл, его паника перешла в тихую истерику.
— Что?
— У вас есть ключ, — сказал Борн. — Открывайте и входите.
— Она закрыта на щеколду, — ответил Ореаль. — В это время всегда закрыто на щеколду.
— Дурень чертов, нам нужно было встретиться с вами! Нам нужно было встретиться здесь, чтобы никто не знал почему. Открывайте дверь. Живо!
Словно испуганный кролик, Ореаль закопошился и достал ключ. Отпер дверь и распахнул ее, будто готовясь войти в морг, переполненный трупами. Борн втолкнул его внутрь и закрыл дверь.
То, что он увидел, противоречило характеру дома. Просторную гостиную заполняла шикарная дорогая мебель, на кушетках, креслах, на полу валялись дюжины красных и желтых бархатных подушек. Это была эротическая комната, роскошное гнездышко посреди руин.
— У меня лишь несколько минут, — сказал Джейсон. — Времени хватит только на дело.
— Дело? — спросил Ореаль. Его лицо застыло. — Об этом… этом притоне? Каком притоне?
— Забудьте. Есть кое-что посерьезней.
— Какое дело?
— Мы получили сообщение из Цюриха и хотим, чтобы вы передали его вашему другу Лавье.
— Мадам Жаклин? Моему другу?
— Мы не доверяем телефонам.
— Каким телефонам? Сообщение? Какое сообщение?
— Карлос прав.
— Карлос? Какой Карлос?
— Убийца.
Клод Ореаль издал вопль. Он впился зубами в палец и завопил:
— Что вы говорите?
— Тихо!
— Почему вы это говорите мне?
— Вы номер пятый. Мы рассчитываем на вас.
— Пятый что? В чем?
— В том, чтобы помочь Карлосу избежать ловушки. Они готовятся его схватить. Завтра, послезавтра, может, послепослезавтра. Пусть держится подальше, он должен держаться подальше. Они окружат магазин, снайперы через каждые десять шагов. Будет чудовищный перекрестн