Джеймс лишь молча кивнул.
— Так я и думал. А теперь, парень, ты мне его отдашь сам или мне тебя обыскать?
Наконец Джеймс обрел дар речи.
— Я его с собой не ношу, — заявил он, лихорадочно соображая, что же говорить дальше.
— Оставил дома? — спросил Меррилес.
Джеймс снова кивнул.
— Ну что ж, очень хорошо, — сказал детектив, — мы отправимся туда вместе. — Он взял Джеймса под локоть. — И лучше не пытайся сбежать от меня, — мягко добавил он. — Пойдем к тебе домой, и там ты отдашь мне этот камень.
— Если я сделаю это, вы отпустите меня? — робко спросил Джеймс.
Меррилес явно растерялся.
— Нам все известно о похищении камня, — объяснил он, — и даже о той даме, которая была в это вовлечена, но раджа не хочет придавать эту историю огласке. Знаешь какие они гордецы, эти туземные правители?
Джеймс, который практически ничего не знал о туземных правителях, за исключением того, что было написано в газетах по поводу одного знаменитого судебного дела, энергично закивал головой.
— Конечно, это будет вопиющим нарушением закона, — сказал детектив, — но тебя, возможно, даже не возьмут под стражу.
Джеймс опять кивнул. Они прошли мимо «Эспланады», а теперь сворачивали в город. Джеймс объяснил, куда нужно идти, но инспектор ни на миг не ослаблял своей стальной хватки.
Внезапно Джеймс замедлил шаг и даже попытался заговорить. Меррилес окинул его пронзительным взглядом и снисходительно рассмеялся. Они как раз поравнялись с полицейским участком, и он, конечно, заметил, с каким ужасом Джеймс поглядывал в ту сторону…
— Я же даю тебе шанс, — сказал он с легкой иронией.
И именно в этот момент Джеймс вдруг, громко зарычав, вцепился в руку инспектора и завопил истошным голосом:
— Грабят! На помощь! Грабят! На помощь!
Вокруг них мгновенно собралась толпа. Меррилес пытался вырваться, но Джеймс крепко его держал.
— Я поймал его! — закричал Джеймс. — Я его поймал, когда он залез ко мне в карман!
— Идиот, что ты мелешь всякую ерунду?! — закричал тот.
Подбежавший констебль не стал ничего выяснять и повел обоих в полицейский участок. Джеймс повторил свое обвинение.
— Этот человек только что залез ко мне в карман! — возмущенно заявил он и для пущей убедительности уточнил: — Он вытащил у меня бумажник!
— Он сумасшедший! — закричал Меррилес. — Вы сами можете посмотреть, инспектор, нет у меня никакого бумажника.
По знаку инспектора констебль обыскал Меррилеса. Вытащив из кармана его пиджака какой-то камень, он с изумлением вертел его в руках.
— О Боже! — вдруг громко воскликнул инспектор, что никак не подобало его положению и чину. — Это же изумруд раджи!
У Меррилеса вид был еще более ошарашенный, чем у остальных.
— Это чудовищно, — затараторил он, запинаясь от волнения. — Э… это п-просто чудовищно. Этот человек, должно быть, сам засунул его мне в карман. Это же очевидно.
Убедительный тон Меррилеса заставил инспектора усомниться, и его подозрения переключились на Джеймса. Он что-то прошептал констеблю, и тот вышел.
— Теперь, джентльмены, пожалуйста, расскажите, как было дело. По очереди.
— Конечно, — произнес Джеймс. — Я прогуливался по пляжу, и вдруг ко мне подходит этот джентльмен и заявляет, что мы с ним были знакомы. Я решительно его не помнил, но, побоявшись показаться невежливым, не сказал ему об этом. Мы стали прогуливаться вместе. Мне он сразу показался несколько подозрительным… и как раз в тот момент, когда мы проходили мимо полицейского участка, я почувствовал, что его рука у меня в кармане. Я схватил его и позвал на помощь.
Инспектор посмотрел на Меррилеса:
— А теперь вы, сэр.
Казалось, Меррилес был немного обескуражен.
— Эта история очень похожа на правду, — медленно произнес он, — но все-таки это неправда. Это не я говорил, что знаком с ним, а, наоборот, он сам сказал, что он мой знакомый. Без сомнения, он пытался избавиться от изумруда и, пока мы с ним беседовали, сунул его мне в карман.
Инспектор кончил писать.
— Что ж, — произнес он беспристрастно. — Очень скоро сюда прибудет джентльмен, который поможет нам разобраться.
Меррилес нахмурился.
— Я совсем не могу ждать, — пробормотал он, вытащив часы. — У меня назначена встреча. Надеюсь, инспектор, вы не думаете, будто я украл изумруд, положил его к себе в карман и отправился разгуливать с ним по городу?
— Согласен, сэр, не очень-то это правдоподобно, — ответил инспектор. — Но подождите еще минут десять, пока мы не разберемся в ситуации. О, а вот и его светлость.
В комнату широкими шагами вошел высокий мужчина лет сорока. Он был одет в потрепанные брюки и старый свитер.
— Инспектор, от вас звонили и сказали, что вы нашли изумруд? — спросил он. — Поздравляю, отличная работа. А что это за люди?
Он перевел взгляд с Джеймса на Меррилеса. И тот сразу как-то съежился и отпрянул назад.
— Джон! Ты?! — воскликнул лорд Эдвард Кэмпион.
— Вы узнаете этого человека, лорд Эдвард? — быстро спросил инспектор.
— Еще бы нет, — сказал холодно лорд Эдвард. — Это мой камердинер, которого я нанял месяц назад. Парень, которого прислали из Скотленд-Ярда, сразу же его заподозрил, но в его вещах изумруда не оказалось.
— Он носил его с собой в кармане пиджака, — заявил инспектор. — Благодаря этому джентльмену мы его задержали — Он указал на Джеймса.
Через мгновение Джеймс принимал поздравления и ему жали руку.
— Мой дорогой друг, — спросил лорд Эдвард Кэмпион, — вы его сами заподозрили?
— Да, — ответил Джеймс. — Мне пришлось выдумать целую историю о том, как он залез ко мне в карман — чтобы доставить его в полицейский участок.
— Это замечательно, — сказал лорд Эдвард. — Просто замечательно. Если вы не возражаете, то должны составить нам компанию. Правда, сейчас уже поздновато для ленча, почти два часа.
— В общем — сказал Джеймс, — так уж получилось, но я еще не.
— Ни слова больше, ни слова, — сказал лорд Эдвард. — Раджа непременно захочет вас поблагодарить за то, что вы нашли его изумруд К тому же я не слышал еще всей истории.
Они вышли из полицейского участка и на минуту задержались на ступеньках.
— А теперь, — сказал Джеймс, — я хотел бы рассказать вам, как все было на самом деле.
И он подробно все изложил. Лорд Эдвард очень развеселился.
— Удивительный случай, в жизни не слышал ничего более забавного, — заявил он. — Теперь я все понял. Стащив камень, Джон тут же побежал в раздевалку, так как знал, что полиция будет обыскивать весь дом. Я иногда надеваю эти старые брюки, когда хожу на рыбалку, никто к ним даже не притрагивается. Отличный тайник — карман потрепанных хозяйских брюк. Представляю, как он обомлел, когда сегодня пришел в раздевалку и обнаружил, что камня нет. А когда появились вы сразу понял, что камень у вас. До сих по£ не могу понять, как вам удалось его раскусить, сообразить, что никакой он не детектив.
«Сильный человек, — уважительно подумал Джеймс, — знает, когда надо быть искренним, а когда проявлять осторожность».
Он провел пальцами по отвороту пиджака и нащупал маленький серебряный значок не очень широко известного «Мертон-парк Супер-Сайклинг-клуба». Удивительное совпадение: Джон тоже был его членом! Джеймс неодобрительно усмехнулся.
— Привет, Джеймс!
Он обернулся. На другой стороне улицы стояли Грейс и сестры Сопворс. Он повернулся к лорду Эдварду:
— Извините, я на минутку.
Он пересек улицу и подошел к ним.
— Мы как раз сейчас собираемся фотографироваться, — сказала Грейс. — Может, и ты хочешь пойти с нами.
— К сожалению, не смогу, — ответил Джеймс. — Я как раз сейчас собираюсь на ленч с лордом Эдвардом Кэмпионом. Это вон тот отнюдь не шикарно одетый человек. Он хочет представить меня радже Марапутны.
Джеймс вежливо приподнял шляпу и направился к лорду Эдварду.
Лебединая песнь[89]
В Лондоне было майское утро — и одиннадцать часов. Мистер Коуэн стоял у окна номера-люкс отеля «Ритц» и смотрел на улицу, повернувшись спиной к излишне навязчивому великолепию гостиной. Это были апартаменты госпожи Паулы Незеркофф, знаменитой оперной певицы, только что прибывшей из Нью-Йорка. С ней-то и ожидал сейчас встречи мистер Коуэн, ее импресарио. Услышав, что дверь открылась, он стремительно обернулся, но это была только мисс Рид, секретарша мадам Незеркофф, особа бледная и деловитая.
— О, так это вы, милочка! — воскликнул мистер Коуэн. — Мадам еще не вставала, нет?
Мисс Рид покачала головой.
— А сказала мне: быть в десять, — заметил мистер Коуэн. — Уже час как жду.
В его голосе не было ни горечи, ни удивления. Мистер Коуэн давно уже привык к капризам этой артистической натуры. Мистер Коуэн был высокий мужчина с гладко выбритым лицом, пожалуй, чересчур мускулистый, чересчур уж безупречно одетый. Его волосы были черными и блестящими, а зубы — вызывающе белыми. А вот дикция у него была не совсем безупречной: он нечетко произносил «с», не то чтобы шепелявил, но чуть-чуть не дотягивал до твердости, предписанной речевым эталоном. Не требовалось особого взлета фантазии, чтобы догадаться, что фамилия его отца была, по всей видимости, Коэн, если не просто Кон.
Дверь спальни открылась, и оттуда выскочила хорошенькая горничная-француженка.
— Мадам встает? — с надеждой спросил Коуэн. — Ну же, Элиза, рассказывайте.
Элиза красноречиво вскинула руки к потолку.
— Мадам зла этим утром как сто чертей. Недовольна всем. Эти чудесные желтые розы, которые мосье прислал ей вчера вечером… Это, говорит, все хорошо для Нью-Йорка, но только идиот мог прислать их ей в Лондоне. В Лондоне, говорит, только красные розы и мыслимы, и тут же распахивает дверь и швыряет бедные цветочки в коридор — и попадает прямо в проходящего мимо мосье, а он tres comme il faut[90]