Тамми продемонстрировала портрет Жанны д’Арк, держащей свое знаменитое знамя «Jhesus-Maria».
— Христиане долгое время верили, что девиз Жанны — ссылка на Христа и его мать, потому что слова на ее знамени гласили «Jhesus-Maria». Но это не так. Это была ссылка на Христа и Марию Магдалину, она писала имена через дефис, чтобы объединить их вместе. Иисуса и его жену — предков Жанны.
— Но я думала, что она была крестьянкой. Пастушкой. — Морин громко охнула, понимание пришло к ней как удар грома, когда она произнесла это слово.
— Точно. Пастушкой. А как насчет ее имени? «Д’Арк» указывает, что она была связана с Арком, хотя родилась в Домреми. Иоанна из Арка — это ссылка на ее происхождение. И на ее опасное наследие. Берри говорил тебе о пророчестве, правда? О Долгожданной?
Морин медленно кивнула.
— Не думаю, что мир готов к этому. Не думаю, что я готова к этому.
Тамми нажала на «паузу» и сосредоточила все свое внимание на Морин.
— Мне нужно, чтобы ты выслушала остальную часть истории Жанны, потому что это важно. Как много ты знаешь о ней?
— Вероятно, то, что знает большинство людей в мире. Хотела вновь посадить наследника на французский трон, вела бои с англичанами. Ее сожгли на костре, как ведьму, хотя все знали, что она ею не была…
— Ее сожгли на костре, потому что у нее были видения.
Морин пыталась угадать, куда клонит Тамми. Она еще не вполне поняла, поэтому Тамми объяснила, подчеркивая каждое слово:
— У Жанны были видения, божественные видения. И она была из Династии. Что это значит для тебя?
Тамми не стала ждать ее ответа.
— Жанна была Долгожданной, и все знали это. Она собиралась исполнить пророчество. У нее были видения, которые должны были привести ее к Евангелию Магдалины. Вот почему они должны были заставить ее замолчать навсегда.
Морин была поражена.
— Но… разве Жанна родилась в тот же день, что и я?
— Да, но ты не встретишь это в исторических записях. Обычно говорится, что это произошло примерно в январе. Дата преднамеренно искажалась, чтобы скрыть ее истинное происхождение как внебрачного ребенка короля и долгожданной принцессы Грааля.
— Откуда ты это знаешь? Есть документы, которые подтверждают это?
— Да. Но ты должна перестать думать, как академический ученый. Ты должна научиться читать между строк, потому все находится там. Ты ирландка, знаешь силу устных преданий и способы их распространения. Катары ничем не отличались от кельтов; на самом деле, есть множество свидетельств, что эти две культуры смешивались во Франции и Испании. Они защищали свои предания, не записывая их и не оставляя следов своим врагам. Но легенда о Жанне как Долгожданной, если ты посмотришь, лежит на поверхности.
— Я думала, Жанну казнили английские войска.
— Неправильно. Англичане схватили Жанну, но именно французское духовенство обвиняло ее на суде и настаивало на казни. Мучителем Жанны был священник, которого звали Кошон. В этих краях есть шутка по этому поводу, потому что «cochon» по-французски означает «свинья». Да, именно эта свинья вырвала у Жанны признание, а потом извратила доказательства, чтобы обречь ее на мучения. Кошон должен был убить Жанну, прежде чем она сможет исполнить свою роль Долгожданной.
Морин молчала, внимательно слушая, как Тамми продолжает:
— И Жанна была не последней Пастушкой, которой суждено умереть. Помнишь статую святой в Ренн-ле-Шато? Девушка, несущая ягненка?
— Святая Жермена, — кивнула Морин. — Я видела сон о ней прошлой ночью.
— Это потому что она — еще одна дочь весеннего равноденствия и воскресения. Ее, по понятным причинам, изображают с пасхальным агнцем, но это также и молодой барашек, что олицетворяет ее рождение в начале знака Овна.
Морин хорошо помнила статую. Ее очень тронуло серьезное лицо юной пастушки.
— Ее мать стояла на высокой ступени в Династии, Мари де Негр того времени. Когда Жермена была младенцем, ее мать умерла очень загадочной смертью. Жермена выросла у жестоких приемных родителей, которые убили ее во сне, когда ей не было еще двадцати лет.
Тамми взяла Морин за руку, внезапно став очень серьезной.
— Послушай меня, Морин. Уже тысячу лет существуют люди, готовые убивать, чтобы предотвратить открытие Евангелия Марии. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать?
Серьезность ситуации начала действовать на Морин. Ей вдруг стало очень холодно, когда Тамми довела до ее сознания окончательный итог:
— Еще есть люди, готовые убить, чтобы не допустить исполнение пророчества. Ты находишься в серьезной опасности.
Тамми предусмотрительно захватила с собой в комнату бутылку прекрасного местного вина. Она снова наполнила бокал Морин, пока обе женщины минуту сидели в молчании.
Наконец, Морин заговорила. Она посмотрела на Тамми, ее голос звучал почти обвиняюще:
— Ты знала гораздо больше, чем хотела мне показать, там в Лос-Анджелесе, не так ли?
Тамми вздохнула и откинулась на спинку дивана:
— Мне действительно очень жаль, Морин. Тогда я не могла рассказать тебе все, что знаю.
«И все еще не могу», — печально подумала она, прежде чем продолжить: — Я не хотела тебя пугать. Ты никогда бы совершила эту поездку, и у нас бы не было этой возможности.
— У нас? Ты имеешь в виду себя и Синклера? Ты тоже член его Общества Синих Яблок?
— Не все так просто. Послушай, Синклер сумеет защитить тебя.
— Потому что считает меня своей золотой девочкой?
— Да, но и также потому, что он действительно заботится о тебе. Я вижу это. Но Берри также чувствует свою ответственность. Он привел тебя на заклание, как того пресловутого пасхального агнца, в честь которого ты носишь свою фамилию, когда показал тебя всем в том проклятом платье. В своем возбуждении он не подумал об этом.
Морин сделала еще один глоток густого красного вина.
— Так что, по твоему мнению, я должна сделать? Это для меня чужая территория, Тамми. Мне следует уехать? Просто забыть обо всем, что случилось, и вернуться к своей жизни? — Она иронично усмехнулась. — Что ж, нет проблем.
Тамми посмотрела на нее с симпатией.
— Может быть, тебе следует так поступить ради спасения жизни. Берри может завтра же незаметно вывезти отсюда тебя и Питера. Это убьет его, но он так сделает, если попросишь.
— И что потом? Я возвращаюсь в Лос-Анджелес, где всю оставшуюся жизнь меня преследуют ночные кошмары и видения? Где страдает моя работа, так как я уже никогда не смогу смотреть на историю прежним взглядом, но не рискую продолжить исследования, потому что какие-то мрачные типы могут мне навредить? И кто эти опасные люди? Почему они так сильно хотят, чтобы пророчество не исполнилось, что готовы ради этого убивать?
Тамми встала и начала ходить по комнате.
— Есть несколько групп, которые явно заинтересованы в том, чтобы держать в тайне взгляды Марии Магдалины. Это, конечно, традиционная Церковь. Но они не опасны.
— Тогда кто? Черт возьми, Тамми, я устала от загадок. Кто-то должен мне все объяснить, и я хочу получить ответ быстро.
Тамми грустно кивнула.
— И ты получишь его утром. Но не мое дело давать его тебе.
— Тогда где Синклер? Я хочу поговорить с ним. Сейчас.
Тамми беспомощно пожала плечами.
— Боюсь, что это невозможно. Он уехал вскоре после того, как ты покинула его кабинет. Я не знаю, куда поехал Берри, но он сказал, что вернется очень, очень поздно. Он расскажет тебе все утром, я обещаю.
Но к тому времени, как Беранже Синклер вернулся в замок Синих Яблок, мир изменился.
…Прибытие Исы было определенно замечено всеми властями Иерусалима, от священников в Храме до гвардии Пилата. Римляне были озабочены Пасхой. Они боялись восстания или мятежа, вызванного каким-либо подъемом иудейского самосознания или национализма. И так как среди нас были зилоты, Пилат взял нас на заметку.
У некоторых из нас есть братья среди священников. Они сообщили нам, что первосвященник Каиафа, зять Ионафана Анны, который так презирал нас, держит совет об «этом назарянине, называющем себя мессией».
Я уже высказывалась в прошлом об этом человеке, Анне, и здесь скажу больше о его деяниях. Но я делаю это с одним предостережением: не осуждайте многих за действия одного человека. Ибо священники — такие же люди, как и все остальные. Одни добры и справедливы в сердце своем, другие же — нет. Есть те, кто следовал приказам Ионафана Анны в те мрачные дни — священники и простые люди. Некоторые делали это, потому что подчинялись Храму, будучи добрыми и праведными людьми, как мой собственный брат, когда он сделал этот ужасный выбор.
Наш народ сбит с пути продажными вождями, слеп к истине из-за тех, чьей обязанностью было дать им нечто большее. Некоторые противостояли нам, потому что боялись, что еще больше прольется крови иудеев, и хотели только обрести мир для людей на время Пасхи. Я не могу винить никого за этот выбор.
Следует ли нам осуждать тех, кто не видел света? Нет. Иса учил нас, что мы не должны остерегаться их; мы должны простить им.
Аркское Евангелие от Марии Магдалины,
Книга Учеников
Глава 14
Замок Синих Яблок
25 июня 2005 года
Морин вернулась в комнату с тяжелым чувством тревоги и страха. Она перебирала в голове то, что услышала, и не представляла, что делать со всем этим. Она медленно переодевалась, чтобы лечь в кровать, пытаясь размышлять, но в голове у нее все перемешалось от обилия впечатлений и слишком большого количества выпитого вина. «Напрасный труд, — подумала она про себя, — мне ни за что сегодня не уснуть».
Но, как только она подчинилась уютным объятиям роскошной кровати, через несколько минут сон предъявил на нее свои права. Как и видение.
Маленькая женщина в красном покрывале осторожно шла в темноте. Ее сердце быстро стучало, пока она пыталась поспеть за двумя мужчинами и их большими шагами. Вопрос стоял: «все или ничего» — ужасный риск для каждого из них, но и самая важная задача в ее жизни.