– Я ухожу. Если решишь, что тебе нужен див из столицы, – свяжись со мной, я позабочусь об этом.
Когда Аверин вышел с поминального обеда, было уже темно. Наконец пошел настоящий снег. Не мелкие, редкие и колючие снежинки – снег ложился на землю большими пушистыми хлопьями. Холодный крупный комок приземлился прямо на нос Кузе, ожидавшему у входа в буфет, и кот смахнул его лапой.
– Мя-я! – возмущенно сказал он.
– Пойдем, – махнул ему рукой Аверин, – я знаю, что ты замерз. Тебя хоть покормили?
– Мя!!!
Кот смешно дернул лапой, поджимая ее к груди, и Аверин, не задумываясь, расстегнул пальто и, подхватив Кузю под мягкий живот, сунул за пазуху. И сразу же ощутил легкую вибрацию. Кот свернулся на груди хозяина и старательно затарахтел. Аверин застегнул пуговицы так, чтобы Кузин нос торчал наружу, и ощутил, что тоже согревается в своем слишком легком пальто.
– Ну вот видишь, всё не так и плохо, – немного смущенно пробормотал он и захрустел ботинками по быстро растущим сугробам, подумав, что следовало надеть другие, те, что на толстой рифленой подошве. В осенних стало довольно скользко. Да, тренированный колдун вряд ли, поскользнувшись, упадет, но главе Управления не слишком-то солидно на глазах у молодых колдунов нелепо махать руками, сохраняя равновесие. Поэтому Аверин направился к гостинице, не торопясь и наслаждаясь вечерней прогулкой.
В Петербурге такой снег был редкостью. Нет, густые белые перья и там нередко сыпались с неба, но они не опадали на землю мягко, а кружились в бешеном вихре налетавшего с Невы сырого морозного ветра, больно били по лицу и облепляли с ног до головы так, что одежду приходилось очищать специальным скребком. Иначе на пол в прихожей натекала огромная лужа, и Маргарита начинала ворчать.
И всё равно захотелось домой. Сесть бы сейчас в кабинете, с чашечкой кофе, почитать книжку или личное дело Владимира, а потом пройти в гостиную, где Маргарита уже накрыла на стол. Гостиницы Аверин не любил.
Владимир встретил его у входа. На его плечах уже скопился приличный снежный воротник, а значит, ждал див довольно давно.
– Почему ты не зашел внутрь? – спросил Аверин.
– Я заходил. Растопил камин и вскипятил воду. Потом вернулся. Здесь… – Он замолчал, подбирая слово.
– Красиво, да? – улыбнулся Аверин, похлопал дива по заснеженному плечу и выпустил Кузю. – Пойдемте в дом.
На входе Владимир отряхнул хозяина от снега, а в номере помог снять пальто, Кузя же, молниеносно одевшись, принялся расшнуровывать колдуну ботинки. Аверин недоуменно нахмурил брови, но ничего спрашивать не стал. Владимир пододвинул кресло к камину.
Аверин сел. Он всё же продрог в легком пальто и осенних ботинках, возможно, дивы чувствовали это, и этим и объяснялась их забота.
– Я добыл хороший чай и кофе! – Кузя с гордостью помахал двумя пакетами. – Заварить чай или сварить кофе?
– Ничего не надо, спасибо. На поминках пришлось выпить слишком много компота и сока. А вот поесть, к сожалению, толком не удалось. Но и не велика беда. Всё равно столовская кухня не сравнится с изысками нашей Маргариты. Ах, вот бы сейчас ее пирожков с яблоками… – Аверин перевел мечтательный взгляд на Кузю и тут же нахмурился. Див явственно водил носом, принюхиваясь, и его глаза превратились в щелки.
– Что такое? – только и успел спросить колдун, когда Кузя сорвался с места, бросился к Владимиру и схватил его за грудки.
– Это ты придумал?!
Но Владимир не стал даже отстраняться, а только, неопределенно пожав плечами, придержал Кузю за воротник и отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки. После чего едва заметно усмехнулся.
– А ты сомневался? – спросил он. – Конечно же я привез гостинцы от госпожи Маргариты.
– О?.. – протянул Аверин и тут же ощутил легкий запах свежей выпечки.
Кузя исчез и мгновенно появился с корзинкой, укутанной в шерстяной платок. Из нее высовывались уголки бумажных свертков. Сунув под платок нос, Кузя придирчиво понюхал содержимое корзинки и пояснил:
– Он корзину под подушку положил! Чтобы пирожки не остыли! Они теплые еще!
– Серьезно? – Аверин посмотрел на корзину, а потом на Владимира. – Но как ты это сделал?
– В спешке вы не отпустили Маргариту на выходные, и она ждала вас. Я позвонил и попросил приготовить что-нибудь вкусное и не занимающее много времени. Здесь рыбный пирог, вафли с вареным сгущенным молоком и…
– Пирожки с яблоками! – воскликнул Кузя. На секунду Аверину показалось, что див выглядит так, будто по какой-то причине не рад гостинцам от Маргариты, но в следующий миг Кузя весьма откровенно облизнулся, и Аверин успокоился.
– Вот что, – проговорил он, – теперь выбора нет, заваривай чай. А ты, Владимир, принеси к камину столик и еще пару стульев. Мы все замерзли. А чай с домашними пирожками точно способен согреть не только тело, но и душу.
Когда снедь, привезенная из Петербурга Владимиром, оказалась разложенной на столе, а в чашках задымился горячий чай, Аверин откинулся на спинку кресла и протянул ноги к камину. Кузя уже сцапал пирожок и принялся с удовольствием жевать.
А Аверин мысленно взялся за голову: на государственной службе не оставалось времени даже на тихие посиделки у камина. Опять нужно вернуться к делам.
Вздохнув, он пододвинул к себе блюдце с пирогом и повернулся к Владимиру:
– Думаю, Феофана ты уже пристроил к делу. Он справится?
– Без сомнений. И у меня имеется важная информация. Разрешите доложить, хозяин?
– Конечно, рассказывай.
– Иннокентий, находясь на посту у дверей палаты Матвея Светлова, услышал его разговор с Татьяной Крамцевой. Девушка зашла, заплакала и сказала следующее: «Зачем ты это сделал? Ты мог погибнуть». После этого в течение двух минут слышались только всхлипывания. Потом молодые люди завели разговор о здоровье Матвея, об оценках Татьяны и о том, что было подано в столовой. Голоса их стали звучать напряженно и неестественно.
– Понятно… – протянул Аверин, – перешли на язык жестов Академии. Но пока не умеют, передавая информацию жестами, вести при этом непринужденную беседу.
– Да, – подтвердил Владимир, – и есть кое-что еще.
– Говори.
– После того как Татьяна Крамцева ушла, к Матвею Светлову пришел еще один гость, Олег Соколов. Он просил прощения за то, что желал смерти отцу Матвея. Матвей сказал, что прощает, и заверил Соколова в том, что в его семье скоро всё наладится. Олег Соколов предложил ему помощь в подготовке к экзаменам. Светлов ответил согласием, однако, сославшись на то, что устал и плохо себя чувствует, попросил зайти попозже.
– Хоть на словах и сказал, что прощает, но в действительности не простил… – глубокомысленно покивал Кузя. Див очень гордился тем, что хорошо понимает людей. – И что у них там за семейная тайна? Надо обязательно разузнать.
– У Иннокентия сложилось впечатление, что господин Светлов пытался избежать расспросов господина Соколова, – заметил Владимир. – И я с ним согласен. После того как Феофан принял пост, мы с Иннокентием провели следственный эксперимент. В боевой форме я изучил следы на крыше. Светлов действительно был там один, как и сказал Кузя, что подтверждает версию о нападении крылатого дива. Но есть одно несоответствие. Колдун Матвей Светлов слишком долго находился возле края крыши. Там самый сильный и устойчивый след.
– Погоди… – Аверин нахмурился, – выходит, он не просто подошел к краю, но долго там стоял?
– Так точно.
Кузя аж подпрыгнул вместе со стулом:
– Ну вот! Я же прочитал столько учебников! И книжек про сыщиков! И кинофильмы всякие смотрел! Внимательно искал следы убийцы на крыше, а этого не понял!
– Тебе не хватает полевого опыта. В следующий раз ты поймешь, – сказал Владимир.
И Аверин с удивлением отметил, что его слова быстро успокоили поначалу выбитого из колеи Кузю. Нет, все-таки дивы прекрасно взаимодействуют. Настолько, насколько это в принципе возможно между двумя дивами, привязанными к одному колдуну. Владимир продолжил:
– Я принял облик молодого человека, подходящего по росту и весу. Иннокентий столкнул меня таким образом, чтобы я упал прямо в точку падения потерпевшего. После чего задержал мое падение, как это сделал бы щит. И тут снова имеется несоответствие. Если бы с высоты пятиэтажного дома див столкнул опытного боевого колдуна, такого, как ваше сиятельство или, к примеру, господин Меньшов, даже с учетом неожиданности, я уверен, вы бы успели вовремя и правильно сгруппироваться, выставить щит и перекатиться, чтобы обойтись минимальными повреждениями или вообще без таковых. Но Матвей Светлов – молодой колдун, еще даже не закончивший Академию. Я изучил его оценки по физической подготовке, и они не блещут. Но он упал правильно и на щит, и сразу перекатился на руку, как и положено при падении с большой высоты. Я проверил: если начинать группироваться у земли или в середине полета, человеку развернуться и принять правильную позу уже не получится. Группироваться надо в самом начале падения, иначе полученные травмы не совпадают с травмами потерпевшего. Наиболее похожий результат я получил, когда прыгнул сам и сразу же предпринял необходимые меры для спасения. Таким образом, я считаю, что Матвея никто не толкал, он подготовился и прыгнул, одновременно сгруппировавшись и выставив щит. Но даже в таком случае сломал руку и ударился головой. Эту версию подтверждают и слова чародейки Крамцевой.
– И пальто! – воскликнул Кузя. – Он его в химчистку сразу отдал. Скрывал, что на нем нет запаха дива!
– Это похоже на правду, – заметил Аверин. – Только зачем? Действительно решил покончить с собой, но в последний миг испугался? Была же записка.
– Нет! – Кузя вскочил и закружил по комнате. – Зачем бы ему тогда надевать перчатки, чтобы написать ее?
– Он хотел выставить себя жертвой, – задумчиво произнес Аверин, – возможно, чтобы отвести подозрения. Что скрывают все эти дети? Ох… Кузя свари-ка всё же кофе, а я пока позвоню Ледневу, пусть отправит сюда еще и чародея.