– Туда! – завизжал секретарь и указ вправо.
– Туда… – повторил Фейн изучая ряды скамеек. – Пришёл конверт. От вас, сер.
– Меня? – кряжистый нахмурился.
Фейн кивнул.
– Вот как… – секретарь заложил руки за спину, стал ходить перед четверкой взад-вперёд.
– Я еще нужна? – спросила мисс Элмерз глядя, точно сквозь него. – У меня есть дела поважнее.
Секретарь стоически выслушал её вопрос и дополнение к нему. Он остановился, посмотрел на Шакпи. Коротышку взгляд кряжистого прямо-таки парализовал, как мартышку взгляд удава.
– Скажите, Вебстер, что вы, вчера вечером, надиктовывали самопищущему перу?
– Как вы…
– Вы все под колпаком, – промозглым голосом шепнула Зови.
– Что? – повторил секретарь скривившись. Слова Зови он прокомментировал бегло и негромко. Сказал: – Как грубо, Элмерз. Колпак. Не лучше ли сказать "отеческая рука"?
Зови усмехнулась.
Мистер Шакпи замялся. Стоящая слева от него Банти не давала ему покоя не меньше, чем вопросы кряжистого.
Вебстер вздохнул, ответил:
– Летал на метле… и… и… упал на мост. Там был… какой-то волшебник. Он меня… держал. Я не разобрал его лица… но… думаю, что оно было странным. Ему… чего-то не хватало. А потом метла… – Вебстер втянул голову, закусил пухлую нижнюю губу. – И я трансгрессировал домой. Вот. Всё.
– Ну, мистер Шакпи, – секретарь попытался соорудить на лице сочувственное выражение, – я тоже люблю иногда полетать над городами маглов. И мне, правда, жаль вашу Прыть-ХХ. У вас ведь эта модель была?
Вебстер кивнул. Он сдерживался, что бы не разревется, как девчонка. Перед его глазами не исчезал вид горбатой могилки, где он зарыл щетинистую половину.
– Я обещаю, – дружески, заверил секретарь, – что от имени министерства вам подарят такую же памятуя ваше спортивное прошлое. И не только, чего скрывать. Вы прекрасный служащий, самоотверженный и внимательный. Кстати, а как назвал себя этот волшебник со странным лицом?
Голос секретарь вновь обрел аспидов оттенок.
Шакпи качнул головой, к жесту прибавил:
– Он не представился.
– Жаль, – секретарь вновь начал расхаживать взад-вперёд, – Очень жаль…
Остановился. Глубоко вздохнул, посмотрел на настенные часы, сказал устало:
– Хорошо. Вы, пока, все свободны.
***
В кривом теле замухрышки таилась огромная сила. Зови прижала Вебстера к стене, проследила чтобы в коридоре у входа в зал суда никого не было, и прошипела:
– У волшебника отсутствовала правая половина лица?
Шакпи широко раскрыл глаза выказывая тем непонимание.
– Не прикидывайся Вебстер. Ты понимаешь, о чем я.
– Я… не видел, – мямлил Шакпи. – Правда.
– Что он тебе говорил?
Шакпи сглотнул слюну. Громко. Ответил:
– Он упоминал Дувр. Я был там прошлой зимой. Один свободный эльф, по имени Берни, похитил метлы местной уважаемой семьи волшебников. Ривз, их фамилия Ривз. Я поймал его и… О, боже.
– Что?
– Я вспомнил, мисс Элмерз. Вспомнил.
– Что ты вспомнил? Говори!
Шакпи почувствовал, как в животе потеплело. Так всегда случалось, когда он ощущал, что действует верно.
– Один полулицый волшебник, назвавшийся мистером Китом, убедил меня не приводить Берни в министерство. Он пообещал, что сам им займется, и что если Ривзы подадут жалобу, то он, лично, даст мне сто галеонов. Мне, госпожа Элмерз, было, честно говоря, безразлично, что там обещал этот Кит, но я видел, что Берни раскаивается. Что… Ну… Он просто хотел полетать. Как волшебники. И… Я его понимаю. Вот. Обычно, я не так. Поверьте. Но тут… Короче, никто не жаловался.
– Кит больше ничего не говорил? – холодно поинтересовалась невыразимец.
Шакпи покачал головой.
Цепкие тонкие пальцы отпустили его плечо. Отголоски их хватки Вебстер все еще ощущал.
– Зачем вам этот Кит?
– Он напал на Банти, напал на Дримера из отдела слежения, он как-то причастен к убитому дементору, – отвечала Зови хотя Шакпи казалось, что сутулая просто размышляет вслух, – И к эльфам. К ним, определённо. Хорошо. Боюсь нам ничего не остается, как только ждать его следующего шага. И тогда…
Она уже шла в направлении лифта и её последних слов Шакпи не расслышал.
– Я тоже буду ждать, – сказал коротышка. Просто так. Просто потому, что напрашивалась его реплика.
Событие седьмое. Жертвы обстоятельств
"В этом году, – читал Вебстер в Ежедневном пророке, – Британский матч по квиддичу будет самым зрелищным и опасным из всех. Секретарь министра магии, уважаемый мистер Чип Эгансвил, объявил новый тип игры, она называется "Жизнь против Смерти". Для этого матча, в близи школы чародейства и волшебства Хогвартс, будет оборудован специальный стадион. В матче будут участвовать две команды. Команда Жизнь оседлает гиппогрифов, специально обученных лесничими Британии, вторая команда, команда Смерть – оседлает фестралов, так же обученных и подготовленных. Очевидно, что участники второй команды – это волшебники, чья судьба столкнула их с жизненными трудностями. Мистер Эгансвил утверждает, что беспрецедентный матч будет олицетворять Новое, нынешнее время, где жестокое противоборство имеет место, лишь в заданных для этого условиях. Больше нет войн, нет открытых конфликтов между светлыми и темными волшебниками. Однако, кровь в жилах магов кипит, как и прежде, и им нужно место, где они могут проявить свои навыки и таланты. Сделать это без вреда окружающим".
Вебстер отложил газету в сторону, помолчал, водя пальцами-сосисками по морщинистому лбу и обронил:
– Безумие. Что он себе возомнил, этот… этот…
Вебстер знал, как обозвать мистера Эгансвила, но он боялся сделать это вслух. Мало ли, ведь в последнее время уже никто не мог с уверенностью сказать, что не только заклинания отслеживает новый отдел секретаря. Может быть, он отслеживает и высказывания министерских служащих. Все может быть, думал Шакпи. Теперь все может быть.
***
Мистер Фейн, покончив с чтением пророка, взял маленькую кофейную чашку и громко-громко хлебая потянул горячий напиток. Ему нравилось так делать дома, одному, незаметно для других нарушать правила приличия.
Из прочтенного он сделал два вывода: на турнир его, определённо, направят, на всякий случай, и второе – мистер Эгансвил избыточно предприимчив. Аверилл не понимал, такого ярого стремления напичкать заголовки газет своим именем. То он делает конкурсы, то создает новые отделы, то этот чертов матч.
"Что ему так неймётся? – думал Фейн. – Ты секретарь, у тебя есть работа, деньги, положение. У тебя явно имеется и власть, и средства, и хороший дом. Есть женщины, поклонники и завистники. Зачем? Зачем, после выигранного матча гнаться за снитчем? Куда пойдут эти сто пятьдесят очков?"
Аверилл поставил чашку на газету, точно на оживленно жестикулирующего секретаря, и повернул голову к высокому узкому окну. Он посмотрел на пасмурное небо. Оно всегда напоминало Фейну старую половую тряпку, которую выкручивал невидимый титан и с которой, в результате, льётся на землю грязная, усеянная черными пылинками вода. Образ устоявшийся, но не сегодня. Сегодня…
"Что ему так неймётся? – вновь подумал Фейн. – Ведь должны быть причины. Ну, вот я. Я, представим, секретарь, или не дай пикси министр. Всё работает, все работают. Самолётики летают, порох взрывается, гоблины жадные, всё, как всегда. А может… Он ведь полукровка. Да, точно! Наверное, это магловская кровь. Это она кипит в секретаре и вынуждает его заниматься такими пошлыми вещами как модернизация и прогресс. Всем эти жутким, и очень магловским".
Фейн поднял чашку. Испачканный секретарь продолжал размахивать руками, только теперь мокрыми и грязными. Он разбрызгивал капли на стоящих перед ним слушателей и абсолютно точно походил на титана дождя. Ему, однако, не хватало тряпки.
"Этот всех отмоет, – сказал вслух Аверилл. – Этот точно".
***
За последние два месяца Банти просто-таки возненавидела свою работу. Комиссию по обезвреживания магических существ она выбрала, ведь здесь, обычно, редко что-то случалось. Это тебе не отдел правопорядка, который вынужден ежеминутно бороться с нежеланием волшебников и их безалаберных отпрысков соблюдать эти самые порядки. Здесь, неприятности стоило ждать только в полнолуния, и то не всегда, а также, весною, в основном в начале апреля, когда у драконов и прочих магических существ начинался брачный сезон. Но будущий турнир Жизни и Смерти, прозванный Банти "холуйским выпедрежем", требовал постоянного присутствия комиссии, поскольку и гиппогрифы, и фестралы относились к категории ХХХ и ХХХХ, что делало их не самыми, однако, весьма опасными магическими существами.
Происшествий за период тренировок было около шести. Однако, дней проведённых Банти на улице, в сырую, мерзкую погоду насчитывалось в десять раз больше. Это делало, мисс Хоггарт, в миллион, в триллиард раз язвительнее, злее и стервознее.
– Что?! – прорычала она ощутив на плече чью-то руку. Поворачиваться Банти не стала, она была выше этого. Хотя нахальной руке, а особенно её владельцу, следовало быть более осмотрительным.
– Привет, – поздоровался долговязый Дример поравнявшись с ней.
– А, это ты… – протянула Банти сморкнув острым носом.
Они не виделись с того самого дня, как он её спас. И теперь им обоим было неловко. Ей, потому что слабак и мямля Дример, не такой уж слабак и мямля. А ему… Едва ли Дримеру хватило бы все имевшихся у него пальцев, чтобы назвать причины.
– Чего приехал?
Дример окинул взором стадион, решётки перед зрительскими трибунами, магический купол наверху. Он уже успел все это осмотреть до, но теперь нужно было с чего-то начинать. Так что долговязый показательно закрутил головой, путешествуя безразличным взглядом по сторонам.
– Тебе здесь не нравится?
Банти усмехнулась, вновь сморкнув носом.
– Мягко говоря. Я мечтаю испепелить это место.
– Охотно верю, – согласился долговязый. – Кстати, именно это, отчасти, и стало причиной моего визита к тебе.