Она провела пальцем по торцам кассет, но решила, что не в настроении смотреть на Грейс Келли, Одри Хепберн или даже Кэри Гранта.
Рейчел принялась бесцельно вытаскивать кассеты и наткнулась на чистый футляр, покрытый надписями от руки: ее, Эда, Джейни и Роба. Они вычеркивали заголовки, когда записывали что-то новое поверх прошлой передачи. Нынешние дети, вероятно, сочли бы эту кассету реликтом: сейчас ведь все нужное просто скачивают из Интернета. Она собралась уже отбросить кассету, но взгляд зацепился за названия сериалов, которые они смотрели в восьмидесятых годах: «Семья Салливан», «Сельская практика», «Сыновья и дочери». Похоже, Джейни последняя пользовалась этой кассетой: слова «Сыновья и дочери» были выведены ее небрежным, неразборчивым почерком.
Забавно. Именно благодаря «Сыновьям и дочерям» Рейчел победила во вчерашней викторине. Вспомнилось, как Джейни когда-то лежала на полу в гостиной, зачарованная дурацким сериалом, и подпевала слащавой музыкальной теме. Как там было? Рейчел почти услышала эту мелодию у себя в голове.
Повинуясь порыву, она вставила кассету в магнитофон и нажала кнопку воспроизведения.
Она присела на корточки и просмотрела конец ролика про маргарин, с этим курьезным, устаревшим видом и звуком старых телереклам. Затем начались «Сыновья и дочери». Рейчел мысленно подпела заставке, с удивлением обнаружив, что может извлечь из глубин памяти все слова. Там обнаружилась Крыса Пат, моложе и привлекательнее, чем запомнилось Рейчел. Вот в кадре появилось измученное лицо исполнителя главной мужской роли и сурово нахмурилось. Этот актер все еще мелькал в телевизоре, блистая в каком-то сериале про полицейских-спасателей. Все продолжали жить своей жизнью, даже звезды «Сыновей и дочерей». Только бедная Джейни навеки застряла в 1984 году.
Рейчел уже собиралась извлечь кассету, как вдруг услышала голос Джейни:
– Ну что, работает?
Сердце Рейчел замерло, рука застыла в воздухе.
А потом экран заполнило лицо Джейни: она весело и дерзко глядела прямо в камеру. Ее глаза были подведены зеленым, и она использовала слишком много туши. На носу сбоку виднелся небольшой прыщик. Рейчел казалось, она отлично помнит лицо дочери, но она забыла то, о чем даже не подозревала, что забыла, – вроде точного вида зубов или носа Джейни. Ни в зубах, ни в носу Джейни не было ничего особенно примечательного, не считая того, что они принадлежали Джейни, и Рейчел снова их видела. Левый глазной зуб был самую малость скошен внутрь. Нос казался чуть-чуть длинноватым. Несмотря на это – а может, и благодаря этому, – она была красива, красивее даже, чем помнилось Рейчел.
У них дома никогда не было видеокамеры. Эд считал, что на эту ерунду не стоит тратить деньги. Единственная запись дочери, которая у них сохранилась, была сделана на свадьбе друзей, где Джейни была «девочкой с букетом».
– Джейни, – выдохнула Рейчел и прижала ладонь к экрану телевизора.
– Ты стоишь слишком близко к камере, – произнес мальчишеский голос.
Рейчел уронила руку.
Джейни отступила назад. На ней были голубые джинсы с высокой талией, металлический серебристый пояс и фиолетовая блуза с длинным рукавом. Рейчел помнила, как она гладила эту блузу. С рукавами приходилось повозиться из-за сложного расположения складок.
Ее дочь была по-настоящему красива, словно изящная птица – может быть, цапля, но, боже правый, неужели этот ребенок и впрямь был настолько тощим? Ее руки и ноги выглядели такими тонкими. Может, с ней что-то было не так? Может, она страдала анорексией? Как Рейчел могла этого не заметить?
Джейни присела на край узкой кровати. Этой комнаты Рейчел никогда не видела. Красно-синее полосатое покрывало на постели, темно-коричневые деревянные панели на стенах позади. Джейни опустила подбородок и взглянула в камеру с напускной серьезностью, а затем поднесла к губам карандаш на манер микрофона.
Рейчел громко рассмеялась и сомкнула ладони, словно в молитве. Это она тоже забыла. Как она могла это забыть? Джейни любила прикинуться репортером. Она заходила на кухню, подхватывала морковку и спрашивала: «Скажите, миссис Рейчел Кроули, каким был ваш сегодняшний день? Заурядным? Незаурядным?» А затем она протягивала морковку Рейчел, и та подавалась ближе и отвечала в морковку: «Заурядным».
Конечно, она говорила «заурядным». Все ее дни были исключительно заурядными.
– Добрый вечер, я Джейни Кроули, в прямом эфире из Туррамурры, где со мной согласился побеседовать молодой затворник, известный под именем Коннора Уитби.
Рейчел затаила дыхание. Она повернулась, и слово «Эд» застряло у нее в горле.
«Эд. Подойди-ка. Ты должен это увидеть».
Она уже много лет так не делала.
– Не соизволите ли подползти чуть ближе, мистер Уитби, чтобы мои зрители могли посмотреть на вас? – произнесла Джейни в карандаш.
– Джейни.
– Коннор, – передразнила его тон Джейни.
Широкоплечий темноволосый юноша в шортах и желто-синей полосатой фуфайке от формы для регби сдвинулся по кровати и сел рядом с Джейни. Он посмотрел в камеру и снова отвел глаза, смущенный, как будто разглядел мать девушки, наблюдающую за ними из будущего тридцать лет спустя.
У Коннора было тело мужчины и лицо мальчишки. На лбу у него Рейчел разглядела россыпь прыщей. Его отличал тот истощенный, испуганный, угрюмый вид, что и у многих мальчиков-подростков. Словно им одновременно хочется врезать кулаком по стене и чтобы их обняли и приласкали. Коннор тридцатилетней давности не обитал в своем теле так же уютно, как сейчас, и явно не знал, что делать с конечностями. В итоге он вытянул ноги перед собой и принялся легонько похлопывать ладонью одной руки по сжатому кулаку другой.
Рейчел заметила, что дышит прерывистыми всхлипами. Ей хотелось нырнуть в экран и выволочь оттуда Джейни. Что она там делает? Это же явно комната Коннора. Ей никто не разрешал заходить к мальчикам в спальни. Эда удар бы хватил.
«Джейни Кроули, а ну-ка немедленно ступай домой, юная леди».
– Зачем я тебе нужен в самом кадре? – спросил Коннор, снова глянув в камеру. – Я не могу просто посидеть в сторонке?
– Нельзя брать интервью у человека за кадром, – возразила Джейни. – Может, мне еще пригодится эта пленка, когда я пойду устраиваться репортером в «Шестьдесят минут».
Она улыбнулась Коннору, и тот улыбнулся в ответ: непроизвольной, безумной улыбкой.
«Безумной» было правильным словом. Мальчик явно был от Джейни без ума.
«Мы просто дружили, – сообщил он полиции. – Она не была моей девушкой».
«Но я знаю всех ее друзей, – сказала тогда Рейчел. – И всех их матерей».
Лица служителей закона остались вежливо-сдержанными. Несколько лет спустя, решив наконец-то избавиться от кровати Джейни, Рейчел обнаружила под матрасом упаковку противозачаточных таблеток. Она ничего не знала о собственной дочери.
– Итак, Коннор, расскажи о себе, – потребовала Джейни, протянув ему карандаш.
– Что ты хочешь узнать?
– Ну, например, есть ли у тебя девушка?
– Не знаю, – ответил Коннор, пристально глядя на Джейни, и внезапно показался куда взрослее на вид. Затем подался вперед и произнес в карандаш: – А у меня есть девушка?
– Так сразу и не скажешь, – протянула Джейни, накручивая на палец волосы. – А что ты можешь предложить? Каковы твои сильные стороны? А слабости? То есть тебе же нужно хоть как-то себя подать, сам знаешь.
Теперь его голос звучал глупо, резко и даже ноюще. Рейчел поморщилась.
«Ох, Джейни, милая, перестань! Смени тон. Ты не можешь так с ним разговаривать».
Только в кино подростки кокетничают с красивой чувственностью. В жизни мучительно наблюдать, как они барахтаются.
– Черт побери, Джейни, если ты все еще не можешь ответить мне прямо, то есть… твою мать!
Коннор вскочил с кровати, а Джейни издала пренебрежительный смешок. Лицо у нее по-детски сморщилось, но Коннор этого не видел – только слышал смешок. Он направился прямиком к камере. Его рука протянулась к ней, заполнив весь экран.
Рейчел захотелось его остановить. Нет, не выключай. Не отнимай ее у меня.
Экран разом заполнили помехи, и голова Рейчел качнулась назад, как будто ей дали пощечину.
Ублюдок. Убийца.
Ее переполнял адреналин, воодушевляла ненависть. Ну что ж, это улика! Новая улика после стольких лет!
«Звоните мне в любое время, миссис Кроули, если вам что-нибудь придет в голову. Пусть даже это случится глухой ночью», – столько раз повторил ей сержант Беллах, что это навязло у нее в ушах.
Она еще ни разу этого не делала. Теперь, по крайней мере, у нее что-то для него появилось. Убийцу схватят. Она сможет прийти в зал суда и услышать, как судья объявляет Коннора Уитби виновным.
Нетерпеливо покачиваясь на пятках, Рейчел набирала номер сержанта Беллаха. Перед глазами у нее стояло сморщенное лицо Джейни.
Глава 17
Коннор, – повторила Тесс. – А я тут просто заправляюсь.
– Да ты шутишь, – отозвался Коннор.
Тесс не сразу удалось собраться с мыслями.
– Ты меня напугал, – сварливо сообщила она, поскольку это смутило ее. – Я приняла тебя за маньяка с топором.
Она взялась за заправочный пистолет. Коннор так и остался стоять рядом, держа шлем под мышкой и выжидательно глядя на нее. Да ладно, разве они мало поболтали? Садись уже на свой мотоцикл и кати отсюда. Тесс предпочитала, чтобы люди из ее прошлого там и оставались. Бывшие парни, школьные друзья, коллеги по прошлым работам – в самом деле, какой в них смысл? Жизнь продолжается. Она с удовольствием вспоминала о людях, которых когда-то знала, но только не вместе с ними.
Тесс потянула за рычаг на колонке, настороженно улыбаясь и пытаясь припомнить, как именно закончились их отношения с Коннором. Не тогда ли они с Фелисити переехали в Мельбурн? Он ухаживал за ней в цепи других ребят. Обычно она рвала с ними первой. Чаще всего – после того, как их высмеивала Фелисити. На освободившееся место всегда находился новый желающий. Она считала, что причиной тому был подходящий уровень ее привлекательности – не слишком устрашающий. Она говорила «да» каждому, кто приглашал ее на свидание. Ей и в голову не приходило отказаться.