— Я тронут твоими словами, магистр. Но не могу не отметить отвагу и твоих рыцарей. А стойкость воинов князя поразительна! Мы все, выступая дружно, сделали свое дело. Про сына скажу одно: он воин, пусть сам выбирает свой путь. Но я знаю, на чужбине хлеб горек.
— О, магистр, вот и наш герой! — Конрад указал на Аскольда, чья лошадь скакала бок о бок с лошадью другого всадника.
— Да это же мой племянник! — воскликнул магистр. — Позвольте представить, друзья, — Рудольф фон Зальц.
Юноша поклонился.
— Дядя, это мой спаситель! Если бы не он, лежать мне сейчас на поле…
Растроганный магистр повернулся к Аскольду.
— Юноша, ты спас не только моего племянника, ты спас человека, которого нет мне ближе и дороже. Тебе обязаны жизнью и сотни других рыцарей. И я властью, вверенной мне Господом Богом хочу немедля посвятить тебя, русского воина, в рыцари Тевтонского ордена. Ты будешь волен занять или не занять место в наших рядах, но с достоинством носи это высокое титло. Преклони колено!
Аскольд, сбитый с толку торжественной речью, с недоумением посмотрел на отца. Воевода, успокоенный последними словами магистра, слегка кивнул головой. После короткой процедуры посвящения и двукратного касания мечом левого плеча юноши фон Зальц снял висевшую у него на шее тяжелую золотую цепь и надел ее на Аскольда. Вслед за магистром князь Мазовецкий отстегнул свой кинжал.
— Возьми и от меня на память. Для настоящего воина нет лучшего подарка, чем конь да отличное оружие. Этот кинжал не раз спасал мне жизнь. Пусть и тебе послужит он верой и правдой. Знаю, в твоих руках он будет грозным оружием!
Глава 5
Чудна ночь на Иванов день. Ждут ее на Руси. Разные причины у людей отметить Ярилин день. Одни, кому не хватает силы, хотят взять ее из воды, которую своим волшебством щедро снабжает Ярило. Других давит тяжесть грехов — яркая пламень костров испепелит их, очистит душу. Третьих терзают тайные желания — и они умилостят духов, отдав дань торжеству, чтобы те помогли заполучить ключи к сокровищам. Дорога́ эта ночь и тем пылким сердцам, которые не видят иного способа соединиться с любимой, кроме как умыкнуть ее.
Праздник начинается с ночи. В Козельске к нему готовились исподволь, остерегаясь преподобного отца Нифонта. Знали его крутой нрав и беспощадность в борьбе с остатками язычества. Но зов предков непреодолим. И люди тайно уходили в укромные места на Жиздре, чтобы там, в глуши, воскрешать обычаи далеких дней.
Нет в городе лучшей знахарки, чем старая Ярина. Разве что уступит лесной колдунье с Глухого урочища, поднимающей мертвых. Но до нее далеко, и не каждый отважится в такой путь. Сам отец Нифонт частенько пользовался Яриниными услугами. Будто и не знал, что ранним утром на Иванов день уходила Ярина в козельские поля и леса брать там травы разные, а потом лечить больных. Никто не знал, сколько лет старой избавительнице, а выглядит она всегда здоровой, готовой услужить людям.
По-разному готовились к ночи, у каждого свои надежды.
Ох и хороша же у Всеславны служанка Малуша! Лицо — кровь с молоком, румянец так и играет во всю щеку, пухленькие губы так и просят поцелуя. Русая коса до пят. На праздниках парни не сводили глаз с юной плясуньи. Заглядывался на нее Брачислав — молодой здоровый плечистый воин из дружины князя Всеволода. Да и Малуша при виде его вся загоралась, тупила взор. А что разжигает сердце юноши больше, чем неприступность и таинственность?
Но хотя и вознаграждены оказались упорство и терпение Брачислава, хотя и удалось ему сорвать поцелуй с девственных уст красавицы, сердце ее принадлежало прежде всего хозяйке. Трудно предположить, что сплотило девушек больше — юность или чужбина, только делились они всеми девичьими секретами, и не было у них друг от друга тайн. Княжне выбор Малуши пришелся по душе. Когда служанка задерживалась, Всеславна встречала ее смеющимися глазами, а та, рдея, рассказывала о крепких объятьях, жарких поцелуях возлюбленного. Но постепенно Малуша стала замечать, что Всеславна слушает ее рассеянно. В светлых глазах хозяйки все ярче проступала трудно скрываемая печаль. Малуша не спрашивала, ждала. Накануне Ивана Купалы как бы невзначай спросила, пойдет ли Всеславна на праздник. В ответ та неожиданно расплакалась и выплеснула наконец наружу свою тоску.
— Мало мы с ним встречались… Больной был, в беспамятстве, а когда пришел в себя, не позволял мне за собой ухаживать. А сам все пытался сделать что-нибудь приятное. Первое, что сделал, когда, слабенький еще, беспомощный, вышел из дома — нарвал мне букетик цветов. До сих пор их берегу. После того взгляда не осталось в моем сердце места ни для кого больше. А теперь вот не знаю, может, забыл он про меня. А может… — девушка на миг застыла, глядя в окно, — может, и в живых его уже нету. Но что бы с ним ни случилось — век его не забуду! — отчаянно закончила она.
— Всеславна, милая, что ты! — Малуша обняла хозяйку. — Будем надеяться, что Бог не допустит этого. Вернется твой суженый, а наше бабье дело — переживать за них. Но я вижу, — добавила она после небольшой паузы, — князь Всеволод вздыхает по тебе…
— Не хочу и слышать об этом прыще! — со злостью выкрикнула княжна, покраснев от волнения.
— Но он же князь! — У Малуши округлились глаза.
— Ну и что? А я — княжна! — с вызовом ответила девушка.
— Ох и трудно же тебе будет, Всеславна! Уж больно он коварен…
Время катило к обеду, а князь Всеволод все нежился на пуховых подушках. Рядом на приземистом табурете сидел его верный тиун. Они тихими голосами вели беседу.
— Так ты говоришь, все в порядке?
— Да, князь, я проверил. В домике уже все готово принять дорогую гостью. — Он захихикал.
— Ребят-то надежных подобрал?
— Брачислав, Росволод…
— Мало. Еще человека три нужно. А кони как?
— Лошадей сам отбирал. Ласточки! Вмиг домчат, не изволь сомневаться, — тиун приподнялся и добавил елейным голоском: — Главное, ты не подкачай, а мы свое дело знаем. Только смущает… как без договору-то? Княжна все-таки. Грех. — Он вздохнул.
— Княжна тоже девка, — отрезал Всеволод. — Сейчас не хочет, потом сама рада-радешенька будет, что в женки берут. А про грехи твои скажу отцу Нифонту, он простит. Ступай. Я еще вздремну. Ночка будет жаркая.
Тиун мялся.
— А по женской части… кто ей там прислуживать будет?
— Возьми кого-нибудь.
— Да кого, князь, брать? Кроме Деборы и некого. — Тиун беспомощно развел руками.
— Дебора, Дебора… Помнишь, братца я тогда… Жаль. Воевода помешал. Как она… не забыла? — Князь с надеждой посмотрел на слугу.
— Да что на ее, холопку, смотреть. Ты господин.
— Да, да. Забирай. — Всеволод повернулся к стене.
В это время Брачислав крутился около дома князя Василия, высматривая свою Малушу. Стоило ей зайти в курятник, как туда неслышно проскользнул и юноша. Жарко обняв, шепнул:
— Вечером, как договорились? Ответь!
— Да. — Ловко вывернувшись из его объятий, девушка подхватила лукошко и легко побежала к дому.
Когда солнце, обколесив за день полнеба, готовилось опуститься в свое ложе, люди толпами и в одиночку потекли на берега Жиздры. И понеслась над разбуженной рекой песня:
Ходили дивочки около Мореночки,
Коло мое выдыло Купала
Гратым сонечко на Ивана…
Все поет, движется, пляшет. Веселье бьет ключом. Но что за странное видение появилось в разгар праздника? Люди замолкли. Да это же несут огромное и страшное чучело Мары! Под улюлюканье толпы его торжественно утопили в реке, приговаривая:
— Несите, волны, смерть, холод подальше отсюда. Пусть оно достанется другим, пусть у нас будет все хорошо!
Несет река, веселятся люди, еще громче звучит смех, радостнее льется песня. Вместе со всеми радовалась празднику и Всеславна. Куда-то ушли темные думы. Играет, смеется, забавляется княжна и не замечает чей-то пристальный внимательный взгляд. Как назло, рядом нет верной служанки, у которой свое свидание.
Да только не состоялась ее встреча. Малуша вся извелась — нет Брачислава. А ведь клятву давал. Не знала она, что Брачислав мечется, как тигр в клетке, но ничего поделать не может. Как на привязь посадил чертов тиун их с Росвольдом на княжеском дворе. А когда начало смеркаться, повел их на Жиздру окольными путями, и затаились они в густом кустарнике. Не нравилась Брачиславу эта затея, но одно утешало — вдруг Малушу свою встретит. Только бы в глаза любимой заглянуть, она все поймет. Но нет, летает где-то птичка, чай, уже другой хоровод водит.
Огляделись. Хорош отсюда обзор. В свете костров видно плавное движение хоровода. Девушки, взявшись за руки, что-то поют.
— А вот и она! — воскликнул вдруг тиун. — Княжну видите?
— Кто ж такую не увидит! Танцует-то как — словно над землей плывет… Ай да княжна, ай да лебедушка!
— Вот эту лебедушку и надо споймать.
— Да ты в своем уме? — отступил Брачислав.
— Тише ты, плеток захотел? А то и больше… князь цацкаться не будет. Любовь у них, понятно? — грозно зашипел тиун. — Как начнут через огнища прыгать, так и будем хватать. В Сыром бору князь ждет… свою возлюбленную. — Он мерзко захихикал.
Брачислав помолчал, собираясь с духом, и выпалил:
— Но ведь княжна и видеть не хочет нашего князя!
— Это так, цену набить. Говорю же: любовь у них, она просто вид делает… Ты что, девок не знаешь? Семь пятниц на неделе. Вы, молодцы, глаз с нее не спускайте, а я коней незаметно подведу. И смотрите, чтобы никто вас не заметил! А то не сносить вам своих голов.
Дождавшись, когда шаги тиуна смолкли, Брачислав кинулся к Росвольду:
— Выручи, друг! В жизнь не забуду! Один посмотри — я мигом.
— Что, зазнобу потерял? — ощерился дружинник. — Ну давай. Только смотри, времени в обрез.
Обежав все поляны, Брачислав нашел Малушу на том месте, где собирались встретиться. Та уж надула губки — пришлось объясняться. И так и этак пытался Брачислав выкрутиться, но пришлось рассказать все как есть.