— Ни единой, сэр.
В трамвае, по дороге в колледж, Дорленд изложил мне то немногое, что успел узнать. Мумию с большим трудом раздобыл в Египте президент Гучер{30}; она являлась одним из самых ценных экспонатов музея колледжа. Частью освобожденное от своих покровов из тонкого льна{31}, приобретших с веками коричневый цвет, тело этой дочери фараонов было выставлено в стеклянной витрине на втором этаже Гучер-холла. По соседству находился и футляр, где оно пролежало много столетий — деревянное изделие, украшенное рисунками и иероглифами, рассказывавшими о титулах и достоинствах маленькой дамы. Прошлым вечером, до шести часов, мумия была на месте. Утром жена смотрителя начала подметать зал и увидела, что стеклянную крышку кто-то вскрыл. Мумия исчезла. Ночной сторож ничего не видел и не слышал.
— И какие у вас соображения? — спросил я у Дорленда, когда мы проехали Двадцать третью улицу.
— Мумию украли, чтобы продать ее за хорошие деньги другому музею. Украли, чтобы получить выкуп от колледжа. Студенческая шалость. Ритуал посвящения девушек в какое-нибудь из тайных обществ колледжа.
Меня представили троице должностных лиц колледжа, напряженно ожидавших нашего появления. После сердечных приветствий декан поспешил заявить, что огласка и публичные пересуды его учебному заведению ни к чему.
— Вы уже опрашивали кого-либо из девушек? — спросил я.
— Нет, — ответил декан. — Сегодня суббота, в колледже остались немногие. Мы ни за кем не посылали, так как решили держать пропажу в секрете, пока не установим причину.
Внимательный осмотр пустой стеклянной витрины и зала оказался бесполезным. Допрос смотрителя и его жены не дал ничего нового.
— Вы тщательно прибрались, — сказал я жене смотрителя. — Куда вы девали мусор?
— Все в ящике, в подвале, сэр.
По моей просьбе принесли ящик. Это была деревянная товарная упаковка из-под партии мыла, почти полная.
— И все это — сегодняшний мусор? — спросил я.
Заговорил смотритель.
— Остальные ящики я опорожнил вчера, — сообщил он.
Получив это заверение, я нырнул руками в груду мусора и принялся методично и аккуратно его просеивать; горсти мусора я выкладывал на газеты, разложенные на столе в кабинете доктора Гучера. Дорленд занимал остальных разговором, что позволило мне незаметно прикарманить несколько находок.
Через десять минут я дошел до дна коробки. Повернувшись к декану, я спросил:
— Сколько у вас студенток из Канады?
— Из Канады? Только две девушки, мисс Каротерс и мисс Анстей.
— Могу я поговорить с ними?
— Не понимаю… — взволнованно начал декан.
Я поспешил заверить его, что и не думал в чем-либо подозревать учениц.
— И тем не менее, — сказал я, — я хотел бы с ними побеседовать. Мне кажется, что одна из них может нам помочь.
Декан успокоился.
— Мисс Каротерс уже несколько дней отсутствует по болезни. С мисс Анстей вы можете увидеться. Очаровательная девушка. Ее отец — один из известнейших методистских теологов Канады, старинный друг доктора Гучера и мой добрый знакомый. Она проживает не в колледже, а поблизости, на Чарльз-стрит, в доме одной дамы, которая также является старым другом семьи. Я дам вам адрес. Не уверен, что мисс Анстей сейчас дома, но вдруг вы ее застанете…
— Я видела мисс Анстей здесь около часа назад, — вставила жена смотрителя. — Она поднялась наверх, провела там две-три минуты, вышла и села в автомобиль. За рулем был молодой джентльмен.
— Как бы то ни было, я схожу к ней домой, — сказал я.
— Вы ведь почти не надеетесь найти мумию, не так ли, мистер Мак-Айвер? — с тревогой спросил декан.
— Напротив, — уверенно ответил я. — Через час или два египетская принцесса вернется к вам.
Декан в сомнении поглядел на меня.
— Что бы вы ни делали, — попросил он, — ради благополучия нашего колледжа не прибегайте к сомнительным методам. Если обнаружите похитителя, предоставьте мне решать, стоит ли доводить дело до суда. Если вы сумеете вернуть мумию в целости, я предпочел бы его замять.
Я пообещал так и поступить.
— Дело кажется мне весьма необычным, — сказал я. — Уверен, мои методы вас не разочаруют.
С этими словами я вышел.
Дорленд и профессор колледжа, сопровождавший нас, очень хотели узнать, какие улики я нашел, однако я хранил молчание. Мы подошли к дому на Чарльз-стрит.
Мисс Анстей, как я и ожидал, не было дома, но нас радушно приняла владелица, миссис Эден. В доме ее царила культурная и утонченная атмосфера; большую гостиную украшали картины, предметы искусства и антикварные изделия, явно привезенные из заграничных вояжей.
— Этель должна скоро вернуться, — мягким голосом сказала обаятельная немолодая дама. — Она катается с другом на машине и обещала быть домой к ужину.
— Мы пришли спросить, не потеряла ли она это украшение?
К удивлению Дорленда и профессора, я достал из кармана заколку, которую нашел в груде мусора из Гучер-холла, эмалевый кленовый листок, инкрустированный жемчужинами.
— Да, это заколка Этель! — воскликнула мисс Эден. — Но я не думаю, что она ее где-то обронила; недавно она дала ее на время своему другу, — она улыбнулась. — Знаете, сегодня молодые девушки имеют замечательную привычку обмениваться такими знаками внимания с молодыми людьми. В мои дни все было по-другому.
— Не сочтите за бестактность, — продолжал я, — но нельзя ли узнать имя этого молодого человека?
— Конечно, — отвечала дама. — Это мистер Рэймонд Хардинг.
— Сын мистера Хардинга, президента банка? — спросил я. Хардинги, как всем известно — одно из самых блестящих семейств миллионеров в балтиморском высшем свете.
— Он самый, — ответила миссис Эден. — Мисс Анстей и Рэймонд дружат уже несколько лет. Они наверняка будут вам очень признательны. Припоминаю, что я слышала что-то о пропаже заколки. Мистер Хардинг был у нас вчера вечером и они с Этель казались очень взволнованными. За завтраком Этель пожаловалась на головную боль, но мне показалось, что она плакала. Утром они несколько раз беседовали по телефону, однако Этель ничего мне не сказала, и я подумала, что было бы невежливо ее расспрашивать. Этель была необычайно бледна, и когда Рэймонд заехал за нею после обеда, я заметила, что ей было бы лучше полежать и отдохнуть. Она только засмеялась.
— Мы навестим вас снова, когда они вернутся, — сказал я миссис Эден и поднялся. — Возможно, у меня получится, так сказать, разрешить их затруднения. А пока что, прошу вас, ничего им не говорите.
На улице уже темнело. Дорленд в восхищении схватил меня за руку.
— Мак-Айвер, — сказал он, — вы просто чудеса творите! Дело раскрыто. Ну и чудная же история!
Профессор был ошеломлен.
— Не понимаю, господа, почему вы говорите, что дело раскрыто. Где же мумия? И кто ее похитил?
— Мумия, профессор, — провозгласил я, — находится, вероятней всего, в автомобиле мистера Рэймонда Хардинга.
— Вы хотите сказать, что он и есть вор?
— Думаю, он взял мумию и в это время обронил заколку. А это выпало из его автомобильного шлема.
Я показал им позолоченную бумажную буковку «X» — изготовители головных уборов помечают такими бирками вещи клиентов. Это была вторая из моих утренних находок.
— Но мотив, дорогой мой, мотив! — настаивал профессор. — К чему сыну миллионера вламываться в Женский колледж и красть мумию? Бессмыслица какая-то.
— Ответ, сэр, я бы и хотел услышать от мисс Анстей. Вся цепочка событий совершенно очевидна, остается только одно загадочное звено. Я немного знаком с Рэймондом Хардингом. У него есть склонность к бесшабашным выходкам, но в целом он парень неплохой.
— Вы не можете, однако, подозревать Этель Анстей. Она ведь…
Скорбные звуки автомобильного рожка на Двадцать второй улице возвестили о прибытии механического экипажа и прервали хвалебную речь профессора: как видно, мисс Анстей была его любимой ученицей.
— Быстрее! — воскликнул я. — Спрячемся за углом!
По Чарльз-стрит проехал большой прогулочный автомобиль и остановился у дома Этель. Из авто вышел стройный молодой человек и подал руку девушке, помогая спуститься. Они постояли с минуту на тротуаре — раздумывая, как я понял, безопасно ли будет оставить в автомобиле мумию — и затем скрылись в доме.
Мы трое дружно, как один человек, двинулись к машине.
— Посмотрите на заднем сиденье, Дорленд, — сказал я подбежавшему к автомобилю детективу. Я был уверен, что разгадал загадку, но отсутствие мумии подкосило бы мою безупречную логику.
Дорленд издал ликующий возглас.
— Мумия здесь, — крикнул он. — Завернута в резиновое одеяло.
Мы попытались приподнять узел, но окаменевшая дочь фараонов оказалась тяжелее, чем мы рассчитывали.
— Осторожнее, мистер Дорленд, — умолял профессор, — не повредите ее.
— Займемся молодым человеком, — сказал Дорленд, подпрыгивая на тротуар.
— Нет, — возразил я, — у меня есть план получше. Вы умеете водить автомобиль?
Дорленд умел.
— А у вас есть ключ от Гучер-холла? — спросил я у профессора.
Ключ у профессора имелся.
— Тогда предлагаю вам двоим незаметно вернуть мумию в витрину, а я пока побеседую с мисс Анстей.
Без долгих споров они тронулись в путь. Когда автомобиль свернул за угол, я позвонил и спросил мисс Анстей. Пристраивая свою шляпу на вешалку в вестибюле, я перевесил автомобильный шлем Хардинга и убедился, что буква «X» покинула свое законное место в ряду инициалов владельца.
Через несколько минут девушка вошла в гостиную. Я почувствовал искреннюю жалость. У Этель были правильные точеные черты, а прозрачно-голубые глаза, несомненно, светились в лучшие времена неотразимым очарованием игривой молодости. Но сейчас под этими глазами залегли темные круги, веки подозрительно покраснели, щеки отливали бледностью, подчеркнутой темно-голубым шелковым платьем. Даже самый невнимательный наблюдатель понял бы, что она провела немало часов в тревоге и слезах.