— Сирдар зовет! — воскликнула мистрис Прайс и с поспешностью, весьма удивительной для столь полной особы, устремилась из кухни.
Глава IIТАИНСТВЕННЫЙ ФУРГОН
В большой зале, выходившей окнами в сад, находился Сирдар Льюис Бигген и с ним еще один господин.
Высокий, сухопарый и костлявый, с резкими чертами лица и белокурыми баками с проседью, главнокомандующий англо-египетской армией прохаживался по зале, потирая руки с самодовольным видом и поглядывая искоса на маленького господина, комфортабельно расположившегося в качалке.
Наружность последнего была крайне непривлекательна: лицо землистого цвета украшал крючковатый нос, на котором сидели темные очки, а над ними возвышался совершенно голый череп. При этом он был крайне неопрятен, весь в пыли и грязи, в сильно поношенном платье, лоснящаяся шляпа стояла подле него на полу.
Дверь отворилась, и на пороге показалась объемистая фигура мистрис Прайс, согнувшаяся в почтительной позе перед своим господином.
— Милорд изволил звонить? — сказала она.
— Да, моя добрая Прайс, я вас звал, чтобы сказать, что сегодня я желаю нарушить наш обычный порядок!
— Нарушить порядок? — чуть не остолбенев, повторила мистрис Прайс.
— Да, мы бы должны были завтракать через два часа, но служба Англии прежде всего, и потому я решился завтракать сегодня часом раньше. У вас, вероятно, найдутся различные запасы закусок, холодного мяса и дичи; все это вы сложите в корзины, добавив несколько бутылок хорошего вина, словом, все, что требуется для хорошего завтрака на две персоны. Впрочем, нет, не на две, а на три персоны, так как господин доктор заявил мне, что кушает всегда за двоих, а сегодня доктор Кауфман делает мне честь кушать со мной!
— Слушаю, милорд, завтрак на три персоны! Но почему же в корзинах?
— Потому, что я того желаю, милая моя, — да вот еще что, ваши оба сына при вас?
— Да, милорд!
— Прекрасно, в таком случае вы поручите им снести корзины в фургон сэра Джорджа Кауфмана на парадном дворе; пусть они подождут там моих распоряжений. Идите!
Мистрис Прайс поклонилась и вышла.
— Ну, вы довольны? — осведомился хозяин у своего гостя.
— Как нельзя более, генерал!
— Так постарайтесь, чтобы я также был доволен!
— О, вы будете, я в этом вполне уверен!
— Надеюсь, потому что если вы себе позволите подшутить с Англией в моем лице, то вся ваша репутация ученого не поможет вам; военный суд и казнь в 24 часа!
— Ну а если мои услуги окажутся тем, что я вам говорил? — спросил доктор.
— В таком случае я обещаю вам от имени милостивейшего короля вознаградить вас по заслугам!
— Если так, то я совершенно спокоен! — сказал неопрятный господин и, достав из кармана засаленную записную книжку, принялся заносить в нее какие-то цифры.
Между тем мистрис Прайс уже успела все собрать в корзины, которые благодаря ее стараниям были полны до верха.
Джон и Джек взяли каждый по корзине и вышли из кухни. Очутившись на дворе, оба брата оглянулись кругом.
— Где же этот дорожный фургон доктора Кауфмана? — спросил Джек. — Я нигде не вижу его, а между тем мама сказала: «на парадном дворе»!
— Да, она так сказала! — подтвердил Джон.
— Но ты сам видишь… — начал было Джек и остановился, так как на крыльце главного корпуса здания показался слуга в ливрее Сирдара. Это был уроженец Мальты, с умным и хитрым лицом, по имени Рокко.
— Рокко, — крикнул Джек, — где экипаж доктора Кауфмана?
— Я послан сюда, мистер Джек, чтобы препроводить вас к нему. Его отвезли на главную аллею сада, по приказанию Сирдара. Это презабавный фургон, вот увидите! — продолжал Рокко. — Я положительно недоумеваю, как он попал сюда?
— Что вы хотите этим сказать? — осведомился Джек.
— А то, мистер Джек, что, мне кажется, я уже видел этот странный фургон на Средиземном море!
— Фургон посреди Средиземного моря?.. Что за шутки!..
— Вовсе нет! Этот фургон ходит как по суше, так и по воде!
— Рокко, да ты над нами смеешься!
— Нет, нет… Посмотрите сами: его колеса снабжены лопастями, которые закладываются на спицы, но, по желанию, могут быть откинуты, как настоящие лопасти пароходных колес, и тогда фургон превращается в судно, при том еще в электрическое судно.
— В таком случае, этот доктор Кауфман великий изобретатель!
Слуга многозначительно усмехнулся.
— Просто ловкий человек, ничего более! — сказал он. — Ведь, вам известно, что я служил раньше матросом на судне, крейсировавшем между Марселем, Бриндини и Александрией, и вот, во время одного из наших рейсов, мы подобрали странного вида судно, на котором находился французский экипаж и одна молодая гречанка, владелица этого судна, по имени Анахарсия Таксиди. Судно свое она называла карроварка, то есть фургон-барка. Пассажиры и экипаж этой карроварки были приняты на наше судно, а самое судно взято нами на буксир. Ночью оказалось, что кто-то перерезал буксирный канат, и чудесная карроварка исчезла, а вместе с нею исчез и один пассажир третьего класса, записанный на нашем пароходе под именем Отто Скоппен.
Рокко смолк, и на лице его изобразилось как бы чувство какой-то нерешительности.
— Что с вами? — спросил Джек.
— А то, — ответил едва слышно Рокко, — что этот гость Сирдара, этот новый его приятель, ученый доктор Джордж Кауфман, тот же Отто Скоппен! Я узнал его, а его фургон и есть та самая карроварка, которую я видел тогда!
Тем временем, обогнув правый флигель резиденции Сирдара, молодые люди, в сопровождении Рокко, дошли до широкой аллеи, разделявшей сад на две половины и упиравшейся в резные ажурные ворота, на которых были изображены те же фигуры, что 4 тысячи лет тому назад украшали пилон храма богини Гатор.
Действительно, посреди аллеи стоял странного вида фургон, напоминавший те длинные вагоны, какие случается видеть в поездах европейских экспрессов. Весь он был сделан из выгнутого толя, на весьма массивных колесах, из которых шесть передних были незначительного диаметра, тогда как два задних были чуть не втрое больше остальных и походили на пароходные колеса, с отведенными назад и заложенными вдоль спиц лопастями.
— Видите? — коротко произнес Рокко, указав рукой на странный экипаж доктора Кауфмана.
Он не имел времени подробнее распространиться на эту тему, так как в этот самый момент на крыше фургона появились лорд Льюис Бигген и доктор Кауфман, который держал в руке цепь с крючком на конце; эту цепь он спустил до земли и приказал надеть корзины на крюк. Молодые люди послушно исполнили, что им было сказано, и доктор втащил наверх корзины, а Сирдар обратился к Джону и Джеку:
— Мальчики, — сказал он, — встаньте на страже, как двое часовых, в двадцати шагах впереди и позади этого фургона и не позволяйте никому приблизиться сюда, а ты, Рокко, вернись в людскую, и чтобы никто не смел беспокоить меня теперь ни под каким видом!
Рокко удалился, а молодые люди заняли указанные им места.
— Что бы я дал за то, чтобы узнать, что там происходит, в этой подвижной тюрьме между Сирдаром и этим немцем-доктором! — сказал Джек.
Между тем по бокам фургона раскрылись ставни, обнаружив крошечные, квадратные окошечки высоко над землей, чуть не под самой крышей, походившие скорее на пароходные иллюминаторы, чем на окна экипажа.
— К чему вся эта таинственность? — продолжал Джек. — Очевидно, предмет разговора между английским генералом и неизвестным доктором должен быть очень важный и серьезный, раз Сирдар не удовольствовался стенами своей резиденции и всеми ее затворами и запорами.
«Впрочем, пожалуй, он прав, — подумал юноша, — во дворце не очень-то спрячешься для секретных разговоров!» — и Джек припомнил, как часто сам он невидимо присутствовал при тайных совещаниях военного совета. Над самой залой совещаний находился светлый просторный чердак, прекрасно проветриваемый, который заботливая мистрис Прайс использовала для хранения своих запасов. Узнав его положение, Джек, проделав отверстие в полу чердака и потолке залы, преспокойно растянулся на полу и, прильнув глазом к отверстию, видел и слышал все, что делалось и говорилось в заде совета.
Делал это он из чистого любопытства и никогда никому не говорил, что видел или слышал; и, хотя он в душе осуждал иногда известный образ действий и некоторые политические приемы, но вместе с тем, как настоящий англичанин, радовался успехам и удачам своих соотечественников.
Да, но после того, что ему сообщила мать, мог ли он или Джон с полной уверенностью сказать, что он англичанин? Ведь один из них несомненно был сыном француженки. Тем не менее он желал быть британцем, так как иначе у него не было бы матери.
По прошествии доброго часа времени Сирдар и доктор Кауфман снова появились на крыше странного фургона; никелированная складная лестница развернулась и спустилась до земли. Мужчины спустились по ней, и лесенка снова взвилась автоматически; ставни герметически захлопнулись. Тогда генерал движением руки подозвал к себе молодых людей и сказал:
— Благодарю вас, вы теперь можете располагать своим временем!
Затем генерал в сопровождении своего гостя направился к дому.
— Ну, вы довольны? — спросил доктор.
— Не знаю еще, как вам сказать… это будет видно после нашего военного совещания, которое должно состояться сегодня вечером. Я должен еще проверить то, что слышал от вас.
— Вы желаете испытать это на своих офицерах?
— Конечно!
— Ну, я спокоен! Нилия поведет английские войска к славе и победе!
Сирдар пожал плечами.
Тем временем молодые люди успели уже вернуться в кухню, и Джек, будучи крайне заинтересован тем, что могло происходить между Сирдаром и Кауфманом, был уверен, что их разговор будет иметь серьезные последствия. Действительно, он не ошибся: в главном здании виллы началась суета, офицеры Генерального штаба забегали по всем направлениям, передавая распоряжения и приказания Сирдара.
— Что у вас там такое случилось? — с простодушной наивностью спросил Джек одного из офицеров.