…поэтому троица с лёгким сердцем нарушила приказ.
– Действуем по обстановке, – в привычной военной манере распорядился Одинцов. После знакомства с Чэнь он похвалил Мунина: – Молодец, Конрад Карлович! Схватываешь на лету.
Возможно, историк не стал бы торопить события, но его подстегнул разговор с Кларой. Она жаловалась на ухудшение самочувствия. Симптомы были знакомые – озноб, изжога… Мунину с помощью Евы удалось убедить подружку, будто всему виной нервотрёпка из-за родителей. При этом троица понимала, что инъекция Cynops Rex Gabrielle уже действует. И никто не знал, как отреагирует на препарат Клара: как отец, как мать или по-своему.
Мунин не мог дожидаться распоряжений Дефоржа, компаньоны разделяли его нетерпение, и троице снова повезло. Появилась возможность спокойно переговорить с Чэнь: иглоукалывание не терпит суеты.
Весь день Ева, Мунин и Одинцов продолжали слушать участников конгресса из списка Дефоржа. После ужина они делились впечатлениями в номере Мунина до тех пор, пока Одинцов не объявил, что два часа прошли. Историк позвонил Чэнь…
…и вскоре она появилась на пороге. Спортивный костюм облегал её подтянутую миниатюрную фигуру, добавляя сходства с куклой. Увидев, что Чэнь пришла налегке, Одинцов спросил:
– Вас не устраивает этот номер? Хотите пригласить нас к себе?
– Зачем? – не поняла китаянка.
– Чтобы провести процедуру.
– Всё необходимое у меня с собой. – В руках у Чэнь блеснула элегантная сумочка вроде театрального клатча, и Ева отметила про себя, что лакированный аксессуар возмутительно диссонирует с трикотажным костюмом.
– Проходите, располагайтесь, – тоном гостеприимного хозяина заговорил Мунин. – Что я должен делать? Лечь?
– Только не на кровать, – распорядилась Чэнь. – Там слишком мягко. Снимайте рубашку и ложитесь на пол.
Сама она первым делом подожгла добытую из клатча благовонную трубочку вроде сигары в специальном зажиме. Номер наполнился горьковатым травянистым ароматом.
– Полынь? – определила Ева, потянув носом воздух.
– Полынь, цветы эдельвейса, можжевельник и мята, – уточнила Чэнь. – Такой сбор полезен всем. Вам в особенности. Успокаивает, восстанавливает иммунитет, нормализует гормональный фон…
Она разложила на салфетке с изображением драконов содержимое клатча: плоский флакон с пульверизатором, пригоршню крохотных серебристых конвертиков и запаянные пластиковые упаковки с иглами.
– Спасибо, что согласились помочь, – сказал Одинцов. Он потрепал по плечу Мунина, который уже снял рубашку.
– Не стоит благодарности, – ответила Чэнь, – я делаю это для себя.
Ева вскинула брови:
– В каком смысле?
– В самом прямом. Я следую мудрости Лао-цзы. В трактате «Дао дэ цзин» он дал четыре духовных правила: уважать все формы жизни, оставаться самим собой, принимать людей такими, какие они есть, и помогать другим.
– Сложная задача, – усмехнулся Одинцов, а Чэнь возразила:
– Вовсе нет. Когда эта мудрость проникает в открытое сознание, она становится естественной. А следовать своему естеству не только просто, но и приятно. Поэтому я говорю, что делаю это для себя.
– Всё равно спасибо, – сказал Мунин, лёг на живот посреди номера, вытянул руки вдоль тела и прижался щекой к полу.
– Есть ещё одна причина, по которой я здесь, – добавила Чэнь. – Как раз её в самом деле объяснить сложно. У нас в Китае говорят: «Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся». С вами я почувствовала эту связь.
Озадачив троицу откровением, Чэнь опустилась на колени возле Мунина, взяла его левую руку и стала сгибать пальцы. Одинцов с любопытством наблюдал за ней, а Ева спросила:
– Вы что-то измеряете?
– Цунь, – ответила китаянка.
– И как он у меня? Нормальный? – осторожно поинтересовался Мунин. Он чувствовал происходящее, но видеть не мог, даже скосив глаза изо всех сил.
– Если днём вы внимательно меня слушали, – сказала Чэнь, – то должны были обратить внимание на мысль об индивидуальности любого человека. Это касается, в том числе, анатомических пропорций. Цунь у каждого свой. У женщин определяется по правой руке, у мужчин – по левой. Сгибаете средний палец и смотрите на расстояние между складками средней фаланги. Это один цунь. Ширина большого пальца – тоже один цунь. Ширина указательного и среднего пальца вместе – полтора цуня. Ширина четырёх пальцев, от указательного до мизинца, – три цуня… Индивидуальная мера длины.
– Это мы поняли. – Одинцов по совету китаянки разглядывал свою левую руку и сгибал пальцы. – А вам зачем нужен его цунь?
– Чтобы определить биологически активные точки, а не втыкать иглы наугад. Точки у каждого тоже расположены индивидуально, – пояснила Чэнь и принялась за работу.
Она опрыскала спину историка дезинфицирующим раствором из пульверизатора и дополнительно протёрла её спиртовыми салфетками из серебристых конвертиков. Мунин продолжал косить глазом, безрезультатно пытаясь хоть что-то высмотреть. Чэнь распечатала пластиковую упаковку и показала ему иглу – тонкую, как волос, но длиной почти в ладонь.
– Есть девять видов игл, – сказала она. – Это хао чжэнь. Я хочу отрегулировать циркуляцию вашей жизненной энергии ци, поэтому другие сегодня не понадобятся.
– Игла металлическая? – спросил Мунин. Чувствовалось, что ему страшно.
– Металлическая. И стерильная. Вам не о чем беспокоиться. Пять тысяч лет назад она была бы выточена из кварца. Можете себе представить качество, размер и свои ощущения. Позже научились делать иглы из бамбука, ещё позже – из кости… А современные иглы идеальны.
Ногтем большого пальца левой руки Чэнь надавила на кожу рядом с нужной точкой – и правой начала вертикально вводить иглу, держа её за длинное утолщение в верхней части, которое оканчивалось небольшой петлёй. По движению петли Одинцов и Ева поняли, что китаянка слегка вращает иглу вправо-влево. Войдя в тело Мунина, игла остановилась.
– Кончик не слишком острый, поэтому я не травмирую, а раздвигаю ткани, – продолжала говорить Чэнь. – Игла непосредственно воздействует на организм и активизирует все основные системы – сосудистую, нервную, лимфатическую, эндокринную, иммунную… Для идеального эффекта надо совмещать чжэнь-цзю с физиотерапией, минеральными ваннами и массажами. Я напишу вам рекомендации.
За разговором она снова принялась осторожно вращать иглу, ввела её на нужную глубину и взяла из упаковки следующую со словами:
– Жизненная энергия ци у всех прибывает по-разному. Быстрее, медленнее… Всё очень индивидуально.
Мунин лежал без движения.
– Что чувствуешь? – чуть погодя полюбопытствовал Одинцов.
– Чёрт его знает, – ответил историк, прислушиваясь к ощущениям. – Тяжесть небольшую… Там, где игла. Как рыба на крючке. То потянет, то отпустит…
– Вы сейчас ослаблены, – напомнила Чэнь, – поэтому ци запаздывает. Но ненамного, и это хороший знак. Выздоровление будет скорым.
Комментируя каждое действие, она установила семь игл и взяла в руки последнюю.
– Восемь точек – максимум для такого сеанса… Как вы думаете, почему я всё время говорю?
– Репетируете мастер-класс? – предположила Ева.
Губы Чэнь дрогнули в улыбке.
– Нет. Это психотерапия. Пациент сосредоточен на своих ощущениях. Какой бы тонкой ни была игла, она причиняет боль. От волнения пациенту делается ещё больнее. А мастер чжэнь-цзю должен работать так, чтобы боли не было. Поэтому я отвлекаю вашего товарища.
– Теперь понятно. – Одинцов тоже улыбнулся. – Я думал, это простая коммуникабельность… У меня как раз есть интересная тема. Вам знакомо имя – Алессандра Моретти?
– Это моя ученица. Способная девушка, сильный исследователь.
Одинцов и Ева внимательно следили за Чэнь, которая говорила ровным голосом и манипулировала восьмой иглой так же спокойно, как предыдущими. Проникновение сквозь кожу, недолгое ожидание, лёгкие вращательные движения с небольшим нажимом, чтобы игла вошла глубже…
– Сегодня утром Алессандра Моретти погибла, – сказал Одинцов.
Мунин вскрикнул. Видимо, у Чэнь дрогнула рука. Совсем немного – так, что со стороны этого было не заметить, – но достаточно для того, чтобы игла причинила резкую боль.
– Простите. – Закончив устанавливать иглу, китаянка подняла глаза на Одинцова: – Что произошло с Алессандрой?
– Её убили. Выстрел в голову.
– Бедная девочка… – Чэнь прикоснулась к спине Мунина. – Ещё раз прошу прощения. Полежите, пока я не выну иглы.
Маленькая китаянка сидела рядом с Муниным, поджав под себя ноги и сложив ладошки на коленях. Ева опустилась напротив неё в такую же позу со словами:
– Миссис Чэнь, нам очень важно услышать всё, что вы знаете о Моретти.
– При чём тут эксперты страховой компании? – спросила Чэнь. – Разве расследованием убийства занимается не полиция?
Одинцов подтвердил:
– Убийство расследует полиция. Но мисс Моретти – наш клиент… была нашим клиентом. Мы обязаны выяснить, из-за чего она погибла. Очевидно, убийство связано с её работой. Над чем она работала? Кому могла так сильно помешать? Что хотели скрыть убийцы? Чего боялись?
– Очень много вопросов, – произнесла Чэнь и замолчала надолго.
Глава XIX
Перед тем, как встретиться с Чэнь, компаньоны проанализировали ситуацию.
Они были согласны с Дефоржем: создатель препарата Cynops Rex – один из участников конгресса. Для того, чтобы объединить полтора десятка тончайших технологий, надо разбираться в них на уровне авторов. Значит, речь идёт об учёном, который много лет изучает продление жизни и, вероятнее всего, достиг в своей области заметных успехов. Кроме того, в основу ноу-хау наверняка легли его собственные разработки, то есть создатель препарата сам участвует в его производстве.
Дефорж установил всю цепочку из полутора десятков производителей. Среди них – именитые учёные, выступления которых троица слушала для знакомства. Любой мог оказаться тем, кого искал «Чёрный круг». Среди прочих наиболее подходящими кандидатурами выглядели Шарлемань, Кашин и Бутсма. Чэнь возглавляла список подозреваемых из-за связи с Моретти, которая проводила эксперименты с полноценным препаратом