…но не успел.
Глава XXVIII
Одинцов изучал снимок двери сгоревшего барака. Человек, объятый пламенем, бросился на неё изнутри и вышиб наружу. Сторона, которой дверь упала на песок, выглядела так же, как до пожара: огонь её не тронул, и на крашеной поверхности отчётливо читалась короткая надпись, сделанная кхмерскими буквами.
Одинцов тщательно перерисовал непонятные закорючки в блокнот с логотипом отеля на каждом листке и вышел из номера. У лифтов ему встретилась горничная из местных.
– Скажите, пожалуйста, что здесь написано? – спросил он, показывая блокнот.
Женщина забавно склонила голову набок, разглядывая надпись.
– Я плохо говорить английский. У нас нет эта буква. – Она ткнула пальцем в первый значок на листе. – Спросите ресепшн.
Одинцов туда и направлялся. Он поехал вниз, а на полпути от лифта к стойке регистрации услышал прерывистый сигнал сирены. Из потайных динамиков зазвучал мягкий женский голос, повторяющий на нескольких языках одну и ту же фразу:
– Дамы и господа, пожарная тревога! Пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Лифты заблокированы. Воспользуйтесь лестницами для спуска в цокольный этаж. Дамы и господа…
Одинцов круто развернулся, на ходу вырвал из блокнота лист с надписью и, бросив блокнот на ближайший журнальный столик, рванул бегом вверх по лестнице. Навстречу ему тянулись встревоженные постояльцы отеля.
Лампы на этаже горели вполнакала, ярко светились только знаки аварийных выходов. Женский голос по трансляции продолжал призывать к спокойствию. Ева с Муниным выглянули в коридор как раз в тот момент, когда запыхавшийся Одинцов подбежал к номеру.
– У вас… всё… в порядке? – спросил он.
Ева думала, что тревога учебная, и Мунин тоже не поверил:
– Они что, серьёзно?
– Разберёмся! – бросил Одинцов. – Документы взяли?
Троица вместе с другими постояльцами спустилась по лестнице в холл. Прежде он выглядел бескрайним, но теперь здесь яблоку негде было упасть: кресел и диванов на всех не хватало – люди расселись прямо на полу. Пёстрая толпа гудела разноязыким хором голосов. Где-то плакал маленький ребёнок. Сотрудники отеля в ярких жилетах поверх униформы раздавали питьевую воду и терпеливо успокаивали самых нервных. Мимо троицы промаршировали парамедики в голубых балахонах, с фонендоскопами на шее и медицинскими чемоданчиками в руках. Снаружи лил дождь, и желающих выйти в парк нашлось немного…
…но именно туда, под тенты с ночной иллюминацией, растянутые у бассейна, Одинцов увлёк своих спутников, приговаривая:
– Пожар к пожару… Не нравится мне всё это.
Закурив, он вытащил из кармана смартфон, позвонил Дефоржу и слушал гудки до автоматического отбоя. Следующие вызовы дали тот же нулевой результат.
– И Дефорж куда-то пропал. – Происходящее нравилось Одинцову всё меньше.
– Может, пойдём поищем? – предложил Мунин.
Ева съёжилась на пляжном шезлонге и неласково взглянула на историка.
– Где ты хочешь его искать?.. У него есть люди. Пусть ищут сами.
– Болит? – спросил Одинцов, и Ева поняла, что непроизвольно всем телом и руками прикрывает живот. Она молча разогнула спину и принялась поправлять волосы.
Пожарные сирены не умолкали. Постояльцы, которые прятались под тентами, выглядывали оттуда в надежде сквозь дождь увидеть в окнах многоэтажного здания признаки пожара.
Перед компаньонами возникла сотрудница отеля в мокром дождевике и резиновых сапогах. Она принесла упаковку пластиковых бутылок.
– Вода, пожалуйста. Не волнуйтесь, мы делаем всё возможное… Желаете ещё что-нибудь?
– Может быть, вина? – игриво поинтересовался Мунин, который не мог упустить такой случай.
Ева закатила глаза, фыркнула и открыла бутылку с водой. Одинцов достал из кармана сложенный листок и показал кхмерке:
– Что здесь написано? Мне сказали, что в вашем языке нет первой буквы.
Женщина взяла листок мокрыми пальцами, уронив на бумагу несколько капель с капюшона.
– «Беатрис», – прочла она. – Всё правильно, эту букву придумали для чужих слов. Тайских, французских… Беатрис – похоже на имя.
– Женское имя на двери карантина в лазарете, – объявил компаньонам Одинцов, когда сотрудница отеля ушла. – Что это нам даёт?
– Ничего хорошего, – пробурчал Мунин.
Наконец, пожарные сирены стихли. Возле тента, под которым укрылась троица, снова появилась женщина в дождевике.
– Всё в порядке, – сказала она. – Вы можете вернуться. От имени отеля приношу вам глубочайшие извинения за доставленные неудобства. Мы сделаем всё возможное, чтобы ваш отдых…
– Акун чаран! – поблагодарил Мунин по-кхмерски, не дав закончить официальную речь. – Теперь-то можно вина выпить за наше счастливое спасение?
Выпить ему не довелось.
На входе в людный холл троицу остановил хмурый мужчина европейского вида.
– Вы должны поехать со мной. Мсье Дефорж хочет вас видеть.
– Куда ехать, если он в отеле? Мы виделись незадолго до пожара, – насторожился Мунин.
– Почему он сам не позвонил? – спросила Ева.
Одинцов заслонил её плечом и вынул телефон со словами:
– Сейчас узнаем.
Мужчина молча кивнул. Одинцов огляделся сразу, как только его заметил, – ещё до начала разговора. Если троицу хотели захватить под шумок, рядом в толпе должны были держаться ещё несколько таких же крепких парней. Но хмурого посланца никто не страховал. Впрочем, сообщники могли караулить у выхода или в машине…
– Это я, – сказал Одинцов, когда Дефорж ответил на вызов. – Что случилось?
– Приезжай, расскажу. Мой человек вас отвезёт… – Речь француза прервал сильный кашель.
– Ты где? – спросил Одинцов.
– В клинике… Жду… – Дефорж снова зашёлся в кашле.
– Говори адрес, мы возьмём такси, – возразил Одинцов, и француз просипел, прерывисто дыша:
– Я ценю… твою осторожность… но сейчас это паранойя. Мой микроавтобус… Я возил вас на нём с Моретти… Потом к дому Бутсмы… Приезжайте…
Микроавтобус ждал у парадного входа, с противоположной стороны отеля – единственная гражданская машина среди полицейских и пожарных, которые мигали проблесковыми огнями. Троица действительно узнала автобус и шофёра.
– Почему Дефорж в клинике? – спросил по пути Одинцов у хмурого сопровождающего. – Пострадал на пожаре?
– Пожара не было, – сквозь зубы процедил тот и нахмурился ещё больше.
– Тогда почему?
– Он сам расскажет.
В небольшом аккуратном здании под вывеской CT Clinic у входа в отдельную палату Дефоржа дежурил загорелый европеец – очевидно, из агентов «Чёрного круга». Сам Дефорж полусидел на высокой кровати под капельницей. Лицо его закрывала прозрачная кислородная маска, рядом с кроватью на каталке перемигивались индикаторами несколько медицинских аппаратов. Рукой, свободной от капельницы, француз держал смартфон и листал сообщения. Увидев компаньонов, он взглядом показал сопровождающему на дверь и, когда тот вышел, снял маску.
– Что с тобой? – спросил Одинцов.
– Сердце, – ответил Дефорж сиплым голосом. – До утра побуду здесь.
– Слава богу, – выдохнула Ева. – Мы думали, случилось что-то серьёзное.
– Случилось, – подтвердил Дефорж и рассказал троице о том, что привело его на больничную койку.
Во время беседы с Чэнь на её смартфоне пиликнул будильник. Время приёма снадобий у китаянки было строго расписано. Дефорж хотел задать ещё несколько вопросов и пошёл с Чэнь в её номер.
– Нас ждали. Видимо, прятались в ванной… Чэнь только взяла свои пилюли, когда в нас выстрелили сзади из тазера…
– Из чего? – не понял Мунин.
– Тазер – это пистолет пневматический, – вместо прильнувшего к маске Дефоржа пояснил Одинцов. – По сути электрошокер, только не ручной, а дистанционный. Стреляет электродами на несколько метров. Два электрода, мощный разряд – и ты в отключке… – Он взглянул на Дефоржа. – Чэнь тоже здесь?
– Чэнь пропала. – Француз опять закашлялся, а Мунин предположил упавшим голосом:
– Её… похитили?
– Не знаю. Может, похитили… А может, она сама всё подстроила… Когда мы очнулись, её уже не было.
– Мы – это кто? – спросила Ева.
– Мы с Шарлеманем.
Оказалось, по пути к номеру Чэнь их с Дефоржем догнал Шарлемань, который выглядел взволнованным, хотя держался с обычной надменностью.
«Очень хорошо, что вы вместе, – сказал он на ходу. – Мне нужны вы оба. Я наскоро просмотрел файлы, которые мне передали ваши коллеги, мсье Дефорж. Если всё, что там написано, не шутка, – я понимаю, почему из-за этого могли кого-то убить».
«Я охотно вас послушаю, когда мы закончим беседовать с миссис Чэнь», – ответил Дефорж, но учёный не сдавался. «Сперва я должен задать вам обоим несколько вопросов. Срочно! И если меня устроят ответы, я сделаю важное заявление. Думаю, для вас оно даже важнее, чем для меня, поскольку касается и Бутсмы, и Моретти».
Дефорж обратился к Чэнь: «Вы не возражаете, если мсье Шарлемань сопроводит нас?» Китаянка бесстрастно кивнула, и в её номер они поднялись все вместе.
– Где были ваши люди? – спросил Одинцов. – Охрана где была?
– Их отвлекли, – мрачно признался Дефорж. – Два моих агента держались на расстоянии. Их отвлекли дракой в соседнем коридоре. Якобы один постоялец пронёс в отель дуриан, а другой это заметил. Говорят, вонь и правда стояла страшная. Сцепились человек пять из соседних номеров. Там ещё горничная кричала, мои бросились ей на помощь…
– А вас тем временем вырубили, зато врубили пожарную сигнализацию, – резюмировал Одинцов. – Не слишком изящная работа, но профессиональная.
– Если Чэнь испугалась того, что хотел рассказать Шарлемань, она без труда могла скрыться в суматохе, когда начался пожар, – заметила Ева.
– Или её похитили и вывезли… Например, в каталке с грязным бельём, – добавил Дефорж. – Когда мы шли к номеру, я видел каталку в коридоре… Хотя время для уборки было неподходящее.
– Шарлемань тоже не знает, кто на вас напал? Чтó он собирался рассказать про Бутсму и Моретти? – напирал Мунин, и Дефорж снова просипел с неохотой: