– Будем конвертировать, – согласился Одинцов, принимая у Евы чашку.
Дивный густой аромат заставлял трепетать ноздри и будоражил сознание. Кофе давно прижился в Камбодже. Очевидно, его тоже не везли с материка на остров, как и остальные продукты, а выращивали прямо здесь, у Шарлеманя, и обжаривали по местному обычаю на кокосовом масле: поверхность напитка в чашке подёрнулась радужной плёнкой.
Когда машина заурчала, готовя вторую порцию, Мунин вдруг хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся.
– Всё, с меня хватит! – заявил он. – Я не хочу ничего конвертировать. Не хочу и не буду.
– Бунт на корабле? – осведомился Одинцов, приподнимая полуседую бровь.
– Никакой не бунт… А хотя бы и бунт! – Мунин выставил вперёд плечо и храбро посмотрел на Одинцова. – Вам же ясно сказали: отбой! Всё закончилось. Дальше Дефорж действует сам, а мы свободны. Чего ещё? Хватит! Хватит обращаться со мной как с мальчиком. Конрад Карлович то, Конрад Карлович сё, встань туда, сядь сюда… Надоело!
– Я не дам тебе кофе, – решила Ева. – Ты очень возбуждённый.
– Вот! – Мунин ткнул в неё пальцем. – Как раз об этом я и говорю. Вам плевать, а у меня жизнь рушится! Делайте, что хотите, а я…
Одинцов громко кашлянул в кулак, и Мунин запнулся.
– А ты? – переспросил Одинцов. – Продолжай, продолжай. Что ты собираешься делать?
– Что надо. Завтра вернусь в Сиануквиль, напишу отчёт, ночью – в Пномпень, утром – первым рейсом в Германию и к вечеру буду в Кёльне у Клары.
Историк старался говорить прежним нахальным тоном, но уверенности в голосе поубавилось. Настораживало спокойствие Одинцова, который кивнул:
– Главное, не тяни. Сдашь отчёт – и езжай. Тут каждый день на вес золота… Знаешь, что? Ты сразу двигай в Пномпень. Сутки сэкономишь. Отчёт мы как-нибудь без тебя осилим. Пусть лучше Клара у тебя на руках умрёт, чем не пойми у кого.
Мунина передёрнуло, когда Одинцов сказал про смерть Клары. Сам он все последние дни даже думать об этом себе запрещал. Его девушка будет жить!
– Почему это Клара… умрёт? – Страшное слово историк произнёс через силу.
– Обязательно умрёт, – сказала Ева по-английски таким же спокойным тоном, что и Одинцов. – А как ты думал? Даже если Кашин – Большой Босс и даже если он выдаст вакцину от старого «Кинопса», никто не бросится сразу колоть её Кларе. Найдутся люди поважнее. Но ты всё равно не узнаешь, выдал он вакцину или нет. И если не выдаст, или Дефорж ошибся и Большой Босс – кто-то другой, а у Кашина нет вакцины, – у Клары тем более нет шансов.
– У неё ремиссия, – упавшим голосом произнёс Мунин.
– Красивое слово, – глотнув кофе, заметил Одинцов, – мне тоже нравится.
– Ремиссия, скорее всего, ненадолго, – продолжала Ева, – иначе Моретти заметила бы ремиссию у всех подопытных, а не только у тех, кому кололи «Кинопс Габриэль». Мы не знаем, полная это ремиссия или какие-то симптомы остались. Наверняка неполная. Мы не знаем, почему исследования на островах посчитали законченными, если у большинства ремиссия вообще не наступила. Кашин сболтнул о синхротроне. Зачем он нужен – мы тоже не знаем. И сколько осталось Кларе – не знаем. Может быть, неделя. Или две. Или даже месяц. Но шансов у неё нет…
Одинцов подхватил, пастырским жестом простирая руку к Мунину:
– …зато будете вместе и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас.
– Хватит! – срывающимся голосом крикнул историк. Он упал в кресло и уткнулся лицом в ладони, чтобы спрятать слёзы.
Ева из деликатности отвернулась к Одинцову.
– Ты сказал, Дефорж не может арестовать Кашина?
– Это сам Дефорж сказал. Он ждёт приказа. Правда, нужны основания для ареста. Кроме догадок, предъявить Кашину нечего. Но Дефорж придумает что-нибудь. «Чёрный круг» подружился с местной полицией. Подбросят наркотики, обвинят в изнасиловании, притянут за уши к сгоревшим лабораториям – это массовое убийство, и следователи могут случайно переборщить… Способов много. Главное, чтобы Дефорж получил приказ.
– Вот именно, – подтвердила Ева. Она вернулась на диван, поджала ноги в гнёздышке из подушек и принялась рассуждать.
Дефорж поставил троице три задачи. Даже если Кашин – действительно владелец ноу-хау, из трёх задач решена только первая. Чтобы решить вторую и третью – то есть выяснить причину болезни пациентов и способы их лечения, – надо хорошенько тряхнуть Кашина.
– Дефорж сообщит об этом в агентство, а дальше есть варианты, – говорила Ева. – Допустим, ему не поверят, потому что мало доказательств, и заставят продолжать расследование. Тогда приказа об аресте не будет…
– …а Кашин или другой Большой Босс успеет окончательно замести следы, – согласился Одинцов.
Второй вариант, по мнению Евы, состоял в том, что «Чёрный круг» решит рискнуть. Лаборатории на островах уничтожены, значит, почти не осталось времени разбираться – прав Дефорж или нет. Есть вероятность, что прав? Есть, надо действовать.
– Кашина арестуют, а он откажется говорить, – предположила Ева, и Одинцов её успокоил:
– Вот за это не переживай. Если Кашин попадёт к Дефоржу – расскажет всё, как миленький.
– Расскажет, если что-то знает, – резонно заметила Ева. – А если не знает? Если Дефорж ошибся и Кашин не Большой Босс?.. Но есть вариант ещё хуже.
Глава XXXIX
Не обращая внимания на заплаканного Мунина, который ещё шмыгал носом, Ева продолжала рассуждать вслух.
Дефорж решал тактические задачи, поставленные руководителями агентства «Чёрный круг». Но агентство, по всей видимости, тоже занималось тактикой, а стратегию определял заказчик из страховой группы INSU.
– Не важно, кто у них Наполеон, – говорила Ева. – Главное – он есть. И самое плохое – мы не знаем, какова его стратегия. Нам сказано, что задача – спасти элиту, иначе мир погибнет. А если это не так?
До путешествия в Таиланд компаньоны с риском для жизни разгадывали тайны российских государей и утраченных реликвий. Тогда троица лавировала между стратегами международного уровня и на собственном опыте убедилась, что их не заботят химеры вроде благополучия людей, процветания отдельного народа или всего человечества. Цель хозяев жизни – власть и только власть. Своя собственная.
Властная элита выстроила систему связей, которая позволяет управлять миром. Наконец, представители верхушки общества разных стран воспользовались препаратом Cynops Rex, чтобы достигнуть бессмертия или хотя бы запредельного долголетия – и навечно закрепить свой статус. Теперь связи рвутся, потому что элита гибнет, но должен ли при этом погибнуть весь мир?
– Они хотят, чтобы мы так думали. А мы знаем, что любая система управления – это пирамида. – Ладонями Ева изобразила домик для наглядности. – Верхушка не висит в воздухе. Она опирается на слои, расположенные ниже.
– Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, – кивнул догадливый Одинцов, и Ева подхватила:
– Вот именно! Солдаты мечтают стать генералами, а генералы метят в Наполеоны. Гибель нынешней элиты освобождает им жизненное пространство. Они сами превращаются в элиту. В их интересах сделать так, чтобы заражённые не получили вакцину ни-ко-гда. – Слово прозвучало по слогам. – А для этого её надо найти и взять под контроль.
Ева обмолвилась о том, что группа компаний INSU – крупнейший страховщик здоровья и жизни. Подразделения работают по всему миру. За год клиенты приносят в кассу двести миллиардов долларов – больше валового продукта многих стран. В управлении у владельцев INSU – активы на два триллиона. Деньги вложены в транснациональные банки, в перспективные бизнесы самых разных направлений…
– В интернете можно узнать много интересного, – скромно заметила Ева, когда Одинцов удивился такой осведомлённости. – Достаточно для хорошего экспресс-анализа, даже если пользоваться только официальными данными. Кстати, эти парни спонсируют Всемирную организацию здравоохранения. А насчёт грантов биологам и денег на конгрессы вроде нашего мы уже сами знаем.
Любознательная Ева выяснила, что среди акционеров INSU есть международные фонды-супергиганты, которые контролируют около трети мирового инвестиционного капитала, держат акции крупнейших IT-компаний уровня Microsoft и ведущих фармацевтических компаний уровня Pfizer.
– Треть мирового капитала… Программы и таблетки… М-да… – задумчиво протянул Одинцов. Он припомнил недавние слова Евы о том, что медицина становится информационной технологией, и спросил: – Получается, у всего этого добра не так много владельцев? У компаний, у банков… Фонды – это ведь какие-то конкретные люди? Прости, я в экономике слабо разбираюсь.
– Разбираешься достаточно, чтобы понять, – уверила Ева. – Богатых много. Важных много. Список «Форбс» есть во всех странах. В любом таком списке – несколько сотен фамилий. А реальную власть на самом верху держат две-три сотни человек на весь мир. Не все они числятся в списках «Форбс». Зато страховщики знают каждого вместе с ближайшим окружением.
Одинцов был вынужден согласиться с Евой. Само собой, INSU пристально следит за здоровьем своих клиентов. При этом, конечно, не вся элита мира пользуется услугами группы. Но на страховщиков работает международное агентство «Чёрный круг», созданное экс-министрами внутренних дел и главами спецслужб нескольких стран. Их сотрудники способны раздобыть самые секретные сведения. Более того, спецслужбы тем и заняты: они постоянно собирают досье на сколько-нибудь значительных политиков, бизнесменов и медийных персон. Страховщики отлично знают не только правящую верхушку, но и генералов, которые метят в Наполеоны. Наконец, руководители группы INSU – такие же генералы. Сейчас элита выходит из игры: самое подходящее время для генералов, чтобы занять места на самом верху.
– Вот и стратегическая задача, – подвела итог Ева. – Если взять вакцину под контроль – мир не рухнет, в нём только правители сменятся.
Мунин уже пришёл в себя и, хлюпая носом, подал голос: