делал звезды! И тогда мы сможем связать первую шаль!
Я уселась в кресло, видя, как завтрак меня соблазняет. Он пытался парить вкусным запахом мяса, потом стекал аппетитной корочкой, а я рассматривала ткань, думая над тем, что это вообще такое.
— И, вроде бы, не бусинка, — ковыряла я, прищуриваясь. — Словно краска. Но такой я не видела! Прямо точечка на нитке. Как блестка… Может, это — какие-то блестки? Тогда где их брать?
Хотелось сопеть ежиком и обнимать колени.
— Где брать блестки! — выдохнула я, понимая, что времени у меня нет.
Взгляд блуждал по комнате, как вдруг.
— Сусальное золото! — подумала я, вспоминая, как однажды видела видео — урок. — У нас есть сусальное золото?
— Это что такое? — заволновались девочки.
— Это такая тонкая золотая пластина, которую… Ну как фольга… — пыталась объяснить я. На меня смотрели так, словно я древнее заклинание читаю. — Краска, короче из золота для подсвечников и…
— Рам картин? — спросила Анна. — Чтобы золотыми были?
— Да!!! — обрадовалась я, видя понимание в ее глазах.
— У нас где-то была… — задумалась Роза. — Сейчас поищу.
Она встала и вышла, а я едва могла усидеть на месте. Вскоре Роза вернулась с банкой. Я открыла крышечку, видя расплавленное золото.
— Оно! — обрадовалась я, хватая иголочку и обмакивая.
Я осторожно капнула малюсенькую капельку на нитку.
— Да!!! — обрадовалась я, видя, как точечка застывает.
Служанки радостно переглянулись.
— Итак, сейчас делаем конвейер! — выдохнула я. — Мне понадобится шаль. Я собираюсь поехать в ней во дворец!
— Какой дворец! — послышалось кудахтанье тетушки. — Разведенным, опорочившим свою репутацию нельзя выходить в общество еще два года! Только по истечении этого срока, дама с запятнаной репутацией, имеет появиться на званом вечере. При этом еще год запрещается танцевать…
Я слушала все это, понимая, что возраст опороченной в юности дамы подбирался к полтиннику.
— … десять лет с момента позора запрещено ярко одеваться или обнажать руки и плечи, — перечисляла чопорная тетушка. — Пятнадцать лет с момента позора вас не должны видеть в компании мужчин! Никаких! Двадцать лет с момента позора вам не полагается начинать разговоров первой, особенно с хозяевами. И только спустя тридцать лет, вы можете вернуться в общество, так сказать, в полной мере! Как видите, стоит один раз оступиться!
— Анна! В красильню! — скомандовала я, пропуская мимо ушей нравоучения. — Роза делает звездочки. Я тебя умоляю, главное, чтобы засохло.
Роза кивнула, а Анна уже была возле дверей.
— Мы с Милдред вяжем, — кивнула я. — Потом меняемся.
Роза тыкала точки, проверяя, засохла краска или нет. Мы же сели ей помогать. Пока что вязать было не из чего.
— Глядите, как красиво! — заметила Роза через час, сматывая клубок. Она любовалась им. Он сверкает!
Анна принесла новый клубок, а Роза села украшать его.
— Ну, поехали! — выдохнула я, вывязывая первый ряд. Выдохлась я на десятом ряду.
— Давайте сюда, мадам! — произнесла Милдред, вручая мне Кристиана. Пока она вязала, мы с Кристианом сходили и посмотрели, как тетя Анна красит. Получалось у нее ловко. И по лицу было видно, что она кайфовала от процесса.
В гулком зале, похожем на логово паучихи были развешаны нити и слышалось мурлыканье незамысловатой песенки про первый поцелуй.
— Госпожа! — заметила Анна. — Смотрите, что я придумала! Я беру ни одну нитку, а целых три сразу! Так получается быстрее!
Мы с Кристианом вернулись в комнату, где Милдред сопела над вязкой. Она вручила вязку Розе, а сама села ставить звездочки.
— Роза, дай-ка сюда… — прошептала я, видя приличный кусочек шали. Я положила две шали рядом и…
Роза сидела и улыбалась. Она заметила это давно, а я чувствовала, как меня переполняет гордость. У нас получилось!
— Еще нитки! — послышался голос Анны.
— Продадим первые две шали, — перечисляла я. — Наймем еще девушек! Ваша задача будет их обучить.
Я понимала, что дело оказалось намного проще, чем я думала. Самым сложным было — попасть в общество, которое сейчас осуждает меня со страшной силой. Я мысленно умоляла судьбу дать мне подсказку…
Как вдруг послышался стук колес. Я отогнула штору, видя, как к дому подъезжает карета и из нее выходит мой муж.
О, нет!
— Госпожа, что случилось? — спросила Анна, когда я быстро вручала ребенка Милдред. — Госпожа…
— Муж. Приехал, — прошептала я, а в мыслях было, что сейчас он заберет Кристиана!
Глава 27
Внутри все вздрогнуло, сердце поднялось в горле комом, а я стиснула зубы. Ребенка я не отдам!
— Это твой — последний шанс помириться! — послышался радостный голос тетушки Мэйбл.
Я посмотрела на нее взглядом Медузы Горгоны.
— Нет, — произнесла я, гордо расправив плечи.
Было слышно, как в дверь стучались. Каждый стук заставляла мысленно вздрагивать.
— Глупая! — засопела тетушка Мэйбл. — У каждой приличной женщины есть муж! Мужа нет только у женщины неприличной!
— Как у вас! — ядовито ответила я, раздражаясь от настойчивого стука и лекции про семейные ценности.
— Да! Как у меня! — дрожащим голосом произнесла тетушка, шумно втянув воздух. — Одна роковая ошибка молодости стоила мне счастья! И я не хочу, чтобы ты повторила мою ошибку!
Меня трясло при мысли, что муж не уходит!
— Я дверь закрыла, — прошептала Анна, а я посмотрела на нее с благодарностью. Но дверь — это слабая защита!
— Не глупи! — настойчивым коршуном — правильного воспитания, белым пальтишком от добродетели вилась вокруг меня тетушка. — Мудрость женщины должна заключается в умении делать вид, словно ничего не случилось!
— Я не люблю его. И не хочу иметь с ним ничего общего! — произнесла я, скрипнув зубами и нервами. О, как же действует мне на нервы этот настойчивый стук.
— Любовь! Пфе! — усмехнулась тетушка, глядя на меня. — Любовь — вот корень всех зол! Она разрушает семьи! Если бы не внезапно вспыхнувшая любовь, то мужчины бы не бросали жен, а жены, не убегали от мужей! Любовь только мешает браку, и никак не укрепляет его!
Я раздраженно дернула плечом, не желая слушать лекции о морали и нравственности.
— Ну, знаете ли! — произнесла тетушка Мэйбл, понимая, что ее слова для меня как жужжание комара летней ночью.
Она решительно взяла в свои сухонькие ручки подол платья и направилась к двери.
— А вы куда собрались? — спросила я, прищурилась я.
— Спасать жизнь и репутацию одной глупой и упрямой девчонки! — заметила тетушка, выходя за дверь.
Я поняла, что она идет открывать, и бросилась за ней.
— Нет! Я в этом доме хозяйка! — закричала я, чувствуя, что тетка настроена решительно. — И я приказываю вам сесть, прижать турнюр!
Тетушка Мэйбл ускорила шаг, выходя в холл.
— Девочки! — приказала я, ловя тетку. — Хватайте ее!
Мы схватили брыкающуюся тетушку Мэйбл, которая кричала, что все равно спасет наш брак.
— Запереть ее! — задыхалась я, видя, как резвая старушенция брыкается, как коза!
— Пустите! Немедленно! — послышался возмущенный голос. — Твои платочки- лоскуточки тебя не спасут! Я долго молчала, но теперь скажу! Ни одна приличная женщина из знатной семьи не опустится до того, чтобы быть торговкой! Ни одна! Ниже падать уже некуда! А ты решила уподобиться базарной девке, которая предлагает товар направо и налево! К тому же…
Тетка прокашлялась, а мы тащили ее в сторону комнаты.
— … ни одна приличная женщина ничего у тебя не купит! — кричала тетка. — Ни одна! Приличные женщины дорожат своей репутацией! Они могут спокойно покинуть бал, если вдруг увидят на нем недостойных людей! Я уже не говорю о том, чтобы ответить на приветствие какой-нибудь падшей женщины! А ты собираешься им платки продавать!
Анна открыла двери, а я втолкнула тетушку Мэйбл в шкаф, тут же бросаясь на дверь и прижимая ее плечом. Анна протянула ключик, а не сразу попала в замочную скважину.
Ключ провернулся, закрывая ее. А я выдохнула, отходя на несколько шагов.
— Выпустите! Вы… — начала тетушка. — Я сейчас потеряю сознание! Ой, мамочки! Я уже его теряю!
И правда! В шкафу послышалось «бух».
— Дверь не открывать! Ни одну, ни… — начала я, как вдруг увидела на пороге комнаты Ландара.
Анна побледнела, глядя на хозяина, и опустила глаза. Едва заметной стайкой девочки бросились из комнаты. Красавец смотрел на меня чарующим взглядом. Его аристократическое лицо казалось бледным, а губы дрогнули.
— Все-таки вошел! — негромко произнесла я, сжимая ключ от шкафа в руке. — Итак, чего ты хотел? Нет, скажу по-другому? Чего ты хотел после того, как опозорил меня на всю столицу?
— Наверное, помириться, — произнес Ландар негромким голосом. Он достал коробочку и открыл ее. В свете магических свечей сверкнул драгоценными камнями роскошный золотой браслет.
Глаза дракона скользнули по несомненно дорогой вещи, а потом по мне.
Я посмотрела на протянутый браслет, делая глубокий вдох.
— Я не возьму, — процедила я, скрипнув зубами и отвернувшись от подарка. — Я не собираюсь с тобой мириться.
— Понимаю, в твоей душе обида. Я был неправ, когда так поступил, — послышался голос, а я смотрела на резную замочную скважину шкафа. — Я хочу вернуть все назад!
— А сплетни ты вытащишь из ушей общества? — спросила я, нервно и насмешливо. — Хочу на это посмотреть!
Ландар обжег меня взглядом. Он положил бархатную коробочку на столик.
— Тебе достаточно один раз явиться в общество вместе со мной, и скандал тут же утихнет, — мягко заметил дракон, глядя на меня. — Недели не пройдет, как все забудут о нем и переключатся на что-то другое. Мы станем им больше не интересны. И чем счастливей мы будем выглядеть, тем быстрее прекратятся досужие сплетни. Делов то!
Странные мысли крутились в голове. Если я соглашусь, то моя репутация будет восстановлена. И тогда я снова буду считаться приличной женщиной и смогу наладить производство платков! Мы в шаге от успеха! Но беда в том, что такие платки не для горожан или крестьян. Они у нас лакшери, лимитед эдишн! Они для аристократов и богатеев. И если меня не принимают в обществе, то мои платки никто покупать не станет. Из принципа, чтобы не запятнать репутацию.