«А, черт! — выругался про себя Буйвол. — Неужели засекли?»
Хорошо, что он взял с собой Зуба и Тома. Правда, Василий Васильевич строго-настрого приказал ему вылететь одному. Но Буйвол решил действовать по-своему.
В последнее время ему вообще хотелось все делать наперекор шефу. Тот втягивал его в слишком опасную игру, и Буйвол это чувствовал.
Он решил подстраховаться и выработал план, как будет действовать в Ташкенте. Своим подручным он сказал: один «медвежатник» хочет взять на дело, но сперва надо к нему приглядеться. Зуб и Том должны были сидеть в ресторане до тех пор, пока «медвежатник» не рассчитается, а потом выследить, куда он пойдет. Ни в коем случае не заговаривать с ним и не показывать вида, что он их интересует.
Если бы Василий Васильевич узнал об этом плане! Да пошел он к черту, старый хрыч!..
«Волга» стального цвета продолжала двигаться следом. С досадой, все больше перераставшей в страх, Буйвол краешком глаза следил за ней. Такси нырнуло под светофор. Если «Волга» ринется на вспыхнувший красный цвет, значит… Но неизвестный шофер спокойно затормозил.
У вокзала Буйвол вышел из такси и быстро пересел в отходивший троллейбус. Как ни говори, а он все-таки рожден под счастливой звездой!..
Старшина Пологалов сказал: «Собирайся!» — и Бородуля сразу полез в кузов.
Кошевник выбрал момент:
— Сегодня ты откроешь программу нашего концерта.
Бородуля удивился:
— А что я буду делать?
— Поднимать занавес.
— Ты что же думаешь: я ничего не умею? — обиделся Бородуля. — Я же фокусник!
Кошевник захохотал:
— Вот уж что верно, то верно!
— Дай платок, — потребовал Бородуля.
Кошевник достал платок.
— Гляди, — сказал Бородуля и стал скатывать платок в шарик. Потом он дунул в кулак точно так, как это делал сержант Рощин. В этот момент машину тряхнуло. Платок, подхваченный ветром, очутился за бортиком.
— Где платок? — спросил старший матрос.
— Да у тебя в кармане.
Кошевник полез в карман и достал платок. Он очень удивился. Но еще больше удивился сам Бородуля.
Локаторщики помогли сгрузить нехитрый реквизит. Капитан Бунин пригласил Пологалова к себе.
— Вы что-то редко у нас бываете, — заметил старшина.
— Служба, — ответил Бунин.
Бородуля увидел Рощина.
— Здравствуй, — сказал сержант. — Как настроение?
— Вот, с концертом к вам приехали. А вы только покажите свой фокус.
— Ладно, — сказал Рощин, — может, и покажу.
Бородуля пошел за казарму, где на тенистой площадке приделывали занавес. Кошевник обрадовался:
— Гляди, как дергать надо.
— Сам дергай! — сказал Бородуля. В это время его окликнул Рощин.
Они уединились в какой-то комнате, и Рощин показал, как надо делать фокус.
— Держи платок. Так… Смотри, что под платком? Расческа. Опять смотри… Значит, расческа. Накрой. Теперь смотри… Что? Ничего нет. Вот так-то.
Потом начался концерт. Наконец объявили номер Рощина: «Великий маг и волшебник!» Вместе с ним на сцену вышел Бородуля. Сержант стянул платок в узел, дал пощупать Бородуле — никакого подвоха. Но Рощин дунул, и узла не оказалось. Их долго не отпускали со сцены.
Затем Бородуля рассказал Рощину про фокус с платком Кошевника.
— Как это у меня получилось?
Сержант смеялся до слез:
— А ты спроси, сколько у него было платков?
— Так, значит, один платок улетел, а в кармане у него лежал совсем другой? — догадался Бородуля.
— Но ты уж ему свою «тайну» не выдавай, — посоветовал Рощин.
— Конечно. А ты откуда фокусы знаешь?
— Я же в цирковой школе перед армией учился.
— Давай дружить, — вдруг предложил Бородуля.
— Давай. — Рощин протянул руку. — Только уж ты меня не подводи.
Капитан «Медузы»
Елена хотела оставить девичью фамилию, но Горский притворился обиженным. Тогда она засмеялась и сказала:
— Ладно, пусть будет ни по-моему, ни по-твоему. — И в брачном свидетельстве к своей фамилии прибавила фамилию мужа.
Этот знаменательный день они отпраздновали скромно. Гостей не звали. Правда, пришел Василий Васильевич и поздравил молодых. Но он скоро ушел, сославшись на недомогание.
На следующий день Горский был особенно внимателен к Елене.
— Скоро я должен уехать… Как же нам быть? Взять тебя с собой? Но ведь я на полгода уйду в море.
— Что же делать? — спросила она растерянно.
Он обнял ее и долго не отвечал.
— Давай все-таки поедем вместе, — предложил Горский.
Елена представила себя одну в чужом, холодном городе.
— А может быть, я все-таки останусь? Что скажет сестра, если я брошу наш родной дом?
— Дом, конечно, бросать не стоит. Но я думал по просить Василия Васильевича присматривать за ним.
— Он уже старенький. Трудно будет ему и за своим домом следить, и за нашим.
— Возможно, ты права, — согласился Горский. — Что же, тогда оставайся. А я постараюсь что-нибудь еще придумать.
Как всегда, решение пришло неожиданно. Харламов продолжал наблюдать за дамским мастером. Не успел Василий Васильевич поздравить Елену и Горского с законным браком, как капитану сообщили; Елена оставила девичью фамилию, но прибавила к ней фамилию мужа.
Тут же возникла догадка: а у Марии Кузьминичны Спириной чья фамилия — своя или мужа? Оказалось, что ее девичья фамилия — Трошина. «И как это я сразу не додумался?» — упрекал себя Харламов. «М. Т.» — буквы на кольце убитой в январе 1946 года женщины, безусловно, могли означать: Мария Трошина.
Теперь капитан почти не сомневался, что ее смерть — дело рук Василия Васильевича. К тому же комсорг батальона, как теперь выяснилось, не опознал по разосланным фотографиям своего бывшего однополчанина Ушаковского.
Стало ясно, что дамский мастер живет под чужим именем.
Решили пока его не трогать, но усилить наблюдение. Однако на следующий день Василий Васильевич из дому ушел, а на работу не явился. Когда стали производить обыск в его особняке, обнаружили крышку люка. Люк вел в подвал с подземным ходом.
Начавшиеся розыски успеха не принесли.
20 сентября. Бородуля был необыкновенно внимателен на стрельбище. В первый раз за все время службы на заставе он выполнил упражнение на четверку. После занятий сержант Назаров построил отделение и объявил ему благодарность.
Кошевник, неизвестно откуда появившийся в этот момент, дождался, когда Назаров распустит строй, и пристал к Бородуле:
— За что выговор?
— Не выговор, а благодарность.
— Виноват, — почтительно сказал Никита. — А за что?
Бородуля собирался с мыслями, как бы поскладнее ответить.
— Наверно, сам догадался койку заправить? Или свежий воротничок подшил?
— Ошиблись, товарищ ефрейтор. Упражнение я выполнил на четверку.
— Так за это на гауптвахту сажают!
— Старший матрос Кошевник!
— Я! — Никита повернулся на каблуках. На него строго смотрел сержант Назаров.
— Вам что, делать нечего? Ступайте и займитесь своим делом.
9 октября. На этот раз Бородуля на «отлично» выполнил упражнение из карабина.
Вечером после ужина за камышовыми стенками столовой раздался голос дежурного:
— Выходи строиться на боевой расчет!
Лейтенант Пулатов скомандовал:
— Смирно, равнение налево!
— Здравствуйте, товарищи пограничники! — сказал начальник заставы.
— Здравия желаем, товарищ капитан!
— Рядовой Бородуля, выйти из строя… За отличную стрельбу объявляю вам благодарность.
Глубокой осенью на заставу прибыло пополнение. Старослужащие разъезжались по домам. Младший сержант Ковалдин приучал к молодому пограничнику Амура и грустил, что скоро придется расставаться с четвероногим другом.
Старшина первой статьи Шарапов остался на сверхсрочную. Все понимали, что он сделал это из-за чернокосой Истат. Перед Новым годом старшина решил наконец с ней объясниться. Против обыкновения, решительно направился в поселковый Совет.
Некоторое время они испытующе смотрели друг на друга.
— Так вот… — наконец приступил было к разговору командир катера.
Девушка перебила полушутя-полусерьезно:
Страсть бесконечна, страстным дорогам
Нет пересечения, нет!..
В деле отрадном ждать ли гаданья,
Предвозвещения? Нет!..
— Хафиз! — безошибочно определил Вахид. — А я за тобой.
Она смотрела насмешливо:
— Интересно…
— Я люблю тебя, Истат! — В первый раз он объяснился ей в любви.
Девушка вспыхнула и отвернулась…
На катере друга поджидал Кошевник. Шарапов угрюмо молчал.
— Ясно! — Никита тут же помчался в поселковый Совет, разыскал Истат.
— Что ты сказала старшине?
— А что я должна была сказать?
— Вот женится старшина на первой встречной — будешь тогда знать!
Девушка ответила стихами:
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
— Кто это сказал? — лукаво спросила она.
— А я почем знаю?
— Омар Хайям сказал, вот кто!
Кошевник разошелся:
— Чихал я на твоего Хайяма!
Истат сразу отреагировала:
— А я на твоего старшину. И потом, кто его просил нанимать адвоката?..
Так и не внес изменения в личную жизнь старшины первой статьи Шарапова Новый год.
Только что майор Серебренников сообщил капитану Ярцеву, что его застава признана лучшей в округе.
— Кстати, о Бородуле. — Ярцев знал, что этот солдат всегда интересовал политработника. — Помучились мы с ним, поработали, товарищ майор, но пограничную службу он научился уважать.
— Очень хорошо, — ответил Серебренников. — А почему вы не принимаете Бородулю в комсомол?