Фотографию для опознания он, конечно, предъявит. Может, кто Решетова и видел. А насчет топора совсем просто — в колхозе все магазины снабжаются из одного сельпо.
Теперь о месте преступления.
Дороги к заброшенной кибитке ведут от правления колхоза «Ватан» и сельсовета Чорбед. Протяженность первой дороги — четыре с половиной километра, от Чорбеда — полтора. Но в любом случае участок, где хлопок собирали студенты, не миновать. Протоку можно перейти только в одном месте — там, где она пересохла.
Юсупов спокойно глядел на полковника, уверенный в своей правоте.
«Побольше бы таких участковых инспекторов», — думал Дианинов. Час назад он провел совещание в Бустонабадском отделе внутренних дел и остался доволен. Начальник отдела майор Шестопалов наметил ряд оперативных мероприятий, с которыми полковник тут же согласился.
Подполковник Саидов связался со всеми гостиницами города и выяснил, что Решетов Василий Кузьмич останавливался в гостинице «Вахш-1».
— Сейчас буду у вас, — предупредил он.
Его встретила молодая, энергичная женщина с густой черной косой, обернутой вокруг головы.
— Я — дежурный администратор. Вот, пожалуйста, интересующий вас документ.
Саидов придвинул к себе анкету, заполненную голубыми чернилами.
Действительно, Решетов остановился в гостинице четвертого октября, а уже на следующий день выбыл.
— Он жил в одиночном номере? — спросил полковник.
— Нет, — любезно пояснила администратор. — Это полу-люкс, двойной номер с видом на фонтан и театр оперы и балета.
— Значит, двойной, — повторил Саидов. — В таком случае мне бы хотелось установить, кто был соседом Решетова.
Через несколько минут подполковник уже знал, что соседом Решетова оказался некий инженер Фазылов из Курган-Тюбе. Он прибыл в Душанбе четвертого октября, убыл десятого.
«Что ж, — подумал Саидов, — возможно, этот Фазылов окажется нам полезным, надо выяснить про него».
— А теперь, — вслух сказал он, — в самый раз побеседовать с дежурными по этажу.
— Сейчас организуем.
Дежурные были похожи друг на друга, как сестры. Вероятно, такое впечатление вызывала их неожиданно яркая униформа. Одна из женщин была разговорчивой, другая предпочла отмолчаться. Решетова они не опознали. Та, что побойчее, сказала:
— Может, и останавливался, откуда мы знаем? Пока живут — помним, а съехали — и мы уже других запоминаем… Разве столько людей удержишь в памяти? Они нам: здравствуйте и до свидания! И мы им то же.
На следующее утро капитан Рахимбаев пришел в университет. Ему только что вручили фотографию Решетова, и он понимал, что работа предстоит немалая
Доцент Каландаров встретил его сдержанно:
— Что на этот раз привело вас в нашу обитель?
Рахимбаев объяснил.
— Как? — вскинул брови доцент. — Вы все еще занимаетесь этим делом?
— Такая уж наша служба, — напомнил капитан.
— Ну что же, — сказал доцент, — желаю удачи.
— А ведь я рассчитываю на вашу помощь.
— Извините, но у меня сейчас лекция, — сухо ответил Каландаров. — Да вот Галина Дмитриевна. Возможно, она вам поможет.
Галина Дмитриевна приветливо протянула руку.
— Здравствуйте, здравствуйте!
Она была в синем велюровом костюме с золотой цепочкой на шее. Капитан посвятил ее в суть проблемы. Галина Дмитриевна проявила неожиданную заинтересованность.
— Но ведь в тот раз на хлопке было почти триста наших студентов.
— Ничего, — сказал Рахимбаев. — Мне спешить некуда.
— Тогда я распоряжусь.
Вскоре перед ним лежал список всех студентов и преподавателей, выезжавших на сбор хлопка в колхоз «Ватан».
— С кого же вы думаете начать? — спросила Галина Дмитриевна.
— Да вот с вас и начнем.
Ее орехового цвета глаза прищурились.
— Ну что же, попробуем. — Она осторожно взяла в руки снимок. — Нет, я этого человека никогда не видала.
В деканат приходили студенты. Отмечая их фамилии галочкой, капитан предъявлял для опознания фотографию Решетова.
— Не знаем.
— Не видели…
Он начал постепенно уставать от этих стереотипных ответов.
— Может быть, хватит, товарищ Рахимбаев? — не выдержала Галина Дмитриевна, и в ее голосе он почувствовал раздражение. — Вы же видите, что это напрасное занятие.
Но капитан был неумолим. Тогда она предложила приглашать студентов выборочно. Рахимбаев отклонил и это предложение.
— Да вы занимайтесь своим делом, — сказал он. — Я и один справлюсь.
Часа через два в деканате снова появился Каландаров.
— А, — удивился он. — Вы еще здесь?
— Прошу взглянуть на снимок, — предложил капитан, подавляя возникшее чувство неприязни.
Доцент пожал плечами.
— Кто же это, пострадавший или убийца? — В его голосе прозвучал вызов.
Москва — Курск
В Москве майор Колчин решил прежде всего встретиться с дочерью Решетова Леной. Он созвонился с ней по телефону и приехал в университет на Ленинских горах.
Дочь уже знала о смерти отца. Она и теперь то и дело промокала носовым платочком глаза и всхлипывала. Хрупкая, длинноногая девушка никак не могла поверить, что отца уже нет в живых.
— Не может быть! — все время повторяла она. — Не может быть!
Колчину трудно было направить разговор в нужное русло. Он знал, что самолет, которым летел Решетов с Севера, прибыл в Москву вовремя, в девять часов двадцать минут. Это легко было уточнить. Весь день Решетов провел в Москве, а в двадцать три часа двадцать пять минут выехал в Курск.
— Я встретила его в аэропорту, — вспоминала Лена. — Мы взяли такси и поехали на Курский вокзал, сдали вещи в камеру хранения.
Затем девушка отправилась на занятия. С отцом договорилась встретиться в семь часов вечера у кинотеатра «Художественный». Когда приехала на Арбат, увидела его с каким-то пожилым мужчиной.
Как выглядел тот человек? Пожалуй, у него было круглое лицо, обрамленное бородкой.
— Он был похож на шведа, — вдруг решила Лена. — А вот как был одет — не помню.
Потом они вместе с отцом прошлись по Калининскому проспекту. В фирменном магазине «Москвичка» Решетов встретил другого знакомого. Кажется, из Мурманска. Леночка помогла ему выбрать платье для жены. Тот сказал: «Чтобы сидело как на вас». Эта фраза запомнилась, а сам человек будто выветрился из памяти.
Поужинали в кафе «Валдай», и девушка проводила отца на вокзал.
Колчина интересовало, о чем они говорили в тот вечер.
Как всегда, отец расспрашивал ее об учебе, жизни, давал советы. На Лене было желто-зеленое платье, и он сказал: «Яблочко ты мое осеннее, полосатое».
Она разрыдалась, вспоминая все это. Колчину потребовалось немало усилий, чтобы успокоить девушку.
Горе обострило память, и Лена вдруг очень подробно рассказала Колчину о последней встрече с отцом.
Решетов вернулся из Курска дней через десять. Они встретились у памятника Маяковскому. Отец был весел, шутил, смеялся.
— А что, дочка, — сказал он, — пойдем в ресторан, ведь ты у меня теперь взрослая.
Они пошли в «Софию». Им приглянулся столик за колоннами у окна. Отец заказал крабов, шоколад, а на горячее — ассорти «Балканы». Кусочки говядины, баранины и свинины, перемешанные с рисом и помидорами, шипели на сковородке, прикрепленной к маленькой жаровне.
Отец, конечно, заметил, что вместо помидоров надо было заправить это блюдо яблоками.
У него было необычайно игривое настроение.
— Знаешь, дочка, — признался он, — жизнь не такая уж плохая штука.
Потом отец сказал, что хочет погулять на ее свадьбе. Виноград, дыни, арбузы — чего только он ей не наобещал. Да еще хурму.
Ночевал отец у нее в общежитии. Утром они вместе позавтракали, и он зачем-то поехал в Библиотеку имени Ленина.
«Вот откуда такие подробности о хурме, гранатах, винограде», — подумал Колчин.
— Да, — вспомнила девушка. — Еще он чинил часы, но это, наверное, неинтересно.
В тот же вечер Решетов вылетел в Мурманск.
— Я понимаю, что отца больше нет, — с трудом выговорила Лена. — Но в это просто невозможно поверить!..
Майор знал, что третьего октября Решетов вновь появился в столице в двадцать один час двадцать минут, и скорей всего ближайшим рейсом, в одиннадцать часов двадцать минут четвертого октября вылетел в Душанбе. Только нехваткой времени можно было объяснить, что он не позвонил дочери и не встретился с ней.
Низкое, хмурое небо проступало за корпусами многоэтажных зданий. Под ногами хрустел снег. Темнота постепенно сгущалась, наступил вечер.
«Вероятно, — думал Колчин, отправляясь на Курский вокзал, — с Решетовым что-то стряслось после того, как он сел в фирменный поезд «Рица». Стало быть, людей, с которыми он встречался до этого, можно не проверять, в том числе и мурманского знакомого».
Теперь нужно было ехать в курский совхоз «Прогресс», где Решетов закупал яблоки. Такое разрешение майор получил, связавшись с Душанбе по телефону.
В Курске было холодно. Зябко поеживаясь, Колчин вышел на привокзальную площадь и автобусом доехал до гостиницы «Октябрьская».
В половине десятого в его номере настойчиво зазвонил телефон.
— Говорит майор Плотников. Как устроились, отдохнули?
— Все в порядке.
— Тогда можете выезжать в совхоз «Прогресс». Свяжитесь там с парторгом Черкудиновым. Я ему сейчас позвоню.
Снег таял, и автобус с трудом тащился по разъезженной колее.
В дирекции совхоза Колчина уже ждали.
— Располагайтесь в моем кабинете, — сказал парторг. Он внимательно выслушал майора, горестно вздохнул: — Надо же такому случиться!
Решетова Черкудинов знал много лет. С поселком Заснеженным совхоз тоже давно связан. Поставляет на Север яблоки, помидоры, огурцы, вишни и сливы, землянику и клубнику, красную и черную смородину.
Колчин попросил составить список лиц, близко знавших Решетова. Парторг тут же написал несколько фамилий.
— Как же он попал в Среднюю Азию? — спросил Черкудинов, передавая листок майору.