— В Ростове! — упрямо повторил Джураев.
— Ну хорошо, — согласился Рахимбаев. — Его фамилия?
— Не спрашивал.
— Имя-отчество?
— Николай Николаевич.
— Где живет?
— Не знаю.
— Говорите правду, Джураев.
Инженер проглотил слюну:
— В ресторане мы пили вино.
— Меня это мало интересует. Посмотрите снова на снимок. Внимательней, пожалуйста… Этого человека звали Василий Кузьмич.
— Значит, он меня обманул.
— А почему у вас дрожат руки? Что произошло в поезде? — допытывался Рахимбаев.
— Я задолжал много денег Николаю Николаевичу.
— Но как же вы собирались рассчитаться, если даже не знаете его адреса и фамилию?
— Я забыл.
— Так, может быть, вы не помните и где он сел на поезд?
Джураев молчал.
— Придется пригласить Власову. Пусть она освежит вашу память, — сказал Рахимбаев.
Но рабочий день закончился, и Власова уже ушла домой.
— Что ж, — сказал Рахимбаев, — продолжим разговор завтра.
Полковник Дианинов ждал звонка из Москвы. Однако Колчин не выходил на связь. Видимо, там еще не все было ясно.
Зато звонили другие, и полковник делал пометки в своем блокноте. Одни фамилии он зачеркивал, другие обводил красным карандашом, выстраивая на листке бумаги какую-то лишь ему понятную схему.
А затем поступила информация, оказавшаяся довольно неожиданной. В Ростовский университет на защиту диссертации в качестве оппонента ездил… доцент Каландаров.
Вагон-ресторан
Старший лейтенант Ульянов сиял:
— Разыскиваемый вами вагон-ресторан путешествует с поездом тридцать три — тридцать четыре и сегодня в девятнадцать часов шестнадцать минут отправится из Симферополя. Предлагаю выехать навстречу завтра в одиннадцать пятьдесят пять. Через три часа будете в Туле. Поезд тридцать четвертый прибывает в Тулу чуть раньше, но стоянка у него семнадцать минут, и, стало быть, вы вполне успеете пересесть.
— Прекрасная мысль, — согласился Колчин.
— Тогда записывайте. Директор ресторана — Константин Андреевич Хромов, или просто дядя Костя. Скажите, что от Ульянова. Он меня хорошо знает и окажет всяческое содействие. Заведующая производством Надежда Львовна Бессонова — женщина строгая, внимательная, с поразительной памятью. Официантки: Клавдия Михайловна Петрова — заносчивая, капризная, мнительная; Мария Владимировна Гладкова — пенсионного возраста, обходительная, словоохотливая. Еще есть повар, кухонный рабочий, разносчик.
Но они вряд ли вас заинтересуют.
Свинцовый туман и колючие песчинки угля, хлеставшие по лицу. Вот, пожалуй, и все, что запомнил Колчин в Туле, перебираясь с одного пути на другой.
Через несколько минут скорый поезд уже мчал его в обратном направлении, к Москве. Старший лейтенант Ульянов все рассчитал точно.
Колчин сел в десятый вагон, рядом с рестораном, и когда Тула осталась позади, решил, что самое время идти обедать.
Дядя Костя оказался невысоким человеком с иконописным лицом. Сухими быстрыми пальцами он что-то прикидывал на счетах.
Заведующая производством Бессонова сидела рядом, оценивающе приглядываясь к посетителям. Вошедший Колчин сразу привлек ее внимание.
— Будете обедать? — спросила она хорошо поставленным, сильным голосом. — Или хотите что-нибудь из буфета?
— Буду обедать.
Она показала на свободное место.
— Клавочка, обслужи товарища.
Официантка — высокая, худая женщина — не заставила себя долго ждать.
— Здравствуйте, — сказала она и, не дожидаясь ответа, стала перечислять: — На первое — солянка мясная и борщ…
— Солянка, — сразу выбрал Колчин.
— На второе — гуляш. Есть шампанское.
— Гуляш, — подтвердил он. — А от шампанского, пожалуй, воздержусь.
— Как знаете. — Она не стала уговаривать.
«И одна бутылка шампанского может перевернуть мир!» — вдруг вспомнил Колчин загадочные слова Решетова, чувствуя, что разгадка где-то совсем близко.
Мимо продефилировала другая официантка, и Колчин сразу понял, что это Гладкова. Майор посмотрел в окно. День быстро угасал. В домах наплывавшего города зажигались огни.
В Серпухове Колчин попросил лимонаду. Клавочка недовольно поджала губы.
— Вас что-то не устраивает? — спросил Колчин.
— Да, — сказала она, — потому что мы закрываемся.
— Тогда обойдусь без лимонада, — не стал настаивать майор и, уже рассчитавшись, громким голосом попросил книгу жалоб и предложений.
— Я вас плохо обслужила? — обиделась Клавочка.
— Наоборот, я хочу написать благодарность, — заверил ее майор.
Она не поверила.
— Зачем вам книга? — Бессонова незамедлительно подплыла к столику, за которым сидел Колчин. — В чем дело, товарищ? — учтиво переспросила она.
Колчин объяснил.
— В таком случае, пожалуйста. Сейчас принесу, — любезно улыбнулась заведующая производством.
Колчин неторопливо открыл толстый журнал: а что, если Решетов и здесь оставил свой след?
Но его ждало разочарование. В новой книге была всего одна запись, датированная январем.
— Мы в самом деле закрываемся, товарищ, — мягко сказала Бессонова, видя, что Колчин не собирается уходить.
— Садитесь рядом, Надежда Львовна, — предложил майор.
Она удивленно вскинула тонкие брови.
— Не понимаю…
Колчин представился. Теперь он был единственным посетителем в ресторане, и можно было приступить к делу, которое его интересовало.
— Разрешите ваше удостоверение? — попросил подошедший Хромов.
— Пожалуйста, Константин Андреевич, — ответил Колчин. — Кстати, вам большой привет от нашего общего знакомого — старшего лейтенанта Ульянова.
Директор ресторана расцвел:
— Что же вы сразу не сказали?
— Начнем с официанток, — предложил Хромов. — Клавочка, подойди сюда.
Колчин протянул ей фотографию Решетова.
— Не помните ли вы этого человека?
— Нет, что вы!
Другая официантка сразу полезла в карман за очками.
— А вот я помню, — сказала она, вглядываясь в снимок. — На прошлой неделе мы ехали из Кисловодска скорым поездом номер четыре. В Минеральных Водах села компания и заняла столик до Армавира…
— Не торопитесь, Мария Владимировна, — попросил Колчин. — Я ведь предупреждал, что дело было в конце сентября.
— Да, конечно, — смешалась она. — В сентябре… Это каким же поездом мы тогда ехали?
— Сорок восьмым, — подсказал Колчин. — А этот человек сел в Курске и ехал до Москвы.
— Мы открыли ресторан в Орле, — стал вспоминать Хромов, — в девять часов утра.
— А закрыли, как всегда, в Серпухове, — подсказала заведующая производством.
— То есть около четырнадцати, — подхватил Хромов.
— И всего-то пять часов, которые меня интересуют, — настаивал Колчин. — Ну пожалуйста, напрягите память.
Фотография Решетова опять пошла по рукам.
— Не помню, — призналась Клавочка.
— Не помню, — развела руками Мария Владимировна.
— Не помню, — виновато сказал директор ресторана.
— Постойте, — задержала снимок Бессонова. — Хотя нет… Извините, товарищ, но мы вряд ли сможем помочь.
— Очень жаль, — сказал Колчин, не скрывая своего разочарования.
— Давайте, девочки, проверим, что у нас осталось, — деловитым тоном произнесла заведующая производством.
— Почему-то яблоки не пошли, — сказала Клавочка.
— Яблоки! — воскликнул Колчин, испытывая острое волнение. — Он должен был что-то говорить про яблоки.
— Минуточку, — оживилась Бессонова. — Был случай… Вы обслуживали, Мария Владимировна.
— Да, что-то припоминаю.
— Однажды одного нашего клиента не устроила антоновка. Помните?
— Да, было что-то такое.
— Ну как же, он у вас еще потребовал дилишес?
— Может быть.
— А когда я подошла выяснять, в чем дело, стал перечислять такие сорта яблок, о которых я и понятия не имела. Постойте-ка! — прервала она себя. — Сейчас загляну в записную книжку… Ну вот, конечно: «кандиль-синап», «старкинг», «пярнус», «гольден грайма», «розмарин белый»… Он сидел с женщиной и, по-моему, хотел больше поразить ее воображение, чем мое.
— Вы уверены, что он сидел с женщиной? — напряженно спросил Колчин.
— Абсолютно. Он ее угощал яблоками, а она что-то сказала про виноград. Тогда он потребовал виноград.
— Вы можете описать эту женщину? — с вновь вспыхнувшей надеждой задал вопрос Колчин.
— Пожалуй… Решительная, гордая, очень привлекательная.
— Брюнетка, блондинка, шатенка?
— Извините, — с сожалением развела руками Бессонова, — но я и так уже вывернула наизнанку всю свою память.
В Москве Колчин связался с поселком Заснеженным:
— Попробуйте еще раз опросить людей, близко знавших Решетова. Возможно, они были со мной не до конца откровенны?
— Вас понял, — ответил подполковник Сомов. — Перезвоните вечером.
Да, все так и оказалось, как предполагал майор. Директор районной заготовительной конторы Дементьев подтвердил, что Решетов встретился с женщиной.
— Он назвал ее имя?
— К сожалению, нет.
— Значит, все мои старания напрасны?
— Что вы! — возразил Сомов. — Именно теперь все станет на свои места. У нас, кстати, опять полярное сияние. А это — добрая примета.
Перекрестки дорог
Полковник Дианинов внимательно выслушал Колчина по телефону.
— Хорошо, Максим Петрович, можете возвращаться в Душанбе, а мы тут поразмыслим над вашим открытием.
Он снял и протер очки.
«Ну и Колчин! Все карты нам перепутал. Ладно, будем искать женщину. Возможно, это многое прояснит».
Дианинов принялся листать свой блокнот. Завод «Таджиктекстильмаш»: инженер-конструктор Свешникова. Завод «Таджикгидроагрегат»: экономист Власова.
Он-то учитывал всех — и мужчин и женщин. А вот Саидов, похоже, занимаясь путевками, вовсе не обращал внимания на представителей «слабого пола».
Так или иначе, но в розыскные мероприятия необходимо было внести определенные коррективы.