Сон приснился тяжелый. Будто он пришел в сберкассу за выигрышем, а ему говорят: «Ваш а облигация фальшивая».
Старик испуганно открыл глаза. В комнате было темно. Некоторое время он лежал без движения, собираясь с мыслями.
В самом деле, почему вдруг незнакомый человек на таких невыгодных для себя условиях уступил ему облигацию?
Зардодханов встал и включил свет. Легче не стало.
«Почем ваши розы?» Нет, он сказал: «Почем ваши рожи?»
Купил три букета. Кого-то он там встречал. Ах, да, актрису. Не прилетела из Москвы. Тогда он решил лететь сам.
Зардодханов силился ухватить мысль, которая не давалась ему, ускользала.
«Почем ваши рожи?»
Он заплатил за них довольно большие деньги, а потом, когда выяснилось, что актриса не прилетела, легко уступил незнакомой девушке…
Вот, вот она, эта мысль!
Покупатель сказал, что самолет задерживается. Как же так? Теперь не зима. Небо чистое. Самолеты приходят точно по расписанию.
Еще на что-то надеясь, старик позвонил в справочное бюро аэропорта.
— Скажите, московские самолеты опаздывают?
— Какой рейс вас интересует?
— Я не знаю.
— Шестьсот двадцать седьмой прибывает вовремя.
— А другие?
— Приземлились по расписанию.
— А вчера?
— Ну вы бы еще спросили, что было в прошлом году.
— Извините, для меня это очень важно.
— Вчера опозданий тоже не было.
Тревога росла. Старик даже не знал, как зовут того кучерявого блондина. И уж, конечно, понятия не имел, где его можно теперь разыскать.
— А, мальчики! — открывая дверь, кокетливо изрекла полнотелая брюнетка с толстым обручальным кольцом на правой руке. Покачивая бедрами, повела их за собой.
— Моя комната в вашем распоряжении. Отдыхайте, а я пока займусь делами.
— Погоди, — сказал блондин. — Вначале познакомься с моим другом Семеном.
— Лола. Очень приятно, — игриво улыбнулась она.
— А Валя дома? — спросил блондин.
— Грустит в своей комнате. С хахалем поругалась.
— Давай ее сюда! — И блондин подмигнул приятелю.
Чуть раскосые глаза Валентины отливали изумрудным блеском. Все звонче стучали рюмки, громче смеялись женщины.
Лола требовала анекдоты.
— Еще, Толик!
Блондин был в ударе.
— А не пора ли нам смотаться? — шепнул Семен Валентине, видя, что содержимое в бутылках на исходе…
Утром он не сразу сообразил, где находится. Когда одевался, Валентина увидела на его руке след от пулевого ранения.
— Откуда это?
— Такая уж у меня профессия. Не каждому про нее скажешь.
— Засекреченная? — догадалась она.
— Вот именно, — усмехнулся Семен.
Три недели назад он бежал из-под стражи, и сейчас его повсюду разыскивали.
Задержаться на денек у Валентины, пожалуй, было неплохо. Прийти в себя. Отдохнуть перед решительным броском к цели.
Майор Тагаев навестил своего бывшего начальника. Полковник Мирзоев встретил приветливо.
— Не соскучились еще в дежурной части? — спросил он, хитро сощурившись.
Тагаев улыбнулся.
— Так ведь и уголовному розыску с нашей помощью дышать стало легче.
— Это верно, — согласился Мирзоев. — Но дел еще, как вы понимаете, предостаточно.
Позвонил капитан Успенский.
— Заходите, — разрешил Мирзоев.
Тагаев поднялся. Полковник остановил его жестом.
— Вам это будет интересно, — сказал он, повесив трубку.
— В хищении облигаций можно подозревать любого члена семьи, — сразу приступил к делу Успенский. — Однако прямых улик нет. Даже не знаю, на кого и подумать.
— Может, виктимология подскажет? — спросил Мирзоев.
— А почему бы и нет? — сразу отозвался Тагаев. — Иногда в одном и том же лице уживаются и преступник и жертва. Попробуйте с этой точки зрения взглянуть на каждого члена семьи. Возможно, найдете для себя кое-что полезное.
— Рациональное зерно в этом определенно есть, — задумчиво произнес полковник.
В двух шагах от цели
Вызов поступил в двадцать два часа семнадцать минут от гражданки Маджидовой. Улица Дилсузи, третий проезд, дом двести четыре «Г». Драка.
Карпенко хорошо ориентировался в хитросплетении старых улиц.
— Дом сто шестьдесят шестой, — прочел Набиев табличку на воротах.
Водитель прибавил газ.
— Сто восемьдесят Два… Сто восемьдесят четыре, — читал старшина. — Теперь не торопись. Сейчас пойдут двухсотые номера.
На высоком дувале сразу за кибиткой под номером сто девяносто бросились в глаза выведенные углем цифры: 210.
— Вот это здорово! — удивился Набиев. — Куда же подевались остальные кибитки?
Остановились. Рахимов отправился на поиски нужного дома. Вернувшись, сразу вскочил на крыло машины:
— Давай прямо до водопроводной колонки, а там свернешь вправо.
— Приехали! — сказал Карпенко, останавливая «уазик» у кибитки под номером двести четыре.
Рахимов постучал в ворота. Сердито залаяла собака.
— Кто там? — недовольно спросил мужской голос.
— Откройте! Милиция.
За воротами послышалась возня.
— Чего надо? — спросила, высовываясь, бритая голова.
— Кто вызывал милицию?
— Милицию?!
— Это дом двести четыре «Г»? — спросил старшина, с досадой думая, что вызов может оказаться ложным.
— Нет, это двести четыре «В». А вам кого надо?
— Маджидовых.
— Так бы сразу и сказали. От колонки сверните влево.
Дверь отворила немолодая грузная женщина.
— А, пожаловали наконец!
— Могли бы и встретить.
— Не «Скорая помощь», чтобы встречать.
— Зачем же вы в таком случае вызывали? — посуровел Набиев.
— Так ведь родной кровью умываются! — вдруг по-бабьи запричитала Маджидова.
Старшина вошел в кибитку. В небольшой квадратной комнате с низким фанерным потолком были опрокинуты стулья, с единственного окна сорвана штора. Рядом валялись черепки цветочного горшка. У стены на обитой ситцем кушетке сидел мужчина лет сорока пяти в окровавленной рубашке. Из-под стола торчали худые ноги в расшнурованных ботинках.
Набиев бросился к столу. На полу в неестественной позе лежал подросток с разбитым лицом. Старшина схватил его руку, быстро нащупал пульс.
— Принесите воды, хозяйка!
Маджидова бросилась за ведром.
Вода привела подростка в чувство. Он сел на пол и беспомощно затряс головой.
— Гляди, как родное дитя изувечил! — заголосила мать.
Набиев достал из планшета чистый лист бумаги.
— Расскажите, что здесь произошло?
Маджидова насторожилась:
— А бумага зачем?
— Протокол составлять будем.
— Ну и потом что?
— За нарушение общественного порядка привлечем кого надо к ответственности.
— Они же дома.
— А зачем нас вызывали?
— Ох! — застонала женщина. — Даже не знаю, что сказать… Муж у меня шофер. Все служба да служба. А я одна с сыном не справляюсь. На днях клетку с перепелкой принес, оказалась ворованная. Из школы теперь грозят выгнать. Вот муж и принял стаканчик для храбрости, чтобы вразумить сына.
— Не помрет он своей смертью! — вдруг всхлипнул подросток.
Женщина продолжала, сцепив пальцы:
— И старший у нас непутевый. Отбыл положенный срок за тяжкое преступление, да все норовит снова безобразничать: то в драку ввяжется, то еще куда-нибудь. Теперь этого, младшего, сбивает с пути.
Подросток сделал попытку подняться.
— Мам, а мам, дай нож!
— Что ты, что ты, Хаким! — всполошилась она.
— От вашего сына тоже водкой несет, — определил Набиев.
— Я замминистра Глухова вожу, — неожиданно заявил Маджидов.
— Ну и как прикажете это понимать? — спросил старшина.
— Мам, а, мам, дай нож! — настаивал Хаким.
— О, господи! — всплеснула руками женщина.
— Придется забрать его с собой, — распорядился Набиев, — чтобы вам и в самом деле не пришлось встречать «Скорую помощь»…
Зардодханов кое-как скоротал ночь. Центральная сберегательная касса начинала работать в восемь часов утра. Он был первым клиентом.
На контроле старика еще раз поздравили. Предъявленная им облигация действительно выиграла пять тысяч рублей.
— Я могу уже их получить? — спросил Зардодханов.
— Извините, но придется повременить.
— А в чем теперь дело?
— Заполните сначала эту форму.
Дрожащими руками старик стал вписывать в бланк свою фамилию, адрес, паспортные данные.
Получая взамен облигации квитанцию, Зардодханов спросил, когда можно наведаться.
— Не беспокойтесь. Мы вас сразу известим.
Первичная экспертиза дала неожиданный результат: кто-то искусно переправил девятку на ноль.
— Что вы на это скажете? — спросил полковник Мирзоев, когда ему сообщили о подделке.
Капитан Успенский был удивлен.
— Откуда у Зардодханова поддельная облигация?
— Это-то вам и предстоит выяснить.
— Уж не появился ли алма-атинский гастролер?
— В ориентировке сказано, что он подделывает лотерейные билеты, — напомнил Мирзоев.
— А не все ли равно?
— В таком случае версия Тагаева может подтвердиться, — заметил полковник.
— Неужели это Зардодханов выкрал облигации у родной дочери?!
Узнав, что предъявил к оплате фальшивую облигацию, Зардодханов стал биться головой об стол.
— Ах, я старый дурак!..
— Откуда у вас эта облигация? — спросил капитан.
Старик стал торопливо рассказывать.
— Вы говорите, блондин? — переспросил Успенский.
— Ну да!
— А что вы еще запомнили?
— Он шепелявил.
— Не картавил, случаем? — спросил Успенский, вспоминая ориентировку.
— Он говорил «рожи» вместо «розы».
— Вы уверены?
— Уверен.
— Ну допустим… Вы рассчитались с ним наличными?
Старик подтвердил.
— Откуда у вас такие деньги?
— Так ведь я не только деньгами рассчитывался. Часть суммы погасил облигациями.
— Где вы их храните?
— В сберкассе.
Капитан поймал старика на слове.