– Конечно, одолжу, – сказала я. Не удержалась и спросила:
– Все в порядке?
– В полнейшем, – ответил Иван.
Я кивнула.
Завела мотор, тронула машину с места и поехала домой. Вернее, в квартиру Ивана, которая уже успела стать моим домом.
Остановилась у подъезда, повернулась к спутнику и спросила:
– У нас все хорошо?
Иван молча взял мою руку и поцеловал ее. Это называется, понимай, как хочешь. Как же мне осточертела его непрошибаемая почтительность!
– Ты такой джентльмен! – сказала я с тайной горечью.
– Ты меня похвалила или поругала? – поинтересовался Иван, не выпуская мою ладонь.
– Не знаю.
Он аккуратно положил мою руку на мое же колено. Возвратил, так сказать, чужую собственность в целости и сохранности.
– Разберешься – позвони, – сказал он.
Я молча смотрела в окно. По стеклу текли нескончаемые дождевые потоки. На душе царили пустота и одиночество.
– Может, зайдешь? – даже не спросила, а попросила я.
– Я бы с удовольствием, – вежливо ответил Иван, – но у меня есть небольшое дело.
– Заходи после своего дела, – сказала я негнущимся голосом, глядя прямо перед собой.
Иван почти беззвучно выдохнул воздух. Я повернула голову в его сторону. Голубые глаза мерцали в дождливой полутьме, определить их выражение мне не удалось.
– Это означает «нет»? – уточнила я. И потребовала:
– Только не юли! Говори прямо!
– Это означает «нет», – повторил Иван за мной дословно. Я не обиделась. Такой уж сегодня выдался день, состоящий из сплошных унижений и отказов. Мне было интересно только одно: почему? Почему меня все унижают и во всем отказывают?
– Я тебе не нравлюсь? – спросила я с любопытством.
– Нравишься, – ответил Иван, не раздумывая. Твердость его тона меня немного приободрила. – Даже слишком нравишься.
– Тогда почему…
Я не договорила. Щеки мои пылали.
– Майя! Я же не таблетка от уязвленного самолюбия! – напомнил Иван и вдруг резко ударил себя кулаком по колену. Я не ожидала такого яростного жеста и невольно вздрогнула.
– Прости! – быстро извинился он. – Сорвался.
– Слава богу, – прошептала я. – А то я уж думала, что ты железный.
– Я не железный, – ответил Иван. – И я не лекарство. Но дело не только в этом. Если я сегодня останусь у тебя, то завтра ты меня спустишь с лестницы под зад коленом. И правильно поступишь, между прочим. Потому что если я сегодня останусь, то воспользуюсь твоей минутной слабостью. А я не хочу пользоваться слабостью женщины, которая мне нравится.
Иван помолчал и добавил:
– И еще у меня есть самолюбие. Я хочу, чтобы ты меня выбрала ради меня самого, а не в пику какому-то Звягину. Это понятно?
– Пока, – сказала я и распахнула дверцу.
– Майя! Зонт!
Но я уже ничего не слышала. Ливень обрушился на меня с небес, как гнев божий, и я торопливо побежала к подъезду. Заскочила под козырек, дернула на себя ручку и ворвалась в холл, ни разу не оглянувшись назад.
Торопливым шагом пересекла пустое пространство, дошла до лифта, ударила ладонью по кнопке вызова.
Внутри шахты раздалось сердитое гудение потревоженного механизма.
Я подняла глаза. В простенке между кабинами лифта висело большое овальное зеркало. Оно отразило высокую стройную девушку с длинными ногами. Волосы девушки падали за спину густой кудрявой копной, по лицу стекали дождевые струйки, похожие на слезы.
Очень даже привлекательная девушка. Можно сказать, красивая.
Я критически осмотрела отражение еще раз.
Да. Можно сказать, красивая. Без всякого преувеличения. Непонятно только одно: почему она никому не нужна?
Я всхлипнула и вытерла мокрое лицо. Кабинка лифта распахнулась, я шагнула внутрь и нажала кнопку нужного этажа. Двери с лязгом сомкнулись, как железные челюсти, и отрезали меня от всех сегодняшних унижений и неприятностей. Я закрыла глаза и припала лбом к холодной стенке.
Так закончился для меня этот трудный день.
Последующие события покатили таким снежным комом, что я не успевала их осмысливать и систематизировать. Поэтому прошу простить, если рассказ покажется вам немного хаотичным.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Накануне я приняла таблетку снотворного, поэтому не сразу среагировала на внешний раздражитель. Не открывая глаз, поискала телефон вокруг себя, не нашла и со стоном присела на постели.
Телефон продолжал надрываться.
Я повела вокруг себя сонным взглядом, сцапала всей пятерней телефонную трубку и поднесла к уху.
– Да…
Прямо в мозг ударил голос шефа.
– Майя!
– Да, Игорь Константинович, – ответила я, стараясь говорить членораздельно.
– Что с тобой? Почему такой голос? – встревожился шеф.
Я махнула рукой, словно шеф мог меня видеть.
– Все нормально. Засиделась вчера за статьей, вот и проспала.
Это была почти правда. Третий день, данный мне шефом для написания статьи, истекал сегодня вечером, а там еще конь не валялся. Не могу сказать, что вчера мне удалось продуктивно поработать, но…
– Майя, статья отменяется, – неожиданно сказал шеф.
И тут я проснулась окончательно.
– Что вы сказали? – переспросила я глупо.
– Я говорю, все от-ме-ня-ет-ся! – повторил шеф по складам. – Дошло?
– Нет, – ответила я. Свесила ноги с дивана и поискала тапочки. – Что происходит?
Шеф немного помолчал, потом негромко сказал:
– Сегодня утром обнаружили тело Азика.
Я в этот момент уже успела подняться на ноги. Но, услышав новость, немедленно шмякнулась назад, на постель.
– Что-о-о?..
– То, что слышала! – раздраженно ответил шеф. Помолчал и добавил тоном ниже:
– Заказ снимается. Никакой статьи не будет. Не знаю, что там происходит, и знать не хочу.
– Игорь Константинович!
– Все!
Шеф рыкнул так, что я вздрогнула и отодвинула руку с телефоном подальше от уха.
– Все! – повторил шеф чуть спокойней. – Я вашими головами рисковать не буду. Заказ снят.
Я выдохнула воздух, скопившийся в легких. В голове бушевала сумятица.
– Дуй в редакцию, – распорядился шеф. – Мне нужно с тобой поговорить.
– Игорь Константинович! – успела вклиниться я.
– Что еще?
Я проглотила комок в горле и спросила:
– Сердечный приступ?
Шеф помедлил.
– Угадала, – ответил он хмуро.
– А еще…
– Да, да! – оборвал меня шеф. – И выражение лица соответствующее! Давай в редакцию! На всех парах! Поняла?
– Еду! – выдохнула я и разъединила связь.
Минуту посидела на диване, уронив руки на колени. В голове крутилась только одна дурацкая фраза: вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
При чем тут какой-то Юрьев день? Что за дурацкая поговорка? Юрьев день, Юрьев день… Кажется, в этот день крепостные крестьяне могли переходить от одного барина к другому. Так сказать, имели право сменить хозяина. По-моему, Юрьев день приходится на двадцать пятое октября. Или на двадцать восьмое? Не помню. Почему я вообще думаю о каком-то Юрьевом дне?! При чем тут Юрьев день?
Я стиснула руками разламывающиеся виски. Новость оказалась слишком сокрушительной для моих неокрепших мозгов. Нашли тело Азика… Сердечный приступ… Выражение лица соответствующее… Это значит, что нашего городского мафиози перед смертью перекосило от ужаса.
Господи, да что происходит в этом городе?!
Резко затрезвонил мобильник. Я вздрогнула и подняла трубку.
– Алло, – прошептала я, даже не взглянув на определитель.
– Не разбудил? – спросил Иван.
Я потерла ладонью лоб.
– Не разбудил.
– У тебя голос какой-то сонный, – объяснил собеседник. – Майка, машина стоит у парапета набережной, ключ я бросил в почтовый ящик.
– Спасибо, – прошелестела я резиновыми губами.
– Майя!
Голос Ивана стал встревоженным.
– Ты здорова?
– Здорова, – ответила я. Хотела спросить, знает ли Иван последнюю городскую сенсацию, но кто-то внутри схватил меня за горло.
– Не смей! – шепнул внутренний голос.
Я удивилась, но послушалась.
– Спасибо, – повторила я.
– Это тебе спасибо, – ответил Иван. – Я свечи поменял.
– Очень тебе обязана.
– Нет, – отказался собеседник. – Ничем ты мне не обязана. Майя!
– Что?
Он немного помолчал.
– Прости, если я вчера тебя обидел.
– Не обидел.
– Майя!
– Да! – сказала я злобно. Меньше всего мне сейчас хотелось вспоминать вчерашний день, состоявший из сплошных неприятностей и унижений.
– Когда разберешься в своих чувствах – позвони мне, – попросил Иван.
– Непременно, – сказала я нетерпеливо. Сейчас меня гораздо больше волновал другой вопрос.
– Извини, мне нужно бежать на работу.
– Что-то произошло? – небрежно поинтересовался Иван.
– С чего ты взял? – фальшиво удивилась я. – Обычный рабочий процесс!
– Желаю удачи, – откликнулся собеседник. – Пока.
– Пока.
Я сунула аппарат в сумку, сорвалась с дивана и бросилась в ванную.
Через пятнадцать минут я, стоя, допивала чашку растворимого кофе и торопливо дожевывала бутерброд с черствым хлебом.
Еще через пять минут я выходила из подъезда.
Иван не обманул, ключ от моей старушки лежал в почтовом ящике. Не сомневаюсь, что и свечи он, действительно, поменял. Но мне показалось, что его вопрос – «Что-то произошло?», – прозвучал с некоторой демонстративной небрежностью.
Я остановилась, пораженная.
В чем дело? Я начинаю подозревать Ивана? В чем? В убийстве хозяев нашего города? Не было там никакого убийства! Два сердечных приступа, никакого криминала!
– И перекошенные от ужаса физиономии, – безжалостно напомнило благоразумие. – А также выгода, которую твой друг Дердекен получает от устранения сразу двоих конкурентов!
Я начала отбиваться:
– Во-первых, он не мой друг. Пока, во всяком случае. Вовторых, никто не доказал, что смерть Терехина была насильственной. Про Азика не говорю. Его пока толком осмотреть не успели. В-третьих, совпадения с сердечными приступами, конечно, подозрительные. Но кто сказал, что смерть Терехина и Азика выгодна только Ивану? Они были деловыми людьми! Они были хозяевами многих коммерческих структур! В том числе криминальных! Что я знаю об этой стороне их жизнедеятельности? Ничего! Выходит, валить в одну кучу две смерти и деловые интересы Дердекена несколько преждевременно! Ты не находишь?