Королевская змея, насколько я знаю, славится лишь одним – укус ее смертелен. Причем не просто смертелен, как, скажем, укус камышевки или жировика, но сопровождается адскими муками. Поистине полезная змейка, если хочешь избавиться от врага с изяществом и изощренностью.
Моя новая знакомая пока нападать на меня не собиралась, но это вовсе не означает, что я пришлась ей по душе.
– Моя дорогая Зера покажет тебе все, что нужно, – заверил повелитель Драконьей Гряды и ловко отдернул шкатулочку. Та в одно мгновение спряталась в широком рукаве принца.
Зера… Зера… Неужто эта маленькая полосатая Зера и есть то самое Зеркало, о котором все говорят? Никто из тех, кого я знаю, не видел Зеркало Судьбы, так почему бы ему не оказаться, скажем, ядовитой королевской змейкой? Правда, с одной оговорочкой – змейкой волшебной.
Неожиданно рептилия вновь зашевелилась и заскользила вдоль предплечья, затем переползла на шею… Я стояла, затаив дыхание и боясь пошевелиться, а Зера все ползла и ползла, пока я не ощутила ее тоненький колышущийся язычок у своего правого уха.
Мне чудилось, будто змея нашептывает мне что-то, но очень-очень тихо, почти неслышно. Постепенно шепот нарастал, становился звонче, и в глазах все меркло помимо моей воли. В темноте зацепиться было не за что, и я снова упала во тьму, совсем как тогда, когда я оказалась наедине со Шторм. Разница была лишь в том, что на этот раз, едва я открыла глаза, то увидела много людей. Я бы даже сказала, слишком много. И при этом кругом царила пустота: под ногами не было земли, над головой не было неба. Я была словно вне пространства и вне времени.
«Это зеркальный коридор», – догадалась я. Поднялась на ноги, похлопала себя на всякий случай по щекам, чтобы проверить, не сон ли это, и не успела сделать и нескольких шагов, как почувствовала, что что-то юркое скользнуло меж складок юбки.
Змея – как я могла забыть.
В коридоре вопреки моим ожиданиям не было ни дверей, ни стен, ни троп. Только бесконечный рой голосов, доносящийся со всех сторон.
– Мне нужно на двадцать пять лет назад, – обратилась я к змее, – в день летнего солнцеворота.
Рептилия настороженно приподняла головку, попробовала язычком воздух и с ошеломляющей скоростью бросилась вперед. Я еле поспевала за Зерой, хотя и понятия не имела, куда змея меня ведет.
И вдруг все кончилось. Лопнуло, если можно сказать. Коридор порвался, как мыльный пузырь – один из тех, что летает над прачками, когда те устраивают стирку на берегу ручья, – и меня выбросило в реальность.
Юркая змейка тут же поползла в кусты, оставив меня наедине с новым опасным миром.
Стоял самый разгар лета, и в честь праздника солнцеворота горожане на месте центрального рынка соорудили ярмарочные шатры и воздвигли из прохудившихся бочек балаганные сценки через каждые пятьдесят локтей. Я никогда прежде не была на Центральном острове, но слово «столица» просто витало в воздухе. Здесь все было другое: люди, запахи, звуки. Ничто не было похоже на то, к чему я привыкла с детства, если в данной ситуации сравнение вообще являлось допустимым приемом.
Не было слышно грязной ругани, и не видно бродяжек, которые обычно любят слоняться по ярмаркам, выпрашивая подаяние.
Но тут в толпе людей я увидела человека, как две капли воды похожего на меня.
Глава 14Шрам идет по следу, а кто-то идет за Шрам
Правда, было одно маленькое отличие его от меня – незнакомец оказался статным мужчиной как минимум на локоть выше, но в остальном мы были похожи как две капли воды: те же острые черты лица, те же рыжие взлохмаченные волосы, длинные тонкие пальцы и вечное выражение презрения в глазах. Только взглянув на этого человека, я сразу подумала, что мы с ним, по крайней мере, очень близкие родственники.
Чудак в костюме, состоявшем из сшитых друг с другом пестрых заплаток, прошествовал мимо меня с изящным серебряным блюдом на сложенных лотосом пальцах, и я, не успев опомниться, получила удар в бок.
– Ауч! – Я с досадой потирала еще не зажившую до конца после истории со Ржавым Гвоздем руку. – Смотреть надо, куда прешь, лососев сын!
За такое заявление с приличной столичной ярмарки меня бы тут же вышвырнули вон, но я, к счастью, была невидима и неслышима для окружающих, а посему могла выражаться как душе угодно.
Рыжеволосый мужчина в плаще смородинового цвета тем временем приглушенным голосом отдавал какие-то приказы двум стоящим неподалеку стражникам. Несмотря на жару, они обязаны были носить тяжелые закрытые доспехи, воздух в которые категорически отказывался поступать, так что несчастным приходилось вариться в собственном соку.
Веселье текло вовсю. С самодельной стойки зазывал в свою лавку птичник, ловко жонглируя перепелиными яйцами. Еще поодаль фокусник развлекал облепившую его ребятню разными штуками (в основном, реквизит был незамысловатый, потому что в конце «представления» все палочки и веревочки переходили в безвременное владение к малышне, которая потом еще весь год будет хвастаться приобретенными трофеями). Особенный праздник в такие дни случался для островных модниц, которые как угорелые носились между лавками заезжих купцов в поисках какого-то особенного шелка, ситца или кружева. К таким походам готовились с особой тщательностью: угольком подводили веки, пудрили носики перламутровым порошком и надевали самые лучшие свои платья. Непосредственно к процессу выбора избранников дамы подходили и то менее серьезно.
Задевший мою руку и гордость шут гороховый вприпрыжку доскакал до привлекшего мое внимание мужчины, склонился почти до земли так, что острые лопатки стали казаться инородными наростами на теле, и, разогнувшись, предложил знатному господину кубок с серебряного подноса. Духота стояла невозможная, так что тот отказываться не стал и жадно принялся пить то, что, скорее всего, было вином.
Мощная широкая шея пульсировала при каждом глотке. Мужчина, наконец, оторвался от чаши и, утерев рукавом поалевшие губы, вернул кубок на поднос. Шут откланялся и поспешил убраться восвояси.
Странно, вроде бы такая знатная персона, а с чужих рук пьет как нищий, которому в жаркий летний день предложили плошку с питьевой водой. Я, безусловно, порядком наслышана про то, что голубокровых с младых лет пичкают ядами исключительно для профилактики, но большая доза положит на лопатки даже тех, кто приучен к отравам с пеленок. Я слышала про специальные выявители ядов – это какие-то порошки, окрашивающие жидкость в синий цвет при наличии в ней отравляющих веществ. Тем, кто владеет магией, проще: колданул – и готово. Но чтобы вот так запросто?
Видимо, двадцать пять лет назад люди жили совсем по-другому и не ждали каждую минуту, что найдется желающий пырнуть их ножом в спину.
– Повелитель! – заорал вернувшийся без подноса шут. – Повелитель! У меня к вам срочное дело государственной важности! Оцените цены на просо! Это же просто грабеж, Посейдон меня разбери на черносливины!
Перед носом у мужчины сам собой развернулся длиннющий свиток, и названный повелителем, нахмурив брови, принялся изучать его содержимое.
Специального приглашения мне было и не нужно – я тут же подскочила к привлекшим мое внимание персонам и за компанию принялась изучать «цены на просо». В свитке, конечно же, не было ни цен, ни проса, ни даже какого-либо намека на торговлю. Чистейшими рунами черное магическое заклинание – вернее, его отрывок – поведало нам о том, как вложить в мертвеца временное зависимое сознание. Я никогда не считала себя борцом за добро или за свет – скорее уж, за выгоду, – но подобная практика находилась за пределами моих моральных устоев. Наделать армию зомбяков? Проблема даже не в том, гуманно это или нет. Подобного вопроса передо мной никогда не стояло, ибо на кой черт мне понадобилась бы армия послушной нежити?
И все равно это было неправильно.
Не успела я пробежать содержимое свитка глазами до конца, как тот свернулся обратно и перекочевал в рукав к придворному плуту. Шутник снова раскланялся и вытянулся в струнку в ожидании дальнейших указаний.
– Сделать мне копию, – коротко велел Клинок Добрая Воля (а это, как я поняла, был именно он).
– Слушаюсь, мессир. – И пройдоха в цветастом костюме, беспардонно отпихнув меня с дороги, дал деру по направлению к съестным рядам.
Некоторое время я разрывалась между тем, чтобы остаться рядом с королем, и тем, чтобы отправиться следом за шутом, но рассудила, что явилась сюда, чтобы проследить судьбу заклинания, а его величество и наша подозрительная схожесть уж как-нибудь подождут. Шут петлял между шатрами, палатками и лавками, точно удирающий заяц, по пути снося все, что можно и кого только можно. Я едва поспевала за обладателем священного свитка.
Затем так же внезапно, как сорвался с места, шут встал как вкопанный, по-собачьи принюхиваясь к воздуху. Еще немного поразмыслив, он сквозняком ворвался в местную харчевню и свистнул так, что аж уши заложило.
– А ну, портовые крысы, воры и убийцы! Подвинтес-сь – шут его величества пожаловал! Шуту его величества нужны пергамент, перо и пиво, чтобы запить все это безобразие!
С виду совершенно безумный посетитель заведения моментально получил требуемое, а после пристроился за столик к какому-то толстяку. Криво усмехнувшись, погрозил ему пером, с которого в тарелку к соседу на жирную, сочную жареную свинину тут же упало несколько чернильных капель.
– Нуте-с, господин, не серчайте! Много ли в нашем царстве шутов? Юродивых – тех на пять фрегатов, если класть их в трюмы, как бревна, а шутов – вот именно что дракон наплакал! Прошу заметить при этом, что у драконов вовсе отсутствуют слезные железы. Поэтому давайте рассуждать здраво – возможности пообщаться с шутом его величества еще раз может и не представиться! – Паренек потряс перед лицом громилы свитком, пояснив с умным видом: – Цены на просо! Зерно ценится уже больше, чем моя глупость! Как мы могли до такого дожить, вот скажите мне, господин?