Элизабет повернулась к нему, но Фредди больше ничего не сказал. Она посмотрела на портрет Грацеллы.
– Но это гадко, – прошептала она. – Я уверена, что в таком месте, как это, всегда полно каких-нибудь дурацких историй.
– Пойдём? – спросил Фредди.
– Ещё пара минут, – сказала Элизабет и пошла смотреть последнюю картину. На неё смотрела юная девушка с золотистыми волосами в бирюзовом платье и шарфом на шее, за спиной которой высились горы и сияло ясное небо. Она приветливо улыбалась.
Элизабет прочитала табличку: УИНИФРЕД «УИННИ» ФОЛЛС, Р. 1983, ДОЧЬ НОРБРИДЖА И МАРИИ.
– Дочка Норбриджа? – сказала Элизабет.
Портрет был датирован 1996 годом.
– Здесь ей тринадцать. Интересно, где она сейчас.
– По-моему, она тоже уехала какое-то время назад, – ответил Фредди. – Но о ней стараются не говорить. Несколько лет назад она умерла.
– Печально, – вздохнула Элизабет, глядя на портрет.
Колокольчик зазвонил к ужину, и, хотя девочка хотела получше изучить портрет Уинни, им пришлось уйти. Перед выходом Элизабет вновь взглянула на портрет Нестора Фоллса и убедилась, что с ним что-то не так. Пятнадцать минут назад, при первом осмотре, она почувствовала какую-то странность, но не поняла, в чём дело; и эта необъяснимая неправильность засела в ней как заноза.
– Что такое? – спросил Фредди, поскольку Элизабет остановилась перед портретом.
– Так много книг на полке за ним, – сказала Элизабет, хотя не понимала, почему это кажется ей странным. – Посмотри на ту, что он держит.
На картине Нестор держал на коленях открытую книгу. Он придерживал её одной рукой, словно только что положил специально для сеанса с художником. Две страницы были хорошо видны, на них легко читался текст, напечатанный маленькими буквами. Всего двенадцать непонятных строчек:
УРЮВВСЮИЩКАНКРБИНБЭЕЛ
КЦШЛВНЕМКХЮВЖХХВПКЩ
ЩНВАЗЭМЭФУВМРОЬОФНТ
ФАААЙИРДВРЬОЛЪШТТАЩШКЩА
ФКЯЕТБЧАЖЕЗАСУВРХЙЭЕЛ
ТКИИФББВБЧЮЙФАШЛЮМЫОЖКЩ
МУЫЬПЕТТРХЮЕСУТЕНУ
УПРЖКДТЫГНАААМЫО
ПУБКВЛХШЮЦЮХТЕЭИДСХЧФШ
БЗЛБКХРЮЖУСРРЧГ
ЙТРЙДКААМХХПЩКЗЕОСХТВРЫ
ДУБЬОУУОВЗУУУЧРПКЦРЛ
– Я так близко не рассматривал, – сказал Фредди, внимательно изучив нарисованную книгу. – Но это какая-то белиберда там написана.
– Вот именно, – сказала Элизабет.
Она смотрела на Фредди глазами, круглыми от удивления.
– Ты думаешь то же самое, что и я?
– Это похоже на зашифрованное послание! – воскликнул Фредди.
Он не успел закончить фразы, когда лампы на потолке мигнули, и портретная галерея погрузилась в полную темноту.
Глава четырнадцатаяФокус для вечераФикусБикусБигусПигусПирусПарусВарусВирус
– Эй, эй, кто выключил свет? – завопили Фредди и Элизабет одновременно. – Мы здесь, внутри!
Свет тотчас зажёгся вновь, и в комнате появился Джексон, который очень эффектно смотрелся в наглаженной красной униформе!
– Пожалуйста, простите меня! – воскликнул он. – Я не знал, что здесь кто-то есть. Просто закрывал всё перед ужином.
Он поднял руки, словно в знак того, что действительно чувствует себя виноватым.
– Мы собирались уже выходить, – сказал Фредди, – мы смотрели картины.
Джексон подошёл ближе и положил руку себе на грудь, чтобы унять возбуждение
– Конечно, смотрели! – сказал он. – Да! Я выключал свет из коридора и представить себе не мог, что внутри кто-то есть. Как у Вас дела, мисс Летин?
– Фредди показывает мне отель, – сказала Элизабет.
Джексон ей нравился, хотя она не задумывалась почему. Со своим честным приятным лицом он был полной противоположностью её дяде Бурлапу, который всегда выглядел так, словно планировал сделать какую-нибудь гадость у вас за спиной.
– Из ряда вон! – сказал Джексон. – Никто не подходит для этого лучше, чем величайший изобретатель «Зимнего дома»!
И постучал по запястью.
– Но ужин приближается, и все гости должны собраться в Зимнем зале.
– Мы уже направляемся туда, – сообщила Элизабет. – Можно один вопрос?
Джексон кивнул, и Элизабет показала на портрет Нестора.
– Мы увидели, что на этой картине в книжке, которую Нестор Фоллс держит в руках, написана какая-то чепуха. Вы не знаете, что это может означать?
Лицо Джексона просияло, словно Элизабет развеяла его лёгкое замешательство.
– А, таинственная надпись на портрете мистера Нестора Фоллса, – сказал он и покачал головой. – В «Зимнем доме» многие из нас заметили это, но, насколько мне известно, никто не знает, что значат эти строки и почему они на этой картине. Я спрашивал лично мистера Норбриджа Фоллса, но он тоже не знает.
Джексон ещё раз покачал головой.
– Настоящая…
Окончание фразы повисло в воздухе, пока он пытался подобрать слова.
– Головоломка! – сказала Элизабет.
– Хорошее слово, – согласился Фредди.
– Великолепное слово! – похвалил Джексон. Он ещё раз легонько постучал по запястью.
– Ну же, пора в Зимний зал.
Элизабет и Фредди в течение всего ужина обдумывали таинственное послание на картине, вспоминали события дня и обсуждали, как лучше рассказать Норбриджу о встрече Элизабет с Маркусом К. Химсом.
– Может быть, мы сможем поговорить с ним после ужина, – предположила Элизабет, поглощая яблочный пирог с ванильным мороженым.
Вдруг освещение поменялось, зал накрыла полутьма, и все сидящие повернулись к пространству перед громадным камином. Там стоял Норбридж. Одет он был точно так же – в ботинки и галстук-бабочку, в шерстяной костюм и белоснежную рубашку. Или его вид просто был очень похож на тот, в котором Элизабет его видела раньше. Все затихли – разговоры прекратились, вилки и ложки были отложены, – а Норбридж стоял и смотрел на гостей. Пламя трещало и танцевало у него за спиной.
– Кажется, он собирается показывать фокусы, – прошептал Фредди на ухо Элизабет.
– Вечер добрый, дорогие гости, – сказал Норбридж, и его голос разнёсся по всему залу. – Сегодня вечером мы собрались вместе в Зимнем зале и разделили трапезу, такую, какой больше никогда не будет.
Он сделал паузу и огляделся вокруг.
– Не будет до завтрашнего вечера.
Зрители засмеялись. Норбридж набрал воздуха и продолжил.
– Некоторые из вас сегодня впервые присоединились к нам. Другие бывали здесь раньше. Говорю всем вам: добро пожаловать. Или: очень рад, что вы здесь проведёте столько времени, сколько планировали. Только помните, что, пока вы находитесь внутри этих стен, «Зимний дом» – это ваш дом, а мы, кто работает здесь, в каком-то смысле ваша семья. Наша цель, наше желание – чтобы вы были довольны и счастливы. Надеюсь, этот весёлый ужин сегодня хоть немного приблизил нас к этой цели. Я хочу, чтобы благодаря хорошей компании и вкусной и сытной еде каждый из вас почувствовал в себе дух доброты и счастья. Ведь именно это и предлагает «Зимний дом».
Здесь Норбридж сделал паузу и положил ладонь на лоб, словно желая успокоить свои мысли. Он распростёр руки, как бы желая обнять всех людей в комнате.
– А теперь, – сказал он спокойно, – немного магии.
В зале стало ещё темнее, двое слуг с кухни внесли маленький столик и поставили его перед Норбриджем. Элизабет показалось, что столик пустой, за исключением двух салфеток: одной белой и одной чёрной. Когда Норбридж поднял два предмета, которые плавно скользили между его руками, Элизабет поняла, что это не салфетки, а перчаточные куклы. Одна была с заострённой шляпой на голове. Вторая, поменьше, была одета в белое. У неё были каштановые волосы.
– Сказка! – громко провозгласил Норбридж и продолжил намного тише. – Но я буду краток, потому что отрываю вас от десерта.
Снова смех за столами. Норбридж поднял перед собой две фигурки. Аудитория притихла.
– Жила-была девочка. Она росла с мамой и папой в домике посреди леса, – сказал Норбридж, размахивая фигуркой в белом. – Это была крестьянская семья, очень бедная, но они сильно любили друг друга. Однажды тёмной зимней ночью в дверь постучали. Крестьяне были добрыми, они всегда помогали путникам и щедро делились тем немногим, что имели сами. Поэтому они открыли дверь, и в домик вошла старушка. Она сказала, что заблудилась и устала, поэтому просит приютить её в такую холодную и тёмную ночь.
Он покачал в руке фигуру в чёрном.
– Они пригласили старушку к ужину, постелили ей тёплую постель и сами улеглись спать.
Норбридж уронил руки на стол, так что обе куклы лежали на столешнице, а потом заставил куклу в чёрном вскочить.
– Но после полуночи, когда она убедилась, что хозяева спят, ведьма проснулась и произнесла заклинание. При этом она зажгла волшебную свечу, пламя которой не давало спящим проснуться. Но ведьма не знала, что юная девочка сразу заподозрила её в злых намерениях и не стала спать.
Норбридж покачал фигуркой в белом, не поднимая её со стола.
– Ведьма подошла к постели матери и посмотрела на неё. Потом подошла к постели отца и посмотрела на него. Наконец она подошла к постели девочки и посмотрела, как она спит.
Норбридж передвинул фигурку ведьмы так, чтобы она нависла над фигуркой девочки.
– Ведьма долго смотрела на девочку, она догадывалась, что та ещё не спит. Но девочка лежала неподвижно, хотя чувствовала дыхание ведьмы всего в нескольких дюймах от своего лица. Ей было очень страшно, и сердце её колотилось, но она знала, что должна лежать неподвижно, если хочет спасти свою семью. Долго, очень долго ведьма молча смотрела на неё.
Элизабет заворожённо слушала, что же будет дальше. Её сердце учащённо билось, как сердце девочки из сказки. Пауза была длинной, за это время Элизабет перевела глаза на столик слева на несколько рядов дальше. Там сидела женщина в чёрном и смотрела на неё. У Элизабет перехватило дыхание.