екция, отравление газом и даже забрасывание камнями.
Первой страной, отменившей смертную казнь, стала Венесуэла. Это случилось в 1863 году».
«Тьфу, черт! Нашла что читать!» — подумалось ей, и она, положив журнал на место, взглянула на часы и аккуратно надела очки. Волнение почти улеглось, и она стала мысленно готовить себя к встрече. Хаммер наверняка уже в отеле и, вполне возможно, рассчитывается за цветы. Она рассчитала время точно, через несколько минут в дверях раздался робкий стук. Элизабет приблизилась к дверям и открыла их. Да, это был мистер Хаммер. Высокого роста, широкоплечий брюнет в модных очках, через которые на Элизабет смотрели умные, выразительные, голубые глаза.
— Миссис Богарт!
— Добрый вечер, мистер Хаммер! Входите, пожалуйста, я жду вас.
Он быстро, оценивающе осмотрел номер и, присаживаясь по приглашению хозяйки на диван, также привычно осмотрел ее. Элизабет поняла: и номер и она оценены гостем по достоинству.
— Мистер Хаммер, если позволите, то перейдем сразу же к делу.
— Да, да, конечно. Я сгораю от нетерпения узнать цель нашей встречи.
— Это естественно. Итак, кто я, вы уже знаете. Кто вы — я тоже знаю.
— Ну, не совсем… — пробормотал Хаммер и, чуть смущаясь, добавил: — Я имею ввиду то, что вы, по-моему, действительно знаете обо мне достаточно много. Об этом свидетельствует и то, что вы смогли запросто дозвониться мне. Я же до сегодняшнего дня о вас даже не слышал и был сильно удивлен вашему звонку. Не скрою, услышав ваше предложение встретиться, я подумал: не розыгрыш ли это?
— А теперь, что вы об этом думаете?
Хаммер внимательно посмотрел на Богарт. Его глаза опустились чуть ниже, на большое декольте, чуть видневшуюся нежную кожу груди, оценили и прекрасное колье из драгоценных камней. А Богарт злорадно подумала: «Хорошо, что новые украшения одела, таких он не видел. Кажется, моя грудь его уже манит».
Хаммер попросил:
— Миссис Богарт, могу ли я попросить вас рассказать хоть что-нибудь о себе… о вашем фонде? Мне непонятно, зачем я вам понадобился?
— Хорошо, мистер Хаммер. Фонд, президентом которого я являюсь, встал на тропу войны с Президентом.
— Каким Президентом?! Уж не Соединенных ли Штатов Америки? — При этом Хаммер даже иронически улыбнулся. Он даже не допускал мысли, что, сидящая напротив, весьма симпатичная женщина может воевать с Президентом страны, и, задав этот вопрос, он, конечно, уверен был, что дама сейчас назовет, президенту какой фирмы ее фонд объявил войну. Богарт ответила:
— С Президентом Соединенных Штатов Америки.
— Но лично я в таких войнах не участвую. — Хаммер сразу же забыл про грудь хозяйки номера.
— Поясню. Наш Президент, неплохо справляясь со своими служебными обязанностями, сделал много хорошего для страны, но он несправедливо, точнее, подло, поступил со многими женщинами.
— Каким образом?
— Половым, — жестко пояснила Богарт. — Он добивался близости с ними, чаще всего обижая и оскорбляя их, а затем исчезал навсегда, никогда не сказав даже «прости». Сейчас многие дамы решили с помощью суда восстановить свою честь, наказать подонка и добиться от него возмещения как морального вреда, так и материальной компенсации.
— Да, но при чем здесь я?!
— А вы что, забыли, что спали с Моникой Левин и женой Президента Сарой Макоули?
— Я?! Откуда вы это взяли?! — Хаммер получил такой удар, что был потрясен.
— Взяли мы из наших материалов. Но я хочу вас успокоить, Майкл. Все это только между нами, и никто не думает привлекать вас свидетелем по делу. Я поняла, что вам можно доверять, и, несмотря на определенный риск, решила с вами встретиться и откровенно поговорить. Мы не хотим, чтобы вы воевали с Президентом — это было бы глупо. Мы хотим установить с вами доверительные отношения для того, чтобы иногда можно было посоветоваться в отношении Левин.
— А Сара вас не интересует? — неожиданно для себя спросил Хаммер.
— Нет. Ее можно понять. Муж столько раз изменял ей, что ее отношения с вами только малюсенькая частица мести. Поверьте, Майкл, я с вами совершенно откровенна. Нам надо знать одно: будет ли Моника Левин конфликтовать с Макоули?
— И все? — Хаммер понемногу начал отходить от полученного удара.
— Конечно. Мы заводим досье на каждую любовницу Президента, устанавливаем с ними контакт, и если они решаются выступить с обвинениями против него, то оказываем им поддержку.
— А чиновники ниже рангом вас не интересуют?
— Нет. Мы считаем, что Президент такой великой страны, как наша, должен быть чист как стеклышко перед своими гражданами, он должен быть для всех Господом и примером для подражания.
— А остальным, значит, можно демонстрировать, вернее, проявлять неверность?!
— Вот это уже их личное дело, но демонстрировать это не следует.
Хаммер снова увидел перед собой красивую и чертовски привлекательную женщину и неожиданно спросил:
— Вы замужем?
— Да, Майкл. Я замужем. Собственно, это одна из причин того, что я вас пригласила в отель. Как я помню, у вас тоже семья?
— Да, у меня двое детей.
— Прекрасно.
— Послушайте, Элизабет! А не покушать ли нам в ресторане?
Элизабет ждала такого приглашения, но, сделав вид, что с некоторым смущением раздумывает над ним, сделала паузу и только затем ответила:
— В принципе я не против. Но наше появление в ресторане, где могут оказаться и знакомые…
— О, я вас понимаю. Здесь действительно есть вопрос. Элизабет, не сочтите за навязчивость, а не заказать ли нам ужин в номер?
И Элизабет снова, сделав смущенный вид, некоторое время помолчала.
— Хорошо, я сейчас сделаю заказ.
Она поднялась из кресла и, не торопясь, понимая, с каким жадным интересом в это время Хаммер осматривает ее фигуру, оценивает хорошенькие ножки, подошла к телефону и спросила:
— Что вы будете пить?
— Пожалуй… пожалуй, виски.
Не прошло и десяти минут, как в номер два официанта вкатили тележку и, мгновенно накрыв стол, удалились.
Элизабет подняла бокал с красным вином:
— За нашу встречу!
Хаммер, держа в руке бокал виски, добавил:
— И за наше знакомство!
Выпили, что-то закусили, и Хаммер налил еще. Элизабет обратила внимание, что он свой бокал осушил до дна, и хорошо поняла его, когда он начал наливать снова. Хаммер любил выпить, особенно если рядом была понравившаяся ему дама. Он быстро пьянел, становился развязным и болтливым. Последнее было самым главным. Выпили, чуть-чуть поболтали, и рука Хаммера снова потянулась к бутылке. Элизабет и не заметила, как почувствовала легкое головокружение, правда, и гость уже был готов к разговору. Он попросил разрешения снять пиджак — жарко ему стало, и, проходя мимо кресла Элизабет, как бы между прочим положил руку на ее полуобнаженное плечо.
— Вам никто не говорил, что вы очень красивая женщина?
— Ну почему же, — улыбнулась Элизабет, — говорили.
Он наклонился к ее лицу и игриво, обиженно произнес:
— И часто это бывало?
Элизабет кокетливо повела плечом.
Хаммер сел на свое место, наполнил бокалы и вдруг произнес:
— Элизабет, а можно, я попрошу вас присесть со мной рядом?
— А зачем? — миссис Богарт поняла, самое главное начинается.
— Я хочу предложить тост за человека, сидящего рядом.
Элизабет сразу же вспомнила шутливый тост мужчин: «За тех, кто спит рядом!»
И она решила, что пора переходить в атаку.
— Я пересяду на диван при одном только условии: если вы будете со мной откровенны. Только таким людям я доверяю.
— Прошу вас, верьте мне, я с вами всегда буду откровенным.
— Вы подтверждаете мои слова.
— О чем?
— О том, что вы любовник и Сары, и Моники? Не стесняйтесь, только на основе правды мы можем подружиться.
— Я не имею права вам лгать! Но с сегодняшнего дня — это в прошлом. Прошу вас — присядьте на диван!
— Хорошо, я исполню ваше желание. — И Элизабет, взяв свой наполненный бокал, пересела на диван.
В мгновение ока Хаммер оказался рядом. Он приблизил свое лицо к ней и с пафосом произнес:
— За настоящую красавицу — Элизабет!
Она пригубила свой бокал, а гость, конечно же, осушил. Элизабет спросила:
— Как вы думаете, Моника может когда-нибудь рассказать о своих любовных интрижках с Президентом?
— Ну она и сейчас не молчит, — небрежно бросил Хаммер.
Его рука оказалась на талии Элизабет.
«Ну, что ж, давай, кобель, атакуй! Когда-нибудь я посмеюсь от души», — подумала Элизабет, оказывая слабое сопротивление.
— Вы так нетерпеливы, Майкл! Мы же с вами знакомы не более двух часов.
— Увидев вас, я обезумел, — с хрипотцой прошептал Хаммер, и его рука уже полностью обвила ее талию. Она поняла: сейчас он полезет целоваться, затем его правая рука окажется на ее груди.
— Майкл, вы и с Моникой также были нетерпеливы?
— Я не хочу о ней говорить!
— А я хочу, — Элизабет освободилась от объятий, — чтобы вы были со мною откровенны.
— Ну если откровенно, то не я, а Моника набросилась на меня.
— Дама на мужчину?! Как интересно!
— Да, да, я не вру…
— А Сара тоже сама набросилась на вас?
Элизабет увидела, как сразу же насторожился Хаммер. Было хорошо видно, что он обдумывает ответ, и Элизабет, желая погасить настороженность, погладила его по плечу.
— Не обижайтесь за мои вопросы, Майк. Скажу честно, вы мне тоже очень понравились, но вы должны понять меня. Я хочу убедиться в том, что я не ошиблась в человеке. Мы — взрослые люди, у каждого из нас были свои тайны, в том числе и любовные интриги, измены. Я к этому отношусь философски, меня не очень интересуют ваши любовные увлечения в прошлом, просто, наверное, я так устроена, что прежде чем подчиниться, я хочу убедиться, действительно ли понравившийся мужчина верит мне.
— А у вас много было мужчин? — Хаммер снова дал волю рукам.
— Поверьте, гораздо меньше, чем у вас женщин, — делая вид, что сопротивляется, ответила Элизабет. Она позволила руке Хаммера дойти до бедра и, убедившись, что мужчину переполняет желание, попросила: — Расскажите, как вам удалось совратить первую леди? Мне интересно, это так романтично, что непроизвольно оправдывает меня в моих же глазах за то, что я сегодня позволяю.