Президент обвел тяжелым взглядом присутствующих и многозначительно произнес:
— Чем мягче будет обстановка вокруг Ирака, тем жестче она должна быть вокруг Югославии.
После этих слов Макоули закончил совещание и всех отпустил. Не прошло и пяти минут, как он приказал секретарю соединить его с сенатором Дейлом Беймсом. Сенатора нашли дома. Ответил сонным голосом, но, услышав голос Макоули, преобразился:
— Хэлло, Джон! Я рад тебя слышать. Как ты там?
— Здесь все в порядке. Я решил еще раз поверить Хусейну, который дал обещание генеральному секретарю ООН выполнить все наши условия.
— Он согласен допустить экспертов в свои дворцы?
— На все объекты, в том числе и дворцы.
— С одной стороны это хорошо, но ты же сам знаешь, что Гордон в ожидании твоего возвращения слюной исходит.
— Ты имеешь в виду Беллу Крипас?
— Да. Судья уже готов к началу слушаний. Дело только в том, что ты отсутствуешь в Вашингтоне. Правда, судья признал твое отсутствие уважительным, а вот как сейчас все будет выглядеть, не знаю.
— Какой иск выставила Крипас?
— Миллион долларов.
— Предложите ей три и добейтесь, чтобы дело рассматривалось без моего присутствия. Я не могу пока покинуть этот регион, и мне необходимо нанести визиты в ряд стран, расположенных в этой части земного шара.
— Я понимаю, Джон, но есть одно обстоятельство, которое нас очень сильно беспокоит. Дело в том, что год назад муж Крипас, узнав о ее любовных приключениях, оставил семью. Если об этом обстоятельстве узнает Гордон, то, сам понимаешь, какой шум он поднимет и как он использует это обстоятельство.
— Я понимаю. Постарайтесь, чтобы судебные слушания не перенесли и провели как можно скорее.
— Да, Джон. Но ты тоже постарайся убедить суд в невозможности твоего присутствия на судебном слушании.
— Конечно, Дейл. Поговори с Андрисом.
Попрощавшись с другом, Макоули положил трубку на аппарат и вызвал Еву Мискури. Он решил, что пора отвлечься, а это получится на все сто только с ней, красавицей Евой.
Глава 43
Гордон был вне себя. Еще бы! Джон Макоули уже в который раз не явился в суд.
Президент смог убедить судью в том, что он занят неотложными делами государственной важности, и судья не стал откладывать процесс и приступил к рассмотрению дела.
Адвокаты Президента во главе с Андрисом Джонсоном построили защиту на утверждении, что у Беллы Крипас нет доказательств, подтверждающих, что она находилась в интимной связи с Президентом. Со стороны хорошо была видна разница между предыдущими судебными слушаниями и этим. Джонсон и его коллеги не очень старались поставить миссис Крипас в крайне неловкое положение, не задавали провокационных вопросов, как бывало: «Сколько у вас было любовников?», «Делали ли вы аборты?», «В каких трусах был Президент?» или «Как вы были одеты?». Самое главное, Джонсон не задал традиционного вопроса: «Почему Белла Крипас не сообщила о домогательствах Президента супругу?» или «Если вы действительно занимались любовью с Президентом, не было ли вам стыдно перед своей семьей, мужем и не думали ли вы о том, что обкрадываете семью Президента, его жену?».
Гордон в момент допроса Джонсоном и его коллегами истицы сидел с невозмутимым видом, но в душе поражался такой гуманности адвокатов Макоули. Он прекрасно видел, как щадяще относятся эти юридические борзые к миссис Крипас. На сей раз они не нападали на нее и старались доказывать, что нет смысла атаковать главу государства, когда он защищает Америку.
Слушания длились два дня, и в конце концов суд, к удовлетворению обеих сторон, принял решение.
Прокурор Гордон понимал, что Крипас не та фигура, на которую следует делать ставку. Он использует ее чуть позже, когда организует в конгрессе слушания по импичменту Президента. После суда он подошел к адвокату истицы Барбаре Декарт:
— Примите мои поздравления, миссис Декарт! Вы выглядели блестяще.
— Благодарю, мистер Гордон. Поверьте, мне очень приятна ваша похвала. Я чувствую, что наконец вы переведете главную схватку на поле конгресса?
— Да, вы правы. Пора кончать с этим позором. Я думаю, вся Америка содрогнется от чувства позора и стыда, когда узнает всю правду о Президенте. Кстати, сколько выложил Президент миссис Крипас?
Миссис Декарт хитро улыбнулась:
— Хотите узнать коммерческую тайну?
— Мы же друзья. Не так ли?
— Да, это так. Поэтому я отвечу на ваш вопрос, но попрошу не разглашать тайну. Миссис Крипас получила два миллиона.
— Не слабо! Ну а ваша организация?
— Чуть-чуть меньше, — скромно потупила глаза Барбара Декарт и первой протянула руку: — До встречи, мистер Гордон.
По дороге в офис, сидя в автомашине на заднем сиденье, Гордон был задумчив. Его по-прежнему мучил вопрос: почему так мягко вели себя адвокаты Джона Макоули? Не найдя ответа, он подумал уже о другом: «Неплохая работенка у Барбары… Да и эта Крипас тоже неплохо заработала на теле Макоули, на всю оставшуюся жизнь хватит… Странно, а я должен жить на зарплату и еще помогать им загребать миллионы».
От этих мыслей настроение испортилось вконец. И когда прокурор Гордон вошел в свой кабинет, его переполняло чувство мести.
«Ну, погоди, Макоули. Ты не жалеешь миллионов, чтобы увернуться от ответственности за разгул своего члена, а я не пожалею сил, чтобы свалить тебя с трона! Я докажу всем, что специальный прокурор по надзору за Президентом не зря проедает свою скудную зарплату, и заодно заставлю всех понять, что таким, как я, надо платить гораздо больше и тогда Президенты не будут швыряться десятками, а то и сотнями миллионов долларов».
Он откинулся на высокую спинку кресла и, слегка покачиваясь в нем, начал обдумывать план на следующий день:
«Сначала поговорю с Анджелой Мор. Надо подумать, как легализовать магнитофонные записи, не подставляя под удар Мор. Ну а после обеда возьмусь за Монику Левин. Я расколю тебя, милашка-толстушка! Я отомщу тебе, Макоули, за все, что мне пришлось пережить, защищая честь Америки. Ты будешь унижен и уничтожен! И сделаю это я — специальный прокурор Томас Гордон!»
Гордон решительно наклонился к столу и начал составлять план действий на следующий день. Он здорово возбудился. Еще бы! Наконец наступает самый важный, самый ответственный для него момент!
В это время зазвонил телефон. Гордон поднял трубку и сразу же услышал голос Хаммера.
— Мистер прокурор, — после взаимных приветствий начал тот, — я хочу вам сообщить очень важную и для вас, и для меня информацию. Вы даже не представляете, насколько она важна!
— Мистер Хаммер, как я понимаю вас, вы не хотите делиться этой информацией по телефону. Не так ли?
— Да, мистер. Эту информацию я передам вам лично. Представляю, как она вас обрадует и поразит. Вы даже не представляете ее ценность именно в этот момент.
Гордон сухим голосом спросил:
— Надеюсь, эта информация имеет прямое отношение к моей деятельности?
— Несомненно. Она касается семейки номер один и представляет собой колоссальную мину.
— Какую мину?
— Ну, это я фигурально выражаюсь, так как оглашение ее приведет общество к взрыву негодования.
— Хорошо, мистер Хаммер, приходите, я вас приму.
— Мистер Гордон, я приду к вам через несколько дней, так как жду возвращения в Вашингтон одной особы.
— Хорошо, мистер Хаммер, когда будете готовы, приходите и обсудим вашу мину.
— О’кей, мистер Гордон, прощайте!
В трубке уже не менее десяти секунд раздавались короткие гудки, а Томас Гордон раздумывал: «Интересно, что добыл этот Хаммер? У него, конечно, определенные возможности есть: связи, пресса, общие знакомые с Макоули. Скорее всего, пронюхал об очередном любовнике или любовнице одного из членов семейки. Ну, ладно, не буду забивать голову предположениями, придет время — узнаю». И Гордон, положив трубку на аппарат, снова взял ручку и продолжил готовить план работы, в том числе и бесед с сотрудницей спецслужбы и самой «богемой» любви — Моникой Левин.
В этот раз мистер Гордон задержался в офисе допоздна и когда уходил, никого из сотрудников, кроме помощника и охранника, в офисе уже не было. Спецпрокурор протянул два листка помощнику:
— Пригласите на завтра этих двух дам. Здесь указано время и их телефоны, если потребуется, пошлите факсом или электронной почтой приглашения.
Гордон сел в «кадиллак» и устало бросил шоферу:
— Домой.
Поужинав, он сразу же направился в свою спальню. Жене объяснил, что чертовски устал и хочет хорошенько выспаться.
Он захватил с собой несколько газет, но читать не стал, выключил бра и лег на бок. Но вдруг почувствовал, что не готов уснуть, он волновался.
«Еще бы! — оправдывал сам себя Гордон. — Завтра начинается самый важный этап в моей карьере и даже жизни… Но, все равно, надо попытаться уснуть… Хотя, можно немного почитать».
Гордон включил бра и начал читать заголовки статей о событиях вокруг Ирака и Югославии, о визитах Президента США в ряд африканских стран. Сообщение о судебном слушании по иску миссис Беллы Крипас к Президенту Америки Джону Макоули он нашел в вечерней газете, но на фоне международных событий оно явно было отодвинуто на задний план.
«Ну, ничего, Макоули! Я заставлю всю прессу посвятить твоим любовным похождениям самые лучшие места, и долго они будут печатать это как новость номер один».
Гордон бросил газету на пол и решительно выключил свет.
Долго еще ворочался с боку на бок и наконец уснул.
Утром, как обычно, сделал несколько гимнастических упражнений, позавтракал и спустился к машине.
В офисе, как всегда, он появился раньше всех. Через пять минут прибыл помощник. Он доложил, что миссис Анджела Мор и мисс Моника Левин обещали прибыть в назначенное время.
Гордон взглянул на часы: до прибытия миссис Мор оставалось еще больше часа, и он принялся за рассмотрение поступивших в последние дни материалов. Помощник принес и утреннюю почту.
Ровно через час мистер Гордон закончил рассмотрение