– Ты сказал, были следы гулянки, – напомнил журналист.
– Да ничего там толком не понятно, – разочарованно признался полицейский. – Песок, следов много. То ли ждал кого, то ли кто с ним был. На бутылке его отпечатки смазанные. И еще куча каких-то, тоже нечетких.
– Амелия? – неохотно задал Илья следующий вопрос.
– Спала у себя, – ожидаемо выдал его собеседник. – Как и остальные Горские. Но при таком раскладе особенно что-то проверять и копать смысла не было. Да и как проверишь? Я твое-то алиби до сих пор стопроцентно подтвердить не смогу.
– Но ты пытайся, ладно? – шутливо попросил Илья, но тут же снова вернулся к серьезному тону. – Осталось еще два.
– Третий, – спокойно продолжил Василий, – попал в воду уже мертвым. Вот как раз то, что ты искал на причале – следы крови на краю. Похоже, сидел, потом упал, ударился и утонул. Почти! Потому что падал он будучи уже мертвым. Обширный инфаркт. И сразу скажу: что мужик сердечник, было известно всем. В том числе и хозяевам дома, то есть Горским.
– А причина инфаркта? – уточнил журналист.
– Передозировка его же препаратом, – почти триумфально выдал полицейский. – Очередной спорный момент. И снова, конечно, алкоголь.
– Понятно, – уныло кивнул Илья.
– Ну последний, – в тон отозвался Василий. – Вернее, первый. Три года назад. Тут, прости, но очень похоже на то, что случилось с Анной. Снотворное, озеро, как-то оказался в воде. Но препарат другой. Есть еще одно очень важное отличие: предсмертная записка. Правда, в электронном виде. На его смартфоне. И полное отсутствие на аппарате хоть каких-то отпечатков.
– Подозрительно, – признал журналист. – Но Анна… Мы оба знаем, тут нет ничего спорного.
– Верно. – Василий нахмурился. – Анну опоили, потом привели к воде. Не тащили, тут бы точно остались следы, даже если бы ее несли на руках от самого дома. После, я думаю, дали ей окончательно уснуть на причале, столкнули и немного подержали под водой. На шее сзади проявился соответствующий отпечаток, посмертный синяк.
– И так понятно, что вот это точно убийство, – хмуро напомнил Илья.
– Тут да, – скорбно кивнул полицейский. – Остальное… Как бы Петя ни хотел, подтащить это в единое дело я не могу.
– Но мы оба понимаем, что он прав, – твердо заметил журналист.
– Чуем, – согласился его собеседник. – Только по-прежнему ничего не доказать. За что он на меня и злится в том числе.
– А еще? – Илья выдал это не задумываясь, но тут же спохватился. – Извини, если это личное.
– Личного тоже хватает, – спокойно признал Василий. – Но тут дело в другом. В том, из-за чего ты прибежал ко мне сразу, как посмотрел криминальные сводки. Мы же оба понимаем, что на этих званых вечерах Горских за три года перебывала уйма народу. В каждом эпизоде разные свидетели. Как и сейчас, на ночь смерти Анны. Версия, которую пытался предложить Петр, где якобы действует некий тайный недоброжелатель его сестер, несостоятельна.
– Это кто-то из семьи, – с тяжелым вздохом признал журналист. – Так ему не нравится, что ты подозреваешь его?
– Да вообще, именно Петра я подозреваю меньше всего, – невесело усмехнулся полицейский. – Он, конечно, мог бы убить за своих девочек. Он им безгранично предан.
– Что трудно не заметить, – согласился Илья. – Но…
– Вот именно, «но», – не дал ему закончить фразу Василий. – Даже тот факт, что тебя уговорил на расследование именно он, меня ничуть не убеждает. Есть другой момент. Точнее, еще один труп.
– Я чего-то недосмотрел? – искренне удивился журналист. А ведь он пролистал все сводки за последние пять лет.
– Этого ты в газетах и интернете не найдешь, – предупредил полицейский. – И там совершенно другой почерк. Стопроцентное самоубийство, прямо в доме. Девочка повесилась.
– Девочка? – все это Илье совсем не нравилось. – Ученица?
– Нет, – легко возразил Василий. – Ей было двадцать, и она была влюблена в Петра. Тогда еще не было всех этих званых вечеров. Просто молодая женщина из довольно обеспеченной семьи, скажем честно – избалованная и капризная. Таскалась за Горским как привязанная. Он старался быть тактичен, отказывал несколько раз, но… В первый раз она дома наглоталась таблеток. Родители успели вызвать скорую. Потом резала вены, тоже неудачно. А вот последний раз никто ее спасти не успел.
– Повесилась, – вспомнил журналист. – Но ты сказал, в их доме.
– Да, – подтвердил полицейский. – Пробралась туда и повесилась. Тогда разбирательство было долгим. Говорили с ее лечащим врачом, психотерапевтом. Он был немного удивлен суицидом. Считал, что все предыдущие разы были… Ну знаешь… Напоказ. Девица оставляла дверь в свою комнату открытой, чтобы родители успели ее найти. Когда резала вены, позвонила подружке якобы попрощаться.
– То есть на самом деле убивать себя она не хотела, – понял Илья. – Ты говорил, она капризная. Просто получала отказы и выражала это таким протестом. Как это сказать? Шантажировала эмоционально? Но кого? Петра?
– Он, кстати, здорово переживал, – вспоминал дальше Василий. – Вообще, старался как-то быть мягче с девчонкой. И вроде бы в последний раз даже отказа и не было. Но она вдруг повесилась. И, что самое интересное, именно в тот день Петра дома не было. Он уезжал в Москву по делам какой-то из сестер. Кажется, у Амелии намечалась выставка и он возил ее работы.
– Странно все это, – решил Илья. – Как и все другие якобы самоубийства или несчастные случаи. А ты уверен?
– Тут да, – твердо сказал полицейский.
– Но ведь есть такая вещь, как доведение до самоубийства, – заметил журналист.
– Не без этого, – снова согласился Василий. – Только именно из-за того случая, из-за отсутствия Петра тогда в доме, я в его возможную виновность верю меньше всего. Ну и…
Он чуть помялся.
– Ты сам сказал, – нехотя выдал полицейский. – Петр за сестер может убить кого угодно. Но явно не одну из них.
– Это да. – С таким аргументом Илья поспорить не мог. – Если только мы все же рассматриваем все эти случаи как единую серию.
– Что очень спорно, – тут же подхватил Василий. – Все как-то… Нестройно совсем. Взять отравление того сердечника или этого парня с кунжутом. Тут нужен очень точный расчет. Знать дозу, хоть что-то понимать в препаратах. Понимаешь? Тонкие и четкие убийства. Это тебе не метанолом травить, где все банально. И параллельно доведение до самоубийства. Тут вообще работа для грамотного психолога. Как объединить все это вместе?
– По мне, никак, – признался журналист. – Если только предположить, что убивали все Горские по очереди. Но даже для этого нужен мотив. Вообще, зачем эти убийства? Или скажешь, что как раз мотив нужен лишь в кино и книжках?
– Снова нет, – серьезно возразил полицейский. – И именно из-за отсутствия мотива все наши эпизоды вообще никак не вяжутся между собой. Да, каждый раз погибал кто-то из поклонников сестер Горских. Но ладно бы только одной из них. Так нет! Игорь этот, коматозник, был парнем Ани. Если его можно парнем назвать, все же он старше девушки на тринадцать лет. Еще двое были любовниками Амелии. И остальные на счету Клары. Снова, было бы логично, если бы их убивал как раз Петр. Но последней умерла сама Аня! И это выбивается изо всех схем!
Илья почувствовал себя усталым. От всего этого, и больше всего именно от упоминаний смерти Анны. Но это ведь ради нее.
– Время уже потеряно, – сказал он. – Вряд ли можно найти улики спустя полгода. А уж три года… Но Анну убили только вчера.
– И самое разумное забыть все это и рассматривать это преступление как единичное, – поддержал его Василий. – Хотя тут улик тоже немного, шанс на раскрытие, причем быстрое, велик. В этот раз все как-то… совсем топорно.
– Мы знаем полную картину преступления, – собравшись, стал размышлять Илья. – Ее отравили тем самым препаратом, который когда-то был ей выписан. Его просто взяли в аптечке Горских. Кстати, а где вообще была эта аптечка? Я ее ни разу не видел.
– На кухне, конечно, – как о чем-то очевидном сообщил полицейский. – Назвать это аптечкой, если честно, трудно. Там пара упаковок пластырей, мезим, активированный уголь, куча пилюль Петра от кашля, аспирин, анальгин и вот эти успокоительные.
Упоминание препаратов от кашля для Горского Илью несколько удивило. Он привык видеть, как Петр глотает какой-то сомнительного вида отвар. Но сейчас не это было важно.
– То есть рецептурный препарат лежал там в свободном доступе? – несколько удивился журналист.
– Да, – картинно развел руками Василий. – И если бы ты хотя бы пару раз решил самостоятельно приготовить себе кофе или чай, легко мог сам его найти.
– Но я о нем не знал, – напомнил Илья.
– Это ты так говоришь, – усмехнулся полицейский, но тут же стал серьезным. – Но приходится тебе поверить, потому что твоих отпечатков нет не только на блистере и самой аптечке, но даже на ручках шкафчика.
– А чьи есть? – тут же задал вопрос журналист. – И что, блистер оставили?
– Въедливый ты! – заметил Василий. – Хорошо. Блистеров было три. Остался один, и то не полный. Отпечатки всех. Домработницы, но это на самой аптечке. И всех Горских на коробочке с препаратом. А вот на оставшемся блистере нет никаких, как и ожидалось.
Илья подумал, что данное преступление очень похоже на одно из прежних. Такое же тонкое, четко продуманное. А еще – убийца явно хорошо разбирается в фармакологии, он четко рассчитал дозу.
– Ладно, – чуть сменил он тему. – Дальше. Снотворное было добавлено в пироги. Точнее, в те, которые были с потрохами. Их любит вся семья, особенно любила Анна. Амелия больше предпочитала с капустой. Но и она тоже получила снотворное.
– Ты и это вычислил! – Василий явно обрадовался. – Неплохо решаешь логические задачки. Но вот ты сам-то как считаешь, отравление пирожками – это не слишком тривиально?
Илья пожал плечами. Вообще, после разговора с Юрием этот момент его здорово смущал.
– Давай еще посчитаем, – с удовольствием предложил полицейский. – Примерно убийца извел на свое темное д