— Ирина? — кивнул на портрет Ракитин.
— Она, — тихо ответила хозяйка.
Сергей осмотрел комнату. Но не нашёл ничего интересного для себя.
Он ещё раз подошёл к этажерке. На ярких цветных корешках толстых томов светились тиснённые золотые буквы фамилий: Пушкин, Лермонтов, Джек Лондон, Куприн, Чехов, Паустовский… Знать, Ирина серьёзно и вдумчиво относилась к литературе. Да, видимо, и сама писала стихи. Он обнаружил их в тонких ученических тетрадях, спрятанных между книг. Но не было ни писем, ни записок — ничего, что подсказало бы, куда исчезла Тимошкова.
Он перевёл взгляд на фотографию. Красивая девушка: мягкий овал лица с ямочками на щеках, прямой тонкий нос, брови длинные, с изломом, в широко открытых глазах безмятежная восторженность…
— Какая она — Ирина? — вслух подумал Ракитин. И обратился к хозяйке: — К вам как относилась?
Старушка повздыхала, присела на краешек стула, беспокойно затеребила цветастый ситцевый передник.
— Как относилась? Хорошо. Всегда, бывало, самоварчик мне поставит и в хозяйстве поможет… Не гордая, ласковая. Настоящий клад для мужика. Да ведь много ли теперь таких-то понимают.
— А кто не понимал? Жених, что ли?
— Да какой там жених… Уж как я её ругала. Брось, говорила, эти гулянки с Павкой. Непутёвый он, коль о свадьбе не заикается. Не доведёт это до добра…
Старушка смутилась:
— Ты уж прости меня, сынок. Я ведь с тобой попросту.
— Ничего, ничего, бабуся. Я слушаю.
— А вот она меня не слушала. Всё смеялась: мол, дружим мы, и всё. А какая между парнем и девушкой может быть дружба? Баловство одно — вот это что. Раньше-то мы совсем другими были.
Ракитин усмехнулся в душе: «Старо как мир!» Ему сразу вспомнилась публикация в каком-то журнале о том, что в одном из музеев Стамбула хранится так называемый папирус Присса, насчитывающий шесть тысяч лет и начинающийся словами: «К несчастью, мир сейчас не таков, каким он был раньше. Всякий хочет писать книги, а дети не слушаются родителей».
«Интересно, — подумал он, — что бы она сказала, если бы я возразил ей и сослался на этот уникальный документ?»
Однако Ракитин не возразил, и хозяйка продолжала горестно делиться своими мыслями.
— И вот Павка походил, походил да и был таков.
Сергей насторожился.
— Он кто такой? Как фамилия? Где работает?
Хозяйка виновато заморгала белёсыми ресницами.
— Не знаю я…
— А каков он из себя?
— Да невидный такой… Невысокого росточка, чернявый парень.
— И давно исчез?
— Почитай, с мая месяца.
— А Ирина в последнее время ни с кем другим не встречалась?
— Что ты, что ты!.. Я бы знала.
— Ну а как она уходила в ту субботу из дома — волновалась, спешила, принаряжалась? Вам ничего не показалось в ней необычным?
Старушка беспокойно заёрзала, на её лице выразилось недоумение и растерянность.
— Не видела я, сынок. Ни к чему мне было. Хлопнула она утром дверью, и всё тут… А из нарядов-то её платья штапельного не примечаю. Голубенькое платье, с короткими рукавчиками. И босоножек беленьких нет… — Она вытерла покрасневшие глаза уголком фартука. — И куда голубка моя пропала, что с ней случилось?
— Выясним, бабуся. Всё выясним, — заверил Ракитин. — Может, уехала куда да приболела, вот и задержалась.
Он задал ещё несколько вопросов об Ирине, но старушка ничего не могла добавить. Сергей как можно теплее распрощался с ней и вновь заторопился по пыльным и раскалённым улицам, теперь уже к сослуживцам Ирины.
Центральная сберегательная касса находилась в новом высотном здании, занимала весь первый этаж. В просторном вестибюле с несколькими внутренними дверями прохаживался дежурный милиционер.
— Как пройти к заведующему? — обратился к нему Ракитин.
Милиционер остановился, посмотрел на него, понимающе улыбнулся и кивнул на ближайшую дверь.
— Сюда и прямо…
Сергей потянул на себя тяжёлую, из толстого прозрачного стекла дверь. В длинном светлом зале, где он очутился, было шумно и людно. Слева по ходу, у широких окон, размещались низенькие столики, за которыми многие из клиентов старательно заполняли документы. Справа, за невысокой дубовой перегородкой со стеклянным верхом и множеством окошечек с надписью «Касса», сосредоточенно щёлкали костяшками счёт и клавишами контрольных автоматов разновозрастные сотрудники. В торце зала была ещё одна дверь — с табличкой «Заведующий». Туда и двинулся Ракитин. И чуть не столкнулся в дверях с вышедшим навстречу молодцем в модном клетчатом костюме и летней белой шляпе.
— Извините, — посторонился Сергей, пропуская незнакомца, облик которого ему показался в чём-то необычным.
— Пожалуйста, пожалуйста! Заходите, — вежливо отозвался тот и быстрым шагом устремился к выходу. И только тут Сергей понял, что привлекло его внимание в незнакомце: неестественно красное, веснушчатое лицо. Ракитин толкнул дверь и переступил порог.
Заведующим сберкассой оказался пожилой худощавый брюнет с коротко подстриженными седеющими волосами, глубоким шрамом на щеке и тремя рядами орденских колодок на груди. «Наверняка фронтовик», — уважительно подумал Ракитин и представился ему. Заведующий сразу встал. Рукопожатие его было коротким, но крепким.
— Прошу, — указал он Сергею на стул. — Чем могу помочь? Ракитин сел, снял фуражку.
— Расскажите мне о Тимошковой. Что была за работница, с кем дружила?
Заведующий тоже сел, сложив на столе жилистые руки.
— Значит, так и не нашли её, — задумчиво сказал он после недолгого молчания. — Работала она у меня кассиршей. И работала неплохо… Довольно общительная, жизнерадостная девушка. Её у нас многие любили. Поговорите, например, с Катей Ивановой или Лизой Мотыльковой. Короче, у меня к ней никаких претензий нет.
— Ну а как думаете, куда она могла исчезнуть?
— Ума не приложу.
— А уехать могла куда-нибудь? Всё-таки впереди был выходной.
— На неё это не похоже, чтобы взять и уехать, никому ничего не сказав.
— Может, обиделась на кого?
— На кого? Характер у неё добрейший. Да и обидеть её у нас некому.
— Я тоже хочу думать о ней только хорошее, и всё же… Кассу Тимошковой проверили?
Заведующий досадливо отмахнулся.
— Там всё в порядке. Ирина честный и добросовестный работник.
Ракитин смутился.
— Я обязан поинтересоваться.
— Конечно, конечно, — сухо сказал заведующий, — но в случае недостачи мы и сами вас проинформировали бы.
Ракитин почувствовал себя совсем неловко. С огорчением понял, что в разговоре с этим человеком допустил промах и сейчас уже вряд ли получится у них взаимопонимание.
Надо было закругляться.
Он встал, надел фуражку и, уже прощаясь, спросил на всякий случай:
— А есть у вас сотрудник по имени Павлик?
— Нет. И не было. Кстати, со всеми нашими работниками вы можете побеседовать в красном уголке. Я отдам распоряжение, чтобы они встретились с вами.
Сергей поблагодарил заведующего и вышел из кабинета. В этот день он опросил не только сослуживцев Ирины, но и всех её немногочисленных знакомых, которых ему удалось установить. Но ничего существенного никто не сообщил.
К вечеру Ракитин просто валился с ног, они так и гудели. Пора было собираться домой. Он купил по пути сигарет, зашёл в кафе и без всякого аппетита проглотил там два бутерброда с колбасой, мечтая лишь об одном — добраться до постели. Но не успел он подойти к дому, как лицом к лицу столкнулся с высоким, атлетически сложённым лейтенантом милиции, широченные плечи которого, казалось, вот-вот разорвут по швам его китель. Сергей без труда узнал в молодом гиганте участкового инспектора Берестовского, с которым он разговаривал утром о Тимошковой.
Застенчиво улыбнувшись, что совершенно не вязалось с его внешним видом, и стараясь приглушить свой зычный голос, Берестовский участливо пробасил:
— Ну, выудил что-нибудь?
Ракитин удручённо помотал головой.
— А я вот решил к тебе подскочить. Всё-таки на моём участке эта история приключилась.
Берестовский помолчал немного.
— Значит, говоришь, ничего новенького… Ну ладно. Я гляжу, утомился ты изрядно. Это с непривычки, потом и замечать перестанешь…
Ракитин вымученно улыбнулся. Он жил в маленькой, но уютной квартирке, что ему выхлопотал Шатров. Ещё вчера Сергей не преминул бы воспользоваться случаем пригласить участкового сыграть партию в шахматы, до которых был охоч, но на этот раз лишь обессиленно пробормотал:
— Бывай, Алёша, бывай! Мне сейчас действительно не до разговоров… Ты лучше Павлика найди, с кем дружила Ирина.
2
Вскоре Шатров вызвал к себе Сергея с докладом.
— Так… Садись. Рассказывай.
Голос капитана звучал спокойно и тепло, и всё-таки Ракитин растерялся. О чём рассказывать? О Тимошковой?.. Пока все говорят одно и то же: ни с кем не ссорилась, уезжать никуда не собиралась… Он думал, что уж Павку-то быстро найдёт, да не тут-то было! На квартире Ирины этот чернявый паренёк так и не появлялся, а из числа знакомых и сослуживцев Тимошковой никто не знал ни его фамилии, ни где он работает, ни где он живёт. И Ракитин нескладно и коротко пересказал всё это Шатрову.
Внимательно выслушав его, капитан слегка сдвинул лохматые брови, по его широкому утомлённому лицу пробежали морщинки, и Сергей понял, что начальник не удовлетворён ответом.
— Да, надо как можно скорее установить этого Павку, — тихо заметил Шатров. — Боюсь, что эта история закончится не так, как нам хотелось бы.
— Вы полагаете… — заговорил Ракитин, но Шатров движением руки остановил его.
— Надо бы осмотреть все подвалы, чердаки, ямы. Подумай, как быстрее справиться с этой работой… Может, подключить к поиску дружинников?
Ракитин так и сделал. Он договорился с Берестовским, и тот сам подобрал и проинструктировал наиболее активных членов районной дружины. Через неделю, поздно вечером в субботу, Ракитин подытожил результаты розыска и явился с докладом к Шатрову. Собственно говоря, докладывать было опять не о чем. Тимошкова как в воду канула. Да и о Павке ни слуху ни духу.