Она заходит в уборную и проверяет кабинки. Внутри никого нет.
Она звонит Эбу.
Возьми трубку, возьми трубку. Она смотрит на часы. Все ждут ее на улице.
– Мама?
Ее грудь переполняют эмоции.
– Эб, слушай, я не могу говорить, но мне нужно знать – где браслет из бусин, который ты купил во время нашей поездки?
– Что?
– Черт, просто ответь, быстро. – Ру слышит снаружи голоса. Женские. Они вот-вот войдут. Но их зовет кто-то еще, и они останавливаются поболтать снаружи.
– Мам? Что…
– Эб, пожалуйста. Где он?
– Я… не знаю. Я… его потерял. Похоже, он где-то порвался. Для таких браслетов используют дешевые нитки. Их делают деревенские женщины, которые…
– А браслет твоего отца?
– Я давно не видел, чтобы папа его носил. Мам, все в порядке?
Ру проводит рукой по волосам и смотрит на себя в зеркало. Она выглядит опустошенной. Судя по голосам снаружи, в уборную вот-вот зайдут.
– Хорошо. Хорошо, Эб, – тихо отвечает она. – Сегодня вернусь поздно – поговорим потом.
Дверь открывается, и заходят две женщины. Ру прячет телефон в карман, включает воду, умывается, вытирает лицо бумажным полотенцем и спешит на улицу – пора ехать к Брэдли.
Но ничего хорошего нет. Даже близко. Ее сын был возле «Красного льва» в последний рабочий день жертвы. И, похоже, ее ждал. Преследовал. И он потерял свой браслет.
Мама, я сделаю для тебя что угодно, ты ведь знаешь, правда?
В голове раздается голос Гарта Куинлана.
У вас есть дети, детектив? Вы бы хотели защитить своего ребенка, верно?
Том
Том и Арвен пересидели остальных завсегдатаев пятничных посиделок. После «Красного льва» они впятером – Том, Саймон, Арвен, Сандип и Милтон – отправились на яхту Брэдли «пропустить по последнему стакану».
Сандип и Милтон первыми сошли с лодки и, смеясь, направились на залитую лунным светом парковку в поисках такси. Саймон последовал за ними, допив свой стакан шестнадцатилетнего односолодового «Лагавулина».
Том оказывается наедине с Арвен у себя в каюте. Снаружи над негромко шумящим океаном висит большая, круглая, полная луна. Лодка мягко покачивается на волнах. Фалы позвякивают о мачты, и причал стонет от толчков кораблей.
Он сидит на диване рядом с Арвен. Он расслаблен, и его бедро соприкасается с ее бедром. В иллюминатор светит луна, разливая на них серебряную лужицу. Объединяя их, создавая тонкую связь. Ее мизинец дотрагивается до его мизинца. Он не хочет убирать руку. Желание охватывает его всепоглощающей волной. Он глубоко вздыхает, не уверенный, пересек ли уже линию, после которой сегодня уже не будет возврата.
Она встает, подходит к маленькому бару и наливает ему еще виски, а потом – себе. Бросает взгляд на фотографию на стене. Том и Лили с детьми. Том сглатывает. Он не видит глаз Арвен, не может прочитать ее мыслей.
– Ты не рассказывал, как зовут твою жену, – говорит Арвен, бросая в бокалы кубики льда.
– Лили. Доктор Лили Брэдли. Она психотерапевт.
Арвен приносит ему напиток и садится рядом. На этот раз ближе. Браслеты на ее руках звенят при каждом движении. Она чудесно пахнет – легкий аромат духов, смешанный с запахом виски и благовоний от ее одежды напоминает Тому юность. На мгновение, в эту лунную ночь, качаясь на волнах, он просто парень в компании девушки. Не отец. Не профессор и преподаватель Том. Не доктор патопсихологии, исследующий темные, девиантные умы. Просто Том. Заключенный в пузырь времени, пространства и лунного света, где становятся возможными вещи, невозможные в его упорядоченном мире привычек и безопасной пригородной рутины. Как он вообще здесь оказался? Он думал, он хочет именно этого – семью. Дом. Детей. Рутину. Безопасность. И действительно этого хочет. Просто решил немного передохнуть, ведь всем нужен перерыв. Он пьян. Думает иначе, чем обычно. Он мыслит… спутанно. И немного… порочно. Алчно. Хищно.
– Ты добавила что-то мне в напиток?
Она улыбается, и ее образ искажается. Том пытается пересилить дезориентацию. Тщетно. Ему хочется смеяться. Он чувствует себя потрясающе. Счастлив. И очень возбужден.
– Добавила, да?
Она смеется, отбрасывая голову назад и демонстрируя белую шею. Татуировка шевелится, оживая. Не думая, он осторожно прикасается к ней кончиками пальцев.
– Химера? – шепчет он. – Почему?
Она сразу становится серьезной, и Том чувствует искру тревоги.
– А разве все мы – не разрозненные части, которые пытаются выглядеть единым целым? Хорошие части, плохие части, люди, которыми мы можем быть или быть не хотим, и все пытаются сосуществовать гармонично?
– Рассуждаешь, как Лили, когда она занимается юнгианским анализом.
Арвен умолкает и отворачивается. Том сразу жалеет, что заговорил о жене. Он разрушил какуюто магию. Думает о неправильности этой мысли, начинает хихикать и пытается сдержать хохот.
– Господи, что ты мне дала? Это потрясающе.
– Где ты познакомился с женой?
– А что?
– Просто любопытно.
– В Оттаве. На съезде психологов шестнадцать лет назад. Я выступал в качестве спикера, а она была молодой, красивой и умной и подошла ко мне с вопросами на одной из коктейльных вечеринок, – он улыбается воспоминанию. – Молодой, зеленый психоаналитик, мечтающий о собственной практике. Ей было двадцать девять. Мне, мужчине средних лет, польстил интерес девушки на пятнадцать лет моложе меня. Я пригласил ее на ужин. И понеслось.
– Мужчина средних лет, у тебя не было отношений, когда ты с ней познакомился?
Он смолкает. В голове раздается неприятный звон. Он начинает чувствовать покачивание яхты. Ветер усиливается. Звон фалов – тоже. Вода все громче плещется о пристань. Он прочищает горло.
– Я был, можно сказать, вдовцом. Моя гражданская жена умерла за несколько лет до этого, и я как раз закончил очередные потенциально долгие отношения.
– Как она умерла?
Он резко поднимает взгляд.
– Прости. Я… Это было грубо.
Арвен берет его за руку и переплетает с ним пальцы. Каюту наполняет молчание. Она рассматривает его. Лунный свет мерцает в ее глазах, блестит на маленькой сережке в носу. Соблазнительно, но жутковато. Кажется, она трансформируется. Как ее химера. В ней чувствуется нечто холодное, угрожающее. Пристальный взгляд, резкие вопросы. Том ощущает от нее животный голод. Что-то подсказывает ему: пора заканчивать. Попрощаться. Уйти. Сейчас. Пока он невредим. Но алкоголь и нечто еще более дурманящее оказывают свое действие, и он говорит:
– Ничего. Из-за… очень агрессивного рака яичников. Я потерял ее прежде, чем мы смогли создать семью.
– Ты не хотел на ней жениться?
Он криво усмехается.
– Хотел. Она не хотела. Объясняла это феминизмом. У нее был блестящий ум, ее очень уважали в профессиональном сообществе, – он делает глоток и погружается в воспоминания. – Она работала в психиатрическом институте в Альберте. Я преподавал в школе неподалеку. Я… сломался, когда ее забрала болезнь. Понадобилось несколько лет, чтобы пережить утрату. Прошло шесть лет, прежде чем я, успев побывать в других отношениях, наконец встретил Лили. Иногда… Мне кажется, я ее не заслуживаю. Она подарила мне новую жизнь, новый… смысл.
– Лили из Оттавы?
– Да. Выросла там. Сирота.
Арвен резко садится и отворачивается.
Тому становится неловко. Неудобно.
Не глядя на него, она делает глоток виски.
– Какой психиатрический институт в Альберте?
– Институт Марго Явински.
Она смотрит ему в глаза.
– Я же говорила, что провела детство в Альберте, да? В маленьком городке Глен Дэнниг.
В каюте становится прохладно. У Тома начинает шуметь в голове.
Внезапно она снимает блузку, и ее грудь белеет в лунном свете. Тома пронзает шок. Она медленно, хитро улыбается, наклоняется вперед и прижимается губами к его губам. Ее язык проникает к нему в рот. Ее рука ложится ему между ног. Из груди Тома вырывается стон, и он чувствует, как твердеет под ее ладонью. Он позволяет ей углубить поцелуй. Он падает, падает вниз, погружаясь в горячее, красное безумие.
Она массирует его эрекцию и бормочет, не отрываясь от его губ:
– Видишь? Ты меня хочешь. А еще хочешь свою милую провинциальную жизнь. Видишь, Том – химера, – она расстегивает молнию и сует руку ему в штаны. Он мягко стонет. – Но я знаю твой секрет, Том Брэдли, – жарко шепчет она ему в губы. – Я знаю, что ты делал все эти годы.
Тонкое ледяное лезвие пронзает его липкое, сладкое желание. Он пытается осознать ее слова.
– Что?
Она откидывается на спинку дивана. Опухшие губы. Страстные глаза. Ее губы кривит недобрая улыбка. Или это его одурманенный мозг воспринимает все в странном, искаженном виде?
Он пытается сесть, прийти в себя.
– Какой… какой секрет? О чем ты?
– Я знаю о пациентах твоей гражданской жены, Том. В институте.
Она мягко проводит пальцем по его лицу.
Он смотрит ей в глаза.
Она берет блузку, снова надевает ее и залезает босыми ногами в сандалии. Встает, берет сумочку.
– Мне пора.
Он сидит с расстегнутой молнией и заметной эрекцией, и в голове пульсирует недоумение.
– Я не понимаю…
– Думаю, прекрасно понимаешь. Мне известно и про твою жену. Я знаю, что вы оба сделали.
Она начинает подниматься по ступеням.
– Арвен… подожди!
Но, с ароматом благовоний, звоном браслетов и мягким взмахом длинной юбки, она уже наверху. Том чувствует, как покачивается лодка, когда она вылезает наверх, и слышит на пристани ее шаги.
Его охватывает паника. Он вскакивает на ноги. Мир вокруг вращается, когда он взбирается по ступеням на палубу.
– Арвен! – кричит он в ночь.
Он видит, как она достигает конца пристани. Она идет на парковку. Лунный свет блестит на ее волосах, словно чернила. Том спешит вслед за ней, топая босыми ногами по доскам.