Алекс замолчал, затем чей-то голос что-то коротко сказал, и он заторопился:
– Короче. В прихожке, на зеркале, лежит черный конверт. Если сделаешь все правильно, возможно, сможешь обменять свою девчулю на колоду. Ты ведь именно так и хотел поступить, а, Данилов? – послышался смешок. – Какой же ты предсказуемый…
Антон еще какое-то время вслушивался в наступившую тишину, пока не сообразил, что Алекс отключился.
Предатель. Гад! Сволочь!
Как он мог использовать его ради денег, статуса! Какие три работы? Антон сам раз в месяц привозил ему лекарства для его матери. Он давал ему в долг, но никогда не просил отдавать. И вот – пожалуйста!
Недаром дед любил повторять: «Не делай добра – не получишь зла! Если друг просит занять, лучше дай и забудь, чтобы не потерять друга. Если не можешь просто так отдать, лучше откажи. Сбережешь и деньги, и друга».
В прихожей он действительно увидел черный конверт, лежавший на зеркале. Раскрыв его, Антон впился в серебристые буквы на черном фоне:
«Дорогой Антонио! Наша партия еще не закончена. Приглашаю завтра закрыть все счета. Машина за вами придет к Вашему нынешнему месту обитания».
Ниже стояли завтрашняя дата и время.
Восемь вечера.
Черный!
Значит, вот кто зажал его в тиски. Даже адреса не сообщил. Предусмотрительный, гад! Впрочем, если бы Антон знал его адрес, то не стал бы дожидаться…
Значит, хочет вернуть колоду.
Неужели все это время он не искал ее? Следил за ними? Или подлый случай свел их на том злополучном турнире?
Закрыв дверь на щеколду, он прошел в разгромленную комнату и, усевшись на диван, достал колоду.
Что же в тебе такого… особенного?
Глава 17Джованни
Колода была очень старой, если не сказать древней. Пожелтевшие, кое-где затертые листы с поблекшими красками.
Джованни пересчитал их и понял, что одной карты не хватает. Перепроверил и убедился – пятьдесят три штуки. Он уже знал, какой не досчитается, но все равно разложил перед собой все: от двоек, то тузов.
Дама пик исчезла.
Как и не было ее!
Откуда пришла идея нарисовать недостающую карту, Джованни не понял, но уже к обеду был готов набросок. Он честно пытался вспомнить, как выглядела та дама из колоды, но на рисунке просматривалась совсем другая девушка.
Она проявлялась постепенно, становилась все более узнаваемой, точно оживала под его рукой. И когда через три дня филигранная работа была закончена, Джованни с удивлением узнал в нарисованной даме пик Флору. Вот только было в ее облике что-то отталкивающее, даже пугающее.
Он словно нарисовал ее отражение в кривом зеркале.
Та же самая девушка, но в то же время – совершенно другая.
Ее улыбка из манящей превратилась в порочную, взгляд цепкий, черты лица потеряли плавность линий, заострившись, как у покойника…
От такого сравнения по коже пробежал озноб.
Джованни решил сжечь карту, а колоду отдать Рыжему, если уж она ему так «дорога». Заодно – получить ответы на засевшие в голове занозой вопросы…
Он поднялся с постели, прошел на кухню за спичками, зная, что находится дома один и никто ему не помешает.
Но его планы нарушила неожиданно вернувшаяся мать, которая должна была отвести Пину и Мими на день рождения к подружке.
– Ты чего встал? – забеспокоилась женщина, увидев еще не до конца оправившегося сына на ногах. – Возвращайся в постель.
Она поставила на стол корзину, из которой торчали перья зеленого лука, возвышался румяный бок хлебного каравая и белели несколько яиц.
– Мам, я больше не могу лежать, – Джованни быстро сунул нарисованную даму в карман. – А почему ты вернулась и где девочки?
– Роза вела своего Пабло на тот же праздник и согласилась прихватить с собой и наших, а вечером уже я заберу всех детей и отведу по домам.
– Можно я прогуляюсь? – с надеждой спросил Джованни. – Мне, правда, гораздо лучше, да и свежий воздух пойдет на пользу.
Женщина устало махнула рукой:
– Весь в отца, никак не хочешь сидеть дома. Иди уже. Только ненадолго.
Его со страшной силой тянуло к морю.
Хотелось подставить лицо теплому соленому ветру, ощутить ласковое прикосновение волн к босым ногам, послушать крики чаек, которые так раздражали когда-то…
Но теперь Джованни понял, что скучал по таким простым вещам. Ему казалось, что он провел в постели целую вечность, хотя прошло меньше месяца.
Он решил, что не произойдет ничего страшного, если прогуляться до моря и сразу обратно.
Джованни будто заново узнавал свой город. Он и не догадывался, что может тосковать по этим улочкам, низеньким домам и таким прекрасным людям вокруг…
Город, где даже посторонний человек может совершенно искренне тебе улыбаться и желать хорошего дня.
Юноша чувствовал себя путешественником, вернувшимся из дальних странствий.
Оказывается, чтобы оценить что-то, нужно сначала потерять. Или даже просто на время лишиться этого. Почему такие простые истины становятся понятны только после приобретенного горького опыта?
Флору он увидел издалека.
Девушка шла как-то странно. Казалось, она смотрела в одну точку и не видела ничего. Руки безвольно висели вдоль тела, но ноги продолжали шагать, как у механической куклы.
И вдруг Джованни понял, что она спит.
С открытыми глазами, но спит!
Девушка свернула за угол, едва не столкнувшись с толстым синьором, тащившим за собой тележку, груженную ящиками с помидорами.
– Смотри куда идешь, шальная! – прикрикнул мужчина, но Флора не отреагировала, продолжая шагать вперед.
Джованни знал, что человека в таком состоянии нельзя будить или пугать громкими звуками, это может плохо закончиться. С другой стороны, толстый синьор заорал так, что и покойника можно было поднять, но Флора даже не вздрогнула.
«Нужно проследить за ней, а то еще утопится ненароком», – решил Джованни и припустил за ней.
Топиться Флора не собиралась, но то, куда она собиралась, было еще хуже!
Девушка уверенно шла по знакомому юноше маршруту.
И чем дальше, тем сильнее у Джованни колотилось сердце.
Так и есть.
Она пришла к дому Рыжего и уверенно вошла внутрь.
Джованни решил последовать ее примеру и направился к двери, но та – что за чертовщина? – исчезла у него перед носом.
Да, исчезла!
На ее месте осталась лишь каменная стена, без единого намека даже на малейшую щель.
Он решил обойти дом с другой стороны, памятуя об окне. Оно, конечно, заколочено, но пара досок отвалились – и можно рассмотреть, что творится внутри.
Куцый осмотр помещения ничего не дал.
Что можно увидеть в маленькую щель? Все тот же строительный мусор, облупившиеся стены, портрет и… дверь?
Джованни потряс головой, зажмурился и досчитал про себя до десяти, затем обошел дом и остановился, разглядывая дверь.
А может, это с ним что-то не так?
Тронув дверь за ручку, он вошел и осмотрелся.
Флоры внутри не оказалось.
Джованни простучал все стены, но не обнаружил ни потайных ходов, ни лестниц, уходящих вверх или вниз.
Действительно, травма головы дает о себе знать…
Выйдя на улицу, он нос к носу столкнулся с Рыжим. Выглядел тот помятым, будто не спал несколько ночей кряду.
– К вам только что вошла одна знакомая мне синьорита, – начал было Джованни, но тут Рыжий заговорил сам:
– Вы, наверное, хотите получить объяснения, молодой человек? Я все вам расскажу и покажу. Пройдемте.
Оказалось, что у этого домика с задней стороны имеется стальная лестница, ведущая на чердак, заменявший художнику второй этаж, куда Джованни не догадался заглянуть.
В просторной гостиной, куда его пригласил Рыжий, за небольшим круглым столом сидела Флора. Внешне она выглядела как обычно, если не считать все того же странного взгляда.
– Почему она к вам пришла? Что вы с ней сделали? – кинулся на Рыжего Джованни, но тот лишь поднял руки, призывая успокоиться.
– Ничего! Поверьте мне.
– Тогда почему она в таком состоянии?
– Это временно. И вы сможете ей помочь.
Рыжий нервничал, потел и поминутно почесывал щеку.
– Как? Разбудить ее?
– Будить никого не нужно. Колода при вас?
Джованни сунул руку в карман и выложил колоду на стол. У Рыжего лихорадочно заблестели глаза, он хотел схватить карты, но Флора, до этого не проявляющая никаких признаков заинтересованности, сомкнула пальцы на его запястье, впиваясь ногтями в кожу.
– Ты мне больше не нужен, – сказала она чужим голосом.
И Рыжий послушной марионеткой прошел к слуховому окну и вылез на крышу. Секундой позже с улицы раздался глухой звук и чей-то истеричный крик.
Джованни точно знал, что теперь Рыжий мертв.
– Он никогда мне не нравился, слишком труслив, – призналась Флора, а точнее – та, кто завладела ее телом.
Джованни смотрел на нее – и видел ту самую даму, которую сам же и нарисовал, чье изображение лежало сейчас в его кармане. Черты лица девушки словно заострились, нос вытянулся. На бледном лице вспыхнули черные глаза.
Даже ее платье изменилось. Вместо легкого нежно-голубого сарафана на Флоре теперь было надето черное траурное платье с глубоким вырезом, а на груди пульсировала подвеска в форме масти «пик».
– Отпусти ее, возьми лучше меня, – голос Джованни сорвался на крик. – Возьми меня!
– Отпустить? – Лицо девушки искривилось, но лишь на миг. – Хорошо.
Флора закрыла глаза, а когда открыла, то снова стала собой. Кожа порозовела, волосы блестящей волной упали на грудь. Она глубоко вдохнула, словно вынырнула из воды, и нервно огляделась по сторонам.