– Понятно, товарищ майор. Я с ним поговорю…
– Приводи в порядок своих орлов. Я прикажу, чтобы всех поставили на довольствие, получите обмундирование, оружие. Сам решай с кем пойдешь в разведку. Сиротинушек Фомина – шесть ртов осталось; они в овраге, рядом с полевой кухней обитают – знают, черти, где лучше расположиться. Собственно на этом их привилегии и заканчиваются… – Донской вяло засмеялся. – Гибнут, как пехота под пулемётом…
– У меня тоже выбор небогатый, товарищ майор. Пятнадцать со мной пришло, все бывшие красноармейцы, но разведчиков – раз, два и обчёлся: Резун, Курганов, Кошкин, Шаламов, Вартанян, ещё Халевич, но он ногу повредил – какой с него прок, только хромать и может… Остальные бойцы хорошие, но не разведчики. Забирайте их в регулярные подразделения.
– Хорошо, в общем, формируй команду, вмешиваться не буду. Да не тяни, к ночью вы мне понадобитесь. Взаимодействуем напрямую, поскольку, ну нет у нас людей – штаб полка выбит на 80%, остались ты да я, да мы с тобой… Начштаба погиб неделю назад, сейчас его обязанности выполняет неопытный капитана Оленин. Полковой комиссар Шафранов получил осколочное ранение, когда вдохновлял бойцов, да так увлекся, что из траншеи вылез – тут его и накрыло; увезли в тыл, – совсем был плох Борис Михайлович. Старший политрук Митрофанов за него – человек правильный, но молодой, авторитетом у бойцов не пользуются. Заместителю начштаба капитану Анютину тоже не повезло: обе ноги оторвало минной, пока до хирургии довезли – умер от потери крови. Должность вакантная, ставить некого. Я сам, как видишь, майор, а нахожусь на полковничьей должности. А теперь ликбез, лейтенант, – склоняйся над картой, не стесняйся. Вчера мороз ударил, потом потеплело, сегодня снова холодок, – глядишь через-день другой мороз устоится и нам кирдык придёт – дороги затвердеют и немец попрёт… Ты три недели в своих лесах сидел – не представляешь, что в мире происходит. Немцы в шестидесяти километрах от Москвы, тяжко там… Южнее нас в прорыв на Тулу идут, теснят Красную Армию. На нашем участке пока сравнительно неплохо; держится 43-я армия, но части разрозненны, тем более к северу от нас, в районе Вахрушева, немцы формируют броневой кулак, – если пробьют оборону, то и мы покатимся, чтобы в котёл не попасть, но пока приказа о подходе не было, так что стоим. Мы держим оборону западнее Нары на фронте шириной два с половиной километра; характер местности способствует обороне, но если немцы будут также бить, то, сам понимаешь… За четыре дня получили подкрепление с той стороны: до ста штыков пехоты и взвод станковых пулеметов. Всё это, понятное дело, уже перемолото, но мы пока сила, в строю порядка шестисот бойцов – хватает даже на контратаки. Имеем с дюжину пулемётов, примерно столько же противотанковых ружей и три орудия 76-го калибра. Звучит неплохо, но если противник усилит давление, да ещё начнёт увлекаться фланговыми ударами… Сегодня артналёт продолжался полчаса, вчера минут сорок, – это изматывает, мы теряем людей, снаряды рушат укрепление. Нам нужны координаты их дивизиона. Пока отдыхай, собирай людей; днём нет смысла идти – Фомин уже сходил… Но к ночи будь готов! Местность на той стороне уже знаешь, запомнил поди, когда сюда шёл. Поговори с Шульгиным, он опишет маршрут своей последней вылазки с Фоминым. День думаю продержимся – немцы перестали атаковать в лоб, прощупывают нашу оборону разведкой боем. Постоянно приходится переставлять огневые точки. Уяснил задачу, лейтенант? Ступай, не буду тебя задерживать!
Глава пятая
После обеда немцы впали в легкое помешательство, по образному утверждению Вартаняна, подвергнув позиции полка массированному артналёту: снаряды рвались с недолётом; слева справа вырывали столбы с колючей проволокой, – она кружилась в воздухе, создавая фантастические завихрения; на месте маленького березняка, к северо-западу от деревни, остались лишь поваленные деревья, но и те продолжали подвергаться ударам, превращаясь в труху. Попаданий с ущербом было немного, значит стреляли по площадям с большого расстояния, либо корректировщик страдал слепотой.
– Мужики, берегите кухню! – кричали бойцы поварам, ныряя в траншеи.
Полевая кухня была зачехлена маскировочной сетью, на что шальным снарядам было глубоко плевать – без кухни дальнейшая война теряла смысл и «высшие силы» её сберегли. Кашевар получил контузию, но навыки свои не утратил. Потом на дальнюю опушку выехали немецкие танки Т-4 и стали бить по позициям прямой наводкой: взлетело недовольное вороньё, закружило над полем; танковые снаряды ломали бруствер, сыпалась земля за шиворот красноармейцам. Противотанковые ружья молчали – не было смысла бить с такой дистанции. Из леса выбежали пехотинцы, залегли; ударил крупнокалиберный пулемёт – защитники пока не высовывались. С советской страны ударила батарея орудий 76-го калибра, – пушки произвели два залпа, после чего обслуга стала приводить орудие в походное положение, последние пушки берегли. Снаряды, в танки не попали, но легли рядом. Машины попятились в лес и пропали из вида. «Вот там и сидите!», – радостно кричали красноармейцы. Пострадавшего Халевича отправили в медсанчасть. «Я скоро вернусь! – уверял боец. – Без меня не начинайте!».
Когда Шубин со своими разведчиками спустился в овраг, там их уже поджидали «ветераны» – Глеб знал только одного из них – Рязанова. Бойцы неохотно выбросили папиросы, построились в шеренгу. Всей компании не мешало бы помыться, постираться, а заодно и побриться.
«Элита! – подумал Глеб. – привилегированная часть воинского сословия».
– Вольно! – пошутил он. – Давайте знакомиться. Лейтенант Шубин!
Большого восторга бойцы не проявляли – смотрели косо, отводили глаза, – ещё вчера был жив их командир, живы товарищи; теперь их стало меньше, прислали нового командира, по слухам из партизан к чему, понятно, они не относились серьёзно. Шубин подходил к каждому, разглядывал, ждал пока боец изволит представиться. Рязанова он знал долго – перед ним не задержался.
– Шульжин, – буркнул следующий. – Александр Иванович, ефрейтор, призванный из Тамбова, – он выдержал взгляд лейтенанта, поморщился. – Был тренером футбольной команды завода «Локомотив», слесарь четвертого разряда.
– Кармерзы Гамбар Велиевич, – с акцентом выдавил следующий – чернявый, рослый, с выдающимся носом; явно весельчак, но не сегодня. – Из Гаджи я, это азербайджанская ССР. Приехал после армии в Москву поступать в речное училище, но только документы подал, как война началась…
– Ничего, поплаваешь ещё… – увидел Глеб и подошёл к следующему бойцу. Парень был плотно сложен, мозолистый кулак зажимал ремень автомата.
– Буевич Егор! – у разведчика был низкий голос. – До войны трактористом работал в село Боршана Витебской область.
– Коки не просто так отрастил? – Глеб прищурился.
Боец смутился:
– Всякое случалось, товарищ лейтенант…
– Червичка Олег Антонович, родом со Жмеринки. Автомеханик, – отрекомендовался жилистые боец простодушного вида. Он говорил по-русски, но имел мягкий, южный акцент.
Глаза настороженно следи за новым командиром…
– Жмеринка, это где? – уточнил Шубин.
– Вы не знаете? – боец сделал круглые глаза. – Так тож Винницкая область. Есть большая Жмеринка, есть малая Жмеринка, есть город Жмеринка…
– Хватит, товарищ! Я запомнил…
Шубин подошёл к последнему в шеренге бойцу, склонил голову, стал с любопытством его разглядывать – этот боец был единственным, кому не стоило бриться, но вовсе не по той причине, что он уже побрился. Ушанка плотно сидела на голове, прятала волосы, проглядывало только небольшая челка; боец был среднего роста, но какой-то хрупкий и даже мешковатые штаны и бесформенная фуфайка это не скрывали. Он смотрел внимательно с неуместной строгостью, плотно сжимая тонкие губы. Лейтенант не сразу догадался в чем дело, просто не мог представить такого. Боец помалкивал, ему наверное нечего было сказать, в серых не мужских глазах стала накапливаться злость.
– М-да… – протянул Курганов. – Ну до чего же по истрепались наши мужчины.
– Товарищ лейтенант, я не сильно умею сказать, – витиевато начал Резун. – Но имею только один вопрос: что это такое, прости Господи?
– Томилина Анастасия Игоревна, – ровным отчуждённым голосом произнесла девушка. – Москва, физико-математический факультет государственного университета, к сожалению не закончила.
– Рязанов, есть объяснение? – Шубин резко повернулся.
Боец равнодушно пожал плечами:
– Да всё нормально, товарищ лейтенант, не обращайте внимания, мы уже привыкли – Настя свой человек.
– Абсурдистика какая-то! – сделал суровое лицо Вартанян. – Государственный университет, – это конечно здорово, но девушка, что вы делаете сегодня вечером?
– Познакомиться хочешь? – представительница слабого пола смерила разведчика неприязненным взглядом.
– Нет, поржать!
Новоприбывшее прыснули со смеху, старые же гвардейцы сохраняли спокойствие, даже, как показалось, надулись. Шубин чувствовал себя одураченным, – это было невероятно, он ничего не имел против женщин, даже на войне медики, санинструкторы, радистки, шифровальщицы, поварихи – без них было бы совсем скучно, но что им делать в разведывательном взводе?..
– Товарищ лейтенант, вас что-то смущает? – девушка пристально смотрела ему в глаза.
– Нет, товарищ красноармеец, ни в коем случае, – он вышел из оцепенения. – Всё штатно, на войне именно так и бывает. Курганов, остаёшься за старшего – познакомьтесь, перекурите, а я отлучусь на несколько минут…
– Разрешите, товарищ майор? – Шубин протиснулся в блиндаж, чувствуя как краска отливает от лица. – Прошу прощения, что явился без вызова, но есть серьезный вопрос… На флоте, например, бытует мнение, что женщина на судне к кораблекрушению… Мы, люди не суеверные, но всё равно я вынужден поставить вопрос ребром!
– А, вот о чём! – майор переглянулся с незнакомым капитаном, тот смастерил снисходительную усмешку. – Кстати, познакомьтесь – капитан Оленин, временно исполняет обязанности начштаба полка. До укрупнения подразделения командовал 4-ым батальоном.