к, штурман, четыре человека охраны из офицеров НКВД. На лётное происшествие не рассчитывали – полёт проходил над нашей территорией. Что конкретно произошло – мы не знаем, возможно самолёт потерял высоту или лётчик сбился с курса в условиях плохой видимости, возможно отказали приборы, самолёт попал под огонь по его противника, получил повреждения, но какое-то время ещё сохранял устойчивость. Экипаж по рации вышел на связь, сообщил о происшествие. Самолёт терял высоту, лётчики искали место для посадки, в последний момент пилот заметил заброшенный аэродром, частично забетонированную полосу, сообщил свои координаты; успел крикнуть, что людей внизу не видит и условия для вынужденной посадки в принципе сносные – больше пилот на связь не выходил, возможно рация при посадке получила повреждения. Что произошло с генералом из ГКО мы не знаем. Ты понимаешь, лейтенант, насколько серьёзными могут быть последствия, случившегося?
– Пока не совсем отчётливо, товарищ полковник. Это зависит от того, куда сел самолёт, если он, конечно, сел.
– Да лучше бы не сел! – в сердцах сорвалось с языка. Алмазов опомнился, сделал вид, что ничего не говорил. Скандал, по видимому, намечался знатный – с разрушительными оргвыводами, снятие с должностей и традиционными расстрелами. Полковнику меньше всего хотелось быть запачканным. – Мы исходим из того, что пилоту всё же удалось посадить самолёт. Это опытный офицер ВВС, имеет тысячи часов налета, ответственный и рассудительный товарищ, возможно допустивший сегодня утром преступную ошибку. Самолёт приземлился вот здесь… – полковник ткнул пальцем в карту.
Шубин мысленно присвистнул:
– Эка его занесло!.. Направление на северо-запад, вёрст пятнадцать от места дислокации полка; территория занята противником, причем давно – больше двух недель там хозяйничает оккупанты. Местность умеренно лесистая, населенных пунктов в окружении – раз и обчелся, ближайший из них – городок Лазарь и село Калязино – слишком далеко от позиции полка…
Шубин просто не знал, какие части противника находятся в том районе, но аэродром был обозначен бледными прямоугольником, значит недостроенный.
– Район пол месяца находится в оккупации, – подтвердил его слова Алмазов. – Немцы и их приспешники наводят там свои порядки… Твоя задача, лейтенант: скрытно выдвинуться в район, обследовать место посадки, найти генерала Беспалова и вернуться с ним в расположение, а также вывести всех, кто при нем находится!
«Как просто!..», – подумал Глеб.
– Умеешь сохранять хладнокровие, лейтенант! – похвалил Алмазов, но буря в душе поднялась. – Вопросов тьма? Попробую предугадать, но соображай быстро, времени нет. Фотографии Беспалова, Кайгородова и Гульковского ты получишь. С момента, когда пилот последний раз вышел на связь, считай с момента посадки, прошло больше восьми часов. К нашим постам пассажиры самолёта не выходили и вряд ли уже выйдут. Почему именно ты? Да потому, что ваш полк ближе всех; есть ещё часть полковника Вощинского, но там не осталось никакой разведки – положиться не на кого. Местонахождение аэродрома ты уже усвоил – бывший учебный аэродром, раньше туда курсантов привозили из Наро-Фоминска. В сороковом году приняли решение: объект модернизировать, оборудовать всепогодную взлетно-посадочную полосу. К началу войны бетоном залили только часть полосы, но в принципе она уже рабочая – самолёту ЛИ-2 для разгона и посадки требуется четыреста метров – они там есть… Самолёт во время вынужденной посадки мог потерпеть крушение, но это вряд ли – машина хорошая, может садиться и не на такие полосы. Проблема в том, что район занят неприятелем – там много полицаев; генерала по прибытии могли: а) убить; б) захватить; есть ещё и третий вариант – товарищ Беспалов со своими людьми скрывается в лесах и этот вариант я бы со счетов не сбрасывал – для нас он самый предпочтительный. Второй наименее предпочтительный – мы должны представлять, что произойдет в случае пленения Беспалова – это катастрофа! Во-первых, мощный пропагандистский ход, неважно согласен на это генерал или нет, немцы объявят, что он добровольно перешёл на их сторону, что они рекомендуют сделать и всем остальным. Нас завалят листовками с соответствующими фотоснимками и поверьте, уже никого не будет волновать – правда это или хитрая уловка врага. Во-вторых, Беспалов обладатель секретных сведений, которые ни в коем случае не должны попасть к врагу. Отсюда вытекает следующее – если вы найдёте генерала, но ситуация будет критическая и не окажется возможности его спасти, Егора Романовича следует устранить!
– Вы шутите, товарищ полковник? – не сдержался Глеб.
– И я похож на шутника, лейтенант? – цепкий взгляд был полон напряжения. – Забудь, чему тебя учили наши гуманитарии. Есть суровая необходимость, целесообразность, высшие интересы государства! Беспалов в плену опасен и неважно, что он верный ленинец и предан родине. Ты должен разбираться в элементарных вещах, – это война! Ты всё понял?
– Так точно, товарищ полковник!
– Собери людей, сколько посчитаешь нужным. Малое количество плохо – будешь прочёсывать крупный район; много людей тоже плохо – возрастает вероятность нарваться на немцев. Решай сам, действуй по обстановке! Рацию не брать, – это лишний груз для группы. В случае необходимости отправляй посыльных. Получишь лыжи, маскхалаты, тёплое обмундирование, сухой паёк, оружие выбирай любое. Выступаешь ночью, чтобы утром быть на месте, – пусть люди отдохнут, наберутся сил. Действуй, лейтенант!
Глава седьмая
Речка едва схватилась, разведчики ползли по тонкому льду, боясь лишний раз вздохнуть; сердце бешено стучало – лед то и дело покрылся трещинами; холод не чувствовался; единственная мысль в голове: только бы не угробится, не уйти со всеми потрохами под лед! Ползти было трудно: вещмешок, оружие, снаряжение, да еще проклятые лыжи стучат по голове – берег был уже рядом, прятался в морозной дымке. Ночь выдалась безлунной хмурые тучи окутали район; часом ранее прошел снежок и теперь он покрывал тонкой пудрой хрупкий лед, скрипел под локтями. Немцев на этом участке похоже не было – переправа не сопровождалась шквальным обстрелом, но посты не исключались – разведчиков могли засечь и теперь ждали пока они переправятся, чтобы показательно перестрелять.
Шубин первым дополз до берега, закатился под обрыв, обнял автомат – нет, их никто не видел. Разведчики в маскхалатах медленно подползали; под обрыв перекатился Кармерзы, пристроился рядышком, зубы парня выпивали лезгинку.
– Холодно, товарищ лейтенант, вах, как холодно! Почему в России так холодно, скажите?
– Ты ещё в Сибири не был, Гамбар, – снисходительно заметил Резун. Он переправился третьим, прислонился спиной к обрыву. – У нас там и тридцать градусов бывает и тридцать пять – всё как у вас на Кавказе, только с другим знаком.
– Тебя сослали в Сибирь? – ужаснулся Гамбар. – За что?
– Живу я там… Нормальное местечко, хотя, и не для таких нежных как некоторые. Товарищ лейтенант, вы живы? Молчите что-то…
– Вы бы тоже помолчали… Резун, давай наверх, следи за обстановкой.
Разведчик перевалился на невысокий обрыв, уполз в темноту; маскхалаты оказались не лишними, снежный покров установился до весны. Показались Курганов и Вартанян, яростно отдуваясь, одновременно выползли на берег, побежали к Товарищам.
– А здесь не теплее, – пошутил Арсен.
– Что, замерз? – покосился Карамерзы. – Так это тебе не армянское ваше нагорье, где вообще снега не бывает.
Шестой подоспела Настя Томилина, она ползла почти бесшумно, словно по воде плыла, обвешанная, как и все, снаряжением в бесформенной одежде.
– Все нормально? – Спросил Шубин.
– А почему вы об этом спрашиваете? – недовольно буркнула девушка, прижалась к обрыву и завернулась в привычный кокон.
Прыснул Вартанян. Разведчиков в полку, по меткому выражению Кошкина осталось хрен да маленько. Шубин забрал почти всех, оставил только Рязанова, парень был грамотный, но вряд ли со своей простудой хорошо чувствовал бы себя в лесу.
– Остаешься за меня, Павел! – напутствовал Глеб. – Рекрутируй народ, и чтобы к нашему возвращению взвод был укомплектован хотя бы наполовину, почувствую власть, есть приказ майора Донского, а всех, кто недоволен можешь посылать к едрени фени.
С Шубиным пошли шестеро; Насте он всё выложил на чистоту: мол, ты боец справный, опять же жизнь нам спасла, но всё равно женщина и этот факт, увы, не переделать. Никто не будет возражать если Настя останется в части. Она посмотрела на него очень странно и у лейтенанта отпала охота увещевать. Товарищи потом пошучивали у нее за спиной, что такое изнасилование, если женщина не против. Перед отправкой на задание Шубин выстроил группу, проверил снаряжение и амуницию, определил группу поиска, захвата прикрытия, приказал сдать в штаб документы и личные вещи. Резун как всегда ворчал: «Вот, так отдаешь чужим людям свое кровное, а где гарантия, что обратно получишь? Что вообще можно брать с собой?». «Партбилет не забудь взять!», – пошутил Кошкин Леха, перебрался на берег последним, сел на корточки, покрутил головой, словно не веря, что выбрался живым.
– Отстаёшь! – заметил Курганов.
– Не отстаю, а замыкаю! – поправил боец. – Моя обязанность самая ответственная – вдруг враг с тыла зайдёт… А вы чего тут, молитесь что ли? – он пристально всмотрелся. – Кому, интересно?
– Себе молимся, – проворчал Кармерзы. – Чтобы мудрость пришла. Лично тебе это не поможет, даже не пробуй.
– Товарищ лейтенант, вроде тихо в лесу, – свесился через обрыв Резун. – Дальше пойдём или тут курить будем?
Поблёскивал снежный покров и уже не было то есть мы, что раньше, на запад простирался разреженный сосняк. Группа пошла на лыжах, силуэта в маскхалатах заскользили между деревьями, на открытых участках ускорялись, а когда растительность уплотнялась, ползли еле-еле.
– Товарищ лейтенант, разрешите снять лыжи? – стонали «дети Закавказья», они искренне не понимали в чём смысл этой зимней русской забавы. С тем же успехом они могли идти пешком, но на участках с редким лесом, снега был по колено – пешая ходьба исключалась. Настя вырвалась вперёд, шла уверенно – до войны она увлекалась лыжами. Местность пошла под уклон, расступились деревья; девушка съехала вниз и пропала из вида. Кошкин и Курганов устремились за ней, первый наехал на какой-то корешок, подлетел как на трамплине, а затем долго и картинно падал, болтая оконечностями. Курганов въехал в него, словно летчик, таранящий фашистский эшелон, – образовалась куча-мала. Вартанян и Кармерзы пытались сменить направление, чтобы избежать столкновения, в итоге оба повернули в одну сторону и произошла ещё одна авария. Усугубил ситуацию красноармеец Резун, протаранивший всю четверку сразу; кучка людей беспомощно барахталась в снегу, никто не кричал, возились молча. Глеб отвернул в бок, но чересчур разогнался, не справился с управлением – лыжа слетела с ноги, пришлось изображать балетное «па» и в итоге он тоже оказался в сугробе. Оконфузились знатно, хорошо, что не в бою, – быстро отряхнулись, встали на лыжи. Вернулась Настя, лихо подъехала, затормозила, воткнув палки в сугроб.