– Хотите ночку по-человечески провести? – засмеялся Супрун. – Чтобы вокруг барокко и рококо? Венская мебель, кружевные шторы? Так это вам в «Черную розу» надо – это на Тульской, напротив бывшего горисполкома, бывшая ведомственная гостиница для партийных и советских работников. При взятии города не пострадала, сразу в порядок привели: мебель завезли из домов беглых партийных шишек. Насчёт барокко с рококо не уверен, но всё пучком – там бонзы всякие снимают номера, командировочные офицеры. Нашего брата тоже пускают, но будь готов – обчистят до нитки. Приятно покувыркаться, дамы и господа! – Супрун скабрёзно подмигнул Насте и поднялся с места.
Глава девятая
– …Командир, у нас есть план? – взволнована прошептала Настя, когда они вышли из заведения и пошли по улице. – Сгонять в Черники уже не успеваем – скоро начнется комендантский час. Наши в неведении сидят на заводе, мы ничего не знаем про эту тюрьму.
Нужно уходить с улицы.
Глеб порылся в кармане, сунул в рот сигарету; давно стемнело – они стояли под единственным в округе фонарём, тихо падали снежинки; ближе к ночи резко упала температура.
– Где эта чертова гостиница? Пойдем туда, снимем номер, если повезет. Надо все обдумать. У нас есть время пока Беспалого из Черняков не этапировали.
Бывшая ведомственная гостиница располагалась вычурном купеческом особняке и наплыва постояльцев явно не переживала. Но заведение не пустовало, в отдельных окнах обоих этажей горел свет, как-то не спокойно было на душе, не хватало решимости взять женщину за руку и перевести через дорогу. Из гостиницы вышли двое в штатском, бодро двинулись по тротуару. Было странное ощущение, что за разведчиками наблюдают и это беспокоило; следить не могли – улица была пуста, да и кому это нужно? Напряжение не отпускало, тем более не за горами был комендантский час. В кобуре мирно покачивался немецкий парабеллум, составная часть образа, во внутреннем кармане советский ТТ и глушитель братьев Митиных – на всякий пожарный случай, такой же набор у Насти – девушки без паспорта.
К гостинице подъехал чёрный легковой Опель, явно бронированный, с мощной рамой, наваренной на передний бампер. Распахнулась дверь, вышел офицер в чёрной шинели и высокой фуражке, – он нагнулся, учтиво протянул руку и помог выбраться из машины даме; та тоже носила форменную одежду, но вместо фуражки на ней была утепленная пилотка, из под которой выглядывали вьющиеся белокурые волосы. Оба выглядели элегантно и прекрасно дополняли друг друга.
Недалеко от входа горел фонарь – отблески света плясали на кокардах «мёртвая голова». В Лозыре дислоцировалось подразделение Ваффен СС и об этом постоянно что-то напоминало. Женщина улыбалась, офицер был галантен и учтив, он что-то бросил водителю, захлопнул дверцу, взял даму за локоток и повел к крыльцу.
Тротуар уже подморозило – каблуки скользили; мужчина выражал недовольство: почему эти глупые русские не посыпают ступени песком? Они невероятно бестолковые – постоянно приходится кого-то наказывать за разгильдяйство. Женщина смеялась, у нее было хорошее настроение, очевидно, недавно они посидели в ресторане и теперь решили приятно провести ночь в гостинице – действительно, почему нет? Война войной, а жизнь продолжается!
Кавалер приоткрыл тяжёлую дверь, пропустил даму вперёд, он даже не смотрел по сторонам – этот город немцы считали полностью безопасным. Шубин колебался и всё же решился – он верил в свою удачу.
Водитель опеля тронул машину, притормозил у перекрёстка, убедившись в безопасности проезда, и покатил дальше, набирая скорость – возможно герр офицер отпустил его до утра.
В фойе гостиницы было уютно, горел приглушённый свет, обстановка под старину, видимо, также было и до оккупации. На стенах, где раньше висели картины советских художников, прославляющие социализм, выделялись пятна невыцветших обоев. Закрыть их картинами, восхваляющими новую власть, администрация ещё не успела. Холл под хрустальной люстрой был пуст, охрана если и присутствовала, то в глаза не бросалась. Посетители в высоком облачении стояли у конторки администратора.
Работница – немолодая, полноватая женщина, с жидкими волосами – заметно волновалась – череп и скрещенные кости действовали угнетающе, даже на лояльных режиму людей. Она улыбалась, кивала, неосторожно выронила ключ от номера; ахнув бросилась поднимать, схватила тряпочку протёрла – постояльцы ждали со снисходительными усмешками. Женщина в форме была фигуристая и миловидная, она смотрела на русскую работницу со смесью презрения и снисхождения, морщила нос. Представительный офицер проявлял признаки нетерпения, но в присутствии дамы демонстрировал арийское великодушие, он равнодушно покосился на мнущегося у порога Шубина, скользнул взглядом по Насте…
– Вот пожалуйста, господин офицер, – администратор протянула ключ, она довольно коряво говорила по-немецки. – Номер 212, очень хороший номер. Вам и вашей девушке должно понравиться – это лучший номер в нашей гостинице.
– Спасибо, фрау! – с ухмылкой ответил гауптштурмфюрер. – Будьте любезны, шампанское в номер, а также фрукты и конфеты.
– О непременно, герр офицер! – расплылась в улыбке администратор. – Я распоряжусь…
Парочка направилась к лестнице; когда они прошли половину пролета, белокурая особа уже висела на руке офицера и задорно смеялась. Отворилась дверь в глубине холла высунулась розовощёкая физиономия, проигнорировала Шубина, уделила внимание Насте – дверь закрылась. Охрана присутствовала, но весьма ненавязчиво – центральные кварталы, Лозыря, считались безопасными. Администратор выскочила из за стойки, засеменила в глубь холла отдавать распоряжения.
– Может не надо, Глеб? – прошептала Настя. Девушка волновалась, даже назвала его по имени.
– Надо, товарищ красноармеец! Смелость, как известно, города берёт!
Когда администратор вернулась, у стойки её дожидались новые клиенты.
– Что вам угодно, господа?
– Господам угоден номер до утра.
«Свободных номеров нет!», – чуть не сорвалось с уст по доброй советской привычки, но администратор вовремя осеклась. Шубин вынул свой служебный документ, присовокупив несколько немецких банкнот солидного номинала – возможно это было её месячное жалованье. Деньги резали глаза, заглядывать в документ после этого совсем не хотелось; Глеб убрал картонную книжицу. Женщина улыбнулась:
– Конечно, и всё же, я должна вас записать – так положено.
– Запишите, если положено, – Глеб пожал плечами. – Сотрудник вспомогательной полиции, Боков Алексей Геннадьевич, прибыл из Калязино в краткосрочный отпуск… – к нескольким купюрам незаметно добавилась ещё одна.
Глаза работницы воровато забегали – непростую натуру его сотрудницы гостиничного хозяйства, Шубина раскусил быстро и безошибочно.
– Понимаете, фрау, моя спутница – супруга одного местного должностного лица и нам бы хотелось, чтобы все здесь происходящее осталось в тайне. Вы же умеете хранить секреты? Вам абсолютно незачем волноваться. Мы будем вести себя тихо и покинем вашу замечательную гостиницу ещё до рассвета, – заключительным аккордом стало появление ещё одной купюры.
Женщина проворным движением смахнула рейхсмарки под стойку и выдала гостям ключ.
– Только тихо и незаметно, – зашептала она, воровато оглядываясь кругом. – Номер 202. Второй этаж – не люкс, конечно, но вас устроит. Есть постельное белье, а в душе тёплая вода – её подогревает местная котельная.
– Мы вам так признательны, фрау!
Она не сдаст – Шубин это чувствовал: во-первых, он был убедителен, а с подобными явлениями эта дама сталкивалась не раз; во-вторых, выдача постояльцев – равносильна потере крупной суммы денег и приглашению в гестапо, что ее тоже не устраивало.
Разведчики пересекли холл, поднялись по лестнице; ёкнуло сердце – за поворотом лестничного марша они чуть было не столкнулись с упитанным майором вермахта, тот спускался вниз: в шинели, с кобурой на поясе, недовольно хмурился. Разведчики уступили ему дорогу, Шубина вскинул руку; майор кивнул, попутно смерив взглядом скромную русскую женщину, майор ушёл; Настя облегчённо выдохнула.
– А ты насобачился отдавать фашистское приветствие, товарищ лейтенант?
– По твоему, пионерский салют был бы сейчас уместнее?
Девушка усмехнулась.
Они быстро поднялись на второй этаж, двинулись по коридору – ковровое покрытие скрадывало звук шагов. У двери с табличкой 202 Настя остановилась, вопросительно глянула на спутника, но Шубин прошел до 212 номера и замер: из-за двери доносился женский смех. Лейтенант немного постоял, потом повернулся и увлек Настю обратно; они вошли в свой номер и заперлись. Кровь отхлынула от лица, Настя прислонилась к двери, перевела дыхание.
– Ну мы и дали, Глеб, в самую гущу забрались! Что ты там говорил про секреты счастья? – она усмехнулась дрожащими губами.
– Не обращай внимания. В трепетной юности увлекался романтической литературой… Это выдра нас не сдаст.
– Ну да, она же не полная идиотка – терять такие деньги. У тебя горят глаза, Глеб. Признайся, у тебя есть план? И я даже догадываюсь какой… – она волновалась, говорила пылко и сбивчиво.
Это было совсем не то, что она подумала. У лейтенанта Красной Армии была девушка, которую он любил, и на который собирался жениться, мимолетные увлечения и прочие проявления неверности он считал недопустимыми.
Шубин быстро обследовал номер, задёрнул шторы – далеко не люкс, но это неважно, он согласился бы сейчас и на сарай. Мебель добротная, но не новая: тумбочки, стол, два кресла, вместительная кровать. Он снял шинель, повесил на крючок – в номере было тепло, отлившая от лица кровь возвращалась обратно. Настя на цыпочках вошла в ванную комнату с таким лицом, словно эта пещера али-бабы. Ванна была не новая, но душ и раковина были в исправны; на стене аккуратные полочки, забытая кем-то из постояльцев зубная щетка; из крана текла практически горячая вода. Настя заволновалась, даже покраснела, что-то зашептала.