3.
После этого ужина, который еще больше сгустил тайну над парой, которую составляли Карл и его мать, у Кори появится возможность поближе познакомиться с Элизабет Лагерфельд. Дизайнер снял виллу в Сен-Тропе, летней столице элегантности. Он принимает в ней заезжих друзей, и его мать снова там. Ассистенту Антонио Лопеза дарована привилегия сопровождать Элизабет в поезде, и его первое впечатление подтверждается: «Она была сдержанной, удивительно хорошо воспитанной, совсем не грозной. Она обращалась со мной как с джентльменом, тогда как мне было далеко до графа. В поезде мы вместе поужинали, и, когда пришло время расплачиваться, она под столом сунула мне деньги, чтобы казалось, будто это я пригласил ее… Это было так мило»4.
В Сен-Тропе мадам Лагерфельд никогда не привносит волнений в жизнь своего сына, который любит вмешиваться в разговоры у бассейна. Кажется, она признательна Карлу за то, что тот позволяет ей быть рядом с ним. Она почти не выходит из дома. Когда ей изредка случается выйти в город, она облачается в роскошное платье и идет прогуляться. Карл же, со своей стороны, забросил тяжелые рубашки из крепа, сменив их на майки без рукавов и с глубоким вырезом, открывающие его накачанные мускулы. Он продолжает регулярно поднимать гири. У него черные вьющиеся волосы, загорелое и совершенное тело, и его легко спутать с одним из тех, кто входит в веселую американскую ватагу. Единственное отличие в том, что они греются на солнышке у бассейна, тогда как он неустанно работает в своей комнате. Иногда Антонио удается вытащить своего друга на пляж. Он дает ему уроки соблазнения, общительности, подталкивает его идти навстречу другим. В этой области Карл кажется полным профаном. «Забавно было видеть, как он слушает Антонио, он, который был скорее скрытным»5, — вспоминает Кори. Его по-прежнему больше волнует рисование.
Квартира Карла в Париже перевернута вверх дном. Рой заполонил все. Он согласился предоставить Университетскую улицу Энди Уорхоллу и Полу Морисси для съемок андеграундного фильма Любовь и даже сыграть в нем одну роль. Американцы рассказывают о своей любовной жизни, он импровизирует по-английски. Дает им советы мягким, полным меланхолии голосом. Белая майка без рукавов, волосы средней длины, он улыбается и выглядит сексапильно. Не рушится ли легенда о его целомудрии, когда перед камерой предводителя поп-арта он на крупном плане целует взасос манекенщицу Донну Джордан? Вспомнил ли он о советах Антонио? Вероятно, нет. Так как это прежде всего игра. И потом, его душа, как и его сердце, далеко отсюда.
Избирательные симпатии
Тома де Башер рассказывает, что его дяде достаточно было где-то появиться, чтобы десятки пар глаз обратились к нему: «Жак излучал свет. Иногда, характеризуя кого-то, употребляют слово солнечный. Жак был солнечным»1. В тот вечер в «Нюаж»2, клубе гомосексуалистов, только что открывшемся в квартале Сен-Жермен-де-Пре, он произвел на Карла еще более яркое впечатление. «Я хотел бы встретиться с вами», — вместо приветствия говорит молодой человек, которому, впрочем, все известно о художнике. Его карьера, которая находится на подъеме, его коллекции, его интервью. Он разгадал кое-какие из его секретов, его желание угодить и желание, чтобы ему угождали, оставаясь при этом невидимым, для того чтобы лучше наблюдать за современниками и пропускать через себя дух времени. Он тонко разграничивает доступную обществу легенду, придуманную в Париже, и реальность затаенных немецких обид. Вторжение молодого человека в жизнь дизайнера отнюдь не случайность. Посещения Карлом ресторана «Ла Куполь», вечера в окружении компании американцев… Жак следил за ними из глубины ресторана, сгорая от желания принадлежать к этому волнующему кружку. Он навел справки, обзавелся документальными данными. Жак уже носит в себе частицу Карла, а Карл, сам того не зная, носит у себя под кожей частицу Жака. Встреча здесь или в другом месте была неизбежна. Впрочем, близкие Жака долго считали, что она произошла в «Кафе де Флор», среди красных диванов и просвещенных бесед. Как нередко бывает в жизни, в том числе и в жизни Карла, реальность имеет свойство мгновенно превращаться в легенду в тот самый момент, когда она пишется.
«[Жак] старательно готовил как свои появления, так и свои исчезновения»3, —
уверяет Тома де Башер. Он также умел создавать для этого определенную ауру.
Какую мизансцену выбрал он для своего появления? Безусловно, ту, воздействие которой приведет к пробуждению самого страстного желания. Словно навеянную одной из его настольных книг — Портрет Дориана Грея Оскара Уайльда.
«Что-то в его лице вызывало мгновенное доверие к нему. В нем молодость раскрывала все свое простодушие и свою пылкую невинность, как будто его не затронула грязь этого мира […] Он был создан для поклонения»4.
Незнакомец с идеальными манерами представляется. У Жака де Башер де Бомарше не одна, а две аристократические частицы и морская шапочка, украшенная красным помпоном. Он также весьма оригинально облачен в Lederhose, знаменитый баварский традиционный наряд. Как и Карл, молодой человек питает страсть к вещам, которые можно носить как маску. Он также любит литературу и легенды. У него манера отчасти все приукрашивать.
Карл, несомненно, не одурачен этой игрой, но тайна, должно быть, до конца не раскрыта и не поддается расшифровке. Оригинальность одеяния Жака созвучна его собственной оригинальности. Она, вне всякого сомнения, возвращает его на тридцать лет назад, когда в детстве те же короткие кожаные штаны служили ему для того, чтобы отличаться от других. Жак де Башер возникает в жизни Карла Лагерфельда как провокативный, вызывающий персонаж. Ему есть чем очаровать стилиста.
Мужчины, которых разделяют два десятка лет, несомненно, беседуют до рассвета. Эта встреча, которую датируют 1971 годом, возможно, самая счастливая, самая волшебная и, с другой стороны, самая волнующая, самая трагическая из тех, что были в жизни кутюрье.
Она прежде всего знаменует начало любовной истории двух мужчин, которыми движет одна и та же страсть: сбежать от мира, чтобы созидать себя, сделать свой выбор. «Несмотря на то что он гордился своим происхождением и семейной усадьбой Ла Беррьер, Жаку этого было недостаточно, поэтому он создавал образ, в большей мере соответствовавший его представлению о себе, которое он хотел навязать другим»5, — резюмирует его друг Кристиан Дюме-Львовски. Вторая аристократическая частица на самом деле — добавка, по имени семейной усадьбы, чтобы подчеркнуть свое благородство. «Он производил впечатление собирательного образа молодого французского аристократа, включая все его признаки: элегантность, образованность, имя, семья, корни, предки, любовь к истории»6, — добавляет человек, который, прежде чем встретиться с ним, увидит черты Жака на афише Дэвида Хокни. Франция, аристократия, утонченность… Карл символически поднялся еще на одну ступень на пути к построению собственной вселенной, фантасмагорическим центром которой остается картина Менцеля.
Жак не работает. Он превратил безделье в искусство, на манер высшей знати XVIII столетия. Эпоха позволяет. Социальное положение тоже, его семья владеет небольшим замком в Бретани и живет в определенном достатке. Весь день он занимается тем, что идет на разные ухищрения, которые упрочат его репутацию денди. Он художник и картина, ювелир и драгоценное украшение. «Жаку была необходима двухчасовая мизансцена для того, чтобы одеться, подобрать безупречный наряд в соответствии с контекстом. Это могло быть какое-то мероприятие, ситуация или изображение какого-либо персонажа»7, — вспоминает его племянник Тома. Каждое утро Жак выдумывал себя заново, черпая образцы из книг, которые окружали его и с которыми он не расставался. По мнению Кристиана Дюме-Львовски, «невозможно по-настоящему понять личность Жака, не зная его личного пантеона, в частности всей той романтической мифологии, которая его очень вдохновляла. Он интересовался Гюисмансом. Дюрталь в романе Без дна и Дез Эссент из романа Наоборот были теми героями, которые оказали влияние на созданный им образ. […] Он любил крайности, взлет и падение, он интересовался как Жанной д’Арк, так и Жилем де Рэ…»8 По словам Ксавье, брата Жака, другим большим увлечением последнего был Людвиг II Баварский. «В свое первое пребывание в Германии Жак, которому было около тринадцати лет, побывал на Штарнбергском озере, где утопился Людвиг II. Я думаю, что в тот момент он полностью отождествил себя с ним. Он был поражен его романтическим, поэтичным и фантастическим обликом. Его бред, тот тайный грот, его наряды… все в нем завораживало его. Замок Нойшванштайн был местом его грез»9. Оригинальный набор персонажей, дополняющих друг друга и отражающихся друг в друге, к которым нужно добавить героя по имени Себастьян Флайт из романа Ивлина Во Возвращение в Брайдсхед, олицетворяющего некую идею декаданса. Он заимствует у него, переиначивая на свой манер, кодекс студента Оксфорда начала века, внешне небрежного, увлекающегося спиртным и склонного к мрачному романтизму. Как и тот, он любит часто прогуливаться с бутылкой спиртного в одной руке — в данном случае Chivas. В другой Себастьян держит своего брата Алозиуса, teddy bear, плюшевого медведя, фетиш, с которым он никогда не расстается. Игрушку Жака зовут Мишка.
Официальное представление всей компании происходит летом в Сен-Тропе. Именно там молодой японский стилист Кензо Такада, недавно приехавший во Францию, впервые замечает Жака де Башера. Он покорен его красотой с легкой примесью вероломства. «Жак был очень красивым юношей. Он был очень элегантен. Все замечали его»10. Кори Грант Типпин вспоминает о том, как был очарован Карл:
«Он объявил нам: „Я привел своего друга