Я ответила, что ни о чем другом и не мечтаю, и она провела меня в небольшую комнату, где лежали и стояли все принесенные для продажи вещи. Я выбрала для себя булавку для шарфа, табакерку и китайскую вазу, чем снова вызвала одобрение миссис Картрайт и, как я надеялась, привела ее в словоохотливое настроение.
Как только мы уселись в гостиной и начали пить кофе, я навела разговор на тему костюмированных спектаклей и шествий.
— Так вы правда собираетесь устроить костюмированное действо в аббатстве этим летом?
— Непременно. И обязательно выберу для вас какую-нибудь заметную роль. Я всегда считала, что члены нашего первого в округе семейства должны получать ведущие роли в спектакле. Вы согласны со мной?
— Конечно, но всегда ли они соглашались принять участие в этих маскарадах? Например, миссис Грентли и Люк — они изображали кого-нибудь? Впрочем, кажется, миссис Грентли говорила мне, что она играла жену Карла I, не так ли?
— Да, у нас был большой эпизод из времен Гражданской войны и это было очень уместно, ведь Киркландское Веселье в те времена было захвачено парламентской армией, и это просто счастье, что они его не разорили и не разрушили до основания. Это ведь были настоящие вандалы! Правда, до их появления успели спрятать все ценности, так что они ничего не нашли…
— Как интересно! Куда же их спрятали?
— Ну уж об этом, моя дорогая миссис Рокуэлл, ваши родственники должны знать гораздо больше, чем я. Хотя, кажется, это так и осталось загадкой.
— Это и был ваш эпизод в спектакле?
— Нет, не совсем… Мы просто изобразили приход Круглоголовых[2] и захват поместья. Потом была сцена реставрации королевской власти — таким образом мы как бы связали историю семьи Рокуэллов с историей Англии.
— А еще вы, кажется, изображали само аббатство до его роспуска и разорения — это должно было быть очень интересно.
— Так оно и было, и поэтому я хочу поставить похожую сцену будущим летом. Мне кажется, это основа всего действа, а кроме того, эта сцена дает возможность всем, кто хочет, сыграть хотя бы маленькую роль.
— Представляю, как впечатляюще выглядели ваши монахи в черных рясах на фоне развалин. Наш Люк, наверное, был еще слишком мал, чтобы участвовать во всем этом.
— Вовсе нет — он у нас был чуть ли не лучшим монахом! И он так рвался играть! При этом он уже был довольно высокого роста — Рокуэллы ведь все высокие, вы же знаете.
— И сколько же всего у вас было монахов?
— Очень много. Мы почти всех уговорили участвовать, даже доктора Смита пытались завлечь.
— И удалось?
— Нет, все происходило в тот день, когда он обычно посещает… то заведение, а кроме того, он сказал, что не может пренебречь своими обязанностями дежурного доктора и должен быть наготове на случай вызова.
— Ну а его дочка?
— Она, конечно же, участвовала — она изображала юного принца Чарльза и выглядела просто очаровательно — черный бархатный костюм, длинные волосы… Всех очень тронула сцена, где принца спрашивали: «Когда вы в последний раз видели своего отца?»
— Значит, монаха она не играла?
— Нет, но ее принц Чарльз был незабываем. Но вообще все были хороши. Даже мистер Редверс, хотя уж от него-то никто не ожидал, что он примет участие.
— И кого же он изображал?
— Всего-навсего монаха, но мы были рады, что он не остался в стороне.
— Как… интересно.
— Хотите еще кофе?
— Нет, спасибо, это было замечательно, но мне уже пора идти.
— Так мило с вашей стороны, что вы зашли, и я надеюсь, что ваши покупки вас порадуют.
Мы расстались под аккомпанемент взаимных благодарностей, и я направилась домой. Мне казалось, что тайну монашеской рясы я разгадала. Кто-то воспользовался оставшимся от спектакля костюмом, чтобы меня напутать.
Но вот кто? Теперь я знала, что такой костюм в свое время был у Люка и у Саймона. Однако, когда я рассказала ему о своем ночном госте, Саймон ни словом не обмолвился о том, что у него была ряса…
Сначала я решила обсудить все с Хейгэр, но потом передумала. Ведь о нашем с ней разговоре может услышать Саймон, а мне теперь не хотелось, чтобы он узнал, как много мне уже известно.
Конечно, нелепо было подозревать Саймона, хотя бы потому, что он никак не мог среди ночи оказаться у нас в доме, чтобы изобразить монаха. Тем не менее я не должна была забывать о том, что после Люка наследником Киркландского Веселья был не кто иной, как Саймон.
Мне было очень тяжело сознавать, что я никому не могу доверять, но именно так оно и было. Поэтому, когда на следующий день я пришла навестить Хейгэр, я ничего не сказала ей об эпизоде с моей накидкой, хотя, видит Бог, мне очень хотелось с кем-нибудь поделиться. В тот момент, когда мы с Хейгэр обсуждали рождественские подарки, которые я вызвалась купить по ее списку во время поездки в город с Рут и Люком, в комнату вошел Саймон. Услышав, о чем идет речь, он сказал:
— Если вы хотите поехать в Несборо, я могу вас взять с собой. Я еду туда по делам.
Я не сразу согласилась. Не то чтобы я думала, что мне эта поездка с ним реально может чем-то грозить, но все-таки я не забыла о том, что поначалу он ко мне очень плохо относился, и его неприязнь ко мне прошла только благодаря моей дружбе с его бабкой. Мне вдруг стало необъяснимо грустно оттого, что по логике вещей я не должна была ставить Саймона вне своих подозрений.
Мои колебания его позабавили — ему, конечно, не пришло в голову, что я могу подозревать его в злодействе, и он принял их за боязнь нарушить приличия.
Усмехнувшись, он сказал:
— Пусть с нами поедут Рут или Люк. Если будет кто-то из них, то и вы, возможно, снизойдете до моего предложения.
— Я буду очень рада, — ответила я.
Скоро было условлено, что, когда Саймон поедет в Несборо, он возьмет с собой Люка, Дамарис и меня.
День, когда мы отправились в Несборо, был удивительно теплым для начала декабря. Мы выехали сразу после девяти утра, рассчитывая вернуться засветло, то есть не позднее четырех часов.
И Саймон, и Люк в дороге были очень веселы и разговорчивы, и мне невольно передалось их хорошее настроение. Одна только Дамарис по своему обыкновению молчала.
Мне пришло в голову, что, как только я удалилась от Киркландского Веселья, ко мне вернулся мой здравый смысл и мне показалось, что мне совершенно нечего опасаться. Слушая веселую болтовню Люка, я готова была поверить в то, что он подстроил все эти фокусы исключительно шутки ради — просто, чтобы меня разыграть. Что касается истории с «монахом», возможно, он понял, что немного перестарался, и поэтому теперь развлекался невинными проделками вроде похищения медных грелок. Он ведь с самого начала разговаривал со мной в ироническом тоне, и все эти шутки, которых я по глупости испугалась, были просто проявлением его юношеской фантазии и любви к розыгрышам.
Таковы были мои мысли, когда мы въехали в Несборо. Я немного знала этот городок, и он мне всегда очень нравился.
Мы подъехали к гостинице, где мы немного перекусили с дороги и потом разделились, договорившись встретиться в этой же гостинице спустя два часа. Саймон пошел по делам, ради которых он приехал, а Люк, Дамарис и я отправились по магазинам.
Очень скоро я потеряла из виду Люка и Дамарис, которые, как я подозреваю, нарочно оторвались от меня в каком-то магазине, чтобы остаться наедине.
Тем временем я купила все, что было в списке Хейгэр, а также то, что нужно было мне самой, и, поскольку до условной встречи у меня был еще целый час, я решила просто погулять по городу — благо погода была чудесная, а на улицах совсем не было толчеи. Полюбовавшись на крытые красной черепицей дома, я отправилась к реке Нид, гладь которой приветливо блестела под лучами декабрьского солнца, отражая развалины замка с его некогда грозной старинной башней.
Меня вдруг окликнули по имени, и, обернувшись, я увидела Саймона, шедшего в мою сторону.
— Вы уже сделали все свои покупки?
— Да.
Он достал из кармана часы.
— Почти час до встречи с остальными. Что вы собираетесь делать?
— Я хотела погулять по берегу.
— Если вы не против, я пойду с вами.
Он взял у меня свертки с покупками и зашагал рядом со мной, и в этот момент я вдруг ощутила исходящую от него силу, а также то, что около реки, к берегу которой мы подошли, кроме нас не было ни души.
— Я знаю, что вы хотели сделать, — сказал он. — Вы хотели попытать счастья у колодца.
— У какого колодца?
— Неужели вы не слыхали о знаменитом колодце? Разве вы раньше не бывали в Несборо?
— Бывала — раз или два с отцом.
Он насмешливо прищелкнул языком.
— Миссис Кэтрин, в вашем образовании есть серьезные пробелы.
— Так расскажите мне об этом колодце.
— Давайте пойдем к нему, хорошо? Говорят, что если опустить в него руку и подержать в воде, затем загадать желание и дать руке обсохнуть на воздухе, не вытирая ее, желание обязательно сбудется.
— Не может быть, чтобы вы верили таким сказкам.
— Вы далеко не все обо мне знаете, миссис Кэтрин, хотя этого вы тоже еще пока не осознали.
— Во всяком случае я знаю, что вы самый что ни на есть практичный человек и никогда не будете желать того, что не может стать вашим.
— Вы как-то однажды сказали, что я — надменный и самовлюбленный человек. А раз так, то я должен полагать, что мне все подвластно и что любое мое желание осуществимо. Так вы хотите увидеть наш волшебный колодец?
— Да.
— А загадать желание?
— И загадать желание.
— А вы мне скажете, если оно сбудется, хорошо? Только до того, как сбудется, нельзя говорить, что вы задумали. Ваше желание должно быть известно только вам и силам тьмы… или же света, как вам угодно. Так вот, у нас есть этот волшебный колодец, а еще пещера матушки Шиптон. Ваш отец вам рассказывал ее историю?
— Он мне вообще никаких историй не рассказывал: Он очень мало со мной разговаривал.