– Мне казалось, что Марчмонт вполне осознает, что это было очень странное завещание.
– Так оно и есть, – согласился Торндайк, – но это не совсем то, что я имею в виду. Вся совокупность обстоятельств, взятых вместе и в связи друг с другом, произвела на меня большое впечатление, именно поэтому я уделяю столько внимания тому, что на первый взгляд кажется таким бесперспективным делом. Перепишите мои записи, Джервис, и критически изучите факты. Думаю, вы поймете, что я имею в виду. А теперь давайте продолжим.
Он вернул на место латунную петлю и, снова вставив винты, повесил фотографию на стену. Затем Торндайк начал медленно обходить комнату, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть японские цветные гравюры и обрамленные фотографии зданий и других археологических объектов, которые были единственной попыткой украсить стены. На одну из них он обратил мое внимание.
– Эти картины представляют определенную ценность, – заметил он. – Вот одна из них, написанная мастером Утамаро[37]. А вот этот маленький кружок с отметкой над ним – его подпись. Заметьте, бумага начала покрываться пятнами плесени. Это может привести к нескольким выводам.
Я, соответственно, сделал мысленную пометку и продолжил осмотр.
– Вы заметили, что Джеффри использовал газовую плиту вместо угольной. Он делал это для экономии времени и сил, но, возможно, и по другим причинам. Наверное, он и готовил на газе, давайте посмотрим.
Мы зашли в маленькую кухню, больше похожую на кладовку, и огляделись. В ней стояли лишь плита с одной конфоркой на полке, чайник, сковорода и несколько предметов посуды. Очевидно, привратник был прав относительно образа жизни Джеффри.
Вернувшись в гостиную, Торндайк возобновил осмотр, выдвигая ящики стола, с любопытством заглядывая в шкафы и бросая мимолетный взгляд на каждый из сравнительно немногочисленных предметов, которые содержала эта неуютная комната.
– Я никогда не видел более безличного жилья, – таково было его окончательное суждение. – Здесь нет ничего, что могло бы навести на мысль о каких-либо привычках обитателя. Давайте осмотрим спальню.
Мы прошли в комнату, помнящую недавнюю трагедию, и когда Торндайк зажег газовый светильник, некоторое время мы просто стояли, молча оглядывая все вокруг. Это была голая, неуютная комната – грязная, запущенная и убогая. Кровать, похоже, не перестилали с момента смерти хозяина, так как вмятина все еще отмечала место, где лежало тело, а на потертом покрывале все еще виднелись следы пепла. Мне показалось, что это типичная спальня курильщика опиума.
– Что ж, – в конце концов заметил Торндайк, – индивидуальность здесь есть, и довольно своеобразная. Джеффри Блэкмор, похоже, был человеком с небольшими потребностями. Вряд ли можно представить себе спальню, в которой комфорту обитателя уделялось бы меньше внимания.
Он внимательно огляделся.
– Шприц и остальные опасные приспособления, как я вижу, исчезли, – продолжил он, – вероятно, эксперт их не вернул. Но есть опиумная трубка, банка и пепельница и я полагаю, что это одежда, которую гробовщики сняли с тела. Давайте их осмотрим?
Он поднял одежду, которая была небрежно сложена на стуле, и начал осматривать вещи, снимая их по очереди со стула.
– Это, очевидно, брюки, – заметил он, раскладывая штаны на кровати, – вот маленькое белое пятнышко на середине бедра. Зажгите лампу, Джервис, и давайте рассмотрим его через лупу.
Я зажег лампу, и когда мы детально рассмотрели пятно, то определили, что это масса мелких кристаллов, Торндайк спросил:
– А что вы думаете об этих сгибах на ткани? Видите, по одному на каждой ноге.
– Это выглядит так, как будто брюки были подвернуты. Но в таком случае, они должны быть подвёрнуты на целых семь дюймов. Бедный Джеффри не мог особо заботиться о внешнем виде. Но, возможно, складки появились когда одежду сняли с тела.
– Это возможно, – сказал Торндайк, – хотя я не совсем понимаю, как это могло произойти. Я заметил, что его карманы пусты. Нет, подождите. Вот что-то в жилетном кармане.
Он достал потертый футляр для визитных карточек из свиной кожи и огрызок грифельного карандаша, который он рассматривал с гораздо большим интересом, чем того заслуживал столь заурядный предмет.
– Карточки, как вы заметили, напечатаны на машинке, а не в типографии. Запомним. Скажите, что вы думаете по этому поводу?
Он протянул мне карандаш, который я придирчиво рассмотрел, воспользовавшись лупой и фонариком. Даже с помощью этих средств я не смог обнаружить ничего необычного. Торндайк с лукавой улыбкой наблюдал за мной.
– Ну и что это такое? – поинтересовался он, когда я закончил осмотр.
– Проклятье! – воскликнул я. – Это карандаш. Любой глупец может это увидеть, и этот конкретный глупец не увидит ничего, кроме того, что это жалкий огрызок карандаша, отвратительно заточенный. Снаружи он окрашен в темно-красный цвет и на нем было напечатано какое-то название, начинающееся с «Ко…», возможно «Кооперативные магазины».
– Так, мой дорогой Джервис, – запротестовал Торндайк, – не надо путать домыслы с фактами. Буквы, которые остались, это «К» и «О». Запомните это и выясните, на каких карандашах есть надписи, начинающиеся с этих букв. Я не буду вам помогать, потому что вы легко можете сделать это сами. И это будет хорошей тренировкой, даже если окажется ничего не значащим.
В этот момент он резко отступил назад.
– Дайте мне лампу, Джервис, – произнес он, глядя на пол, – я наступил на что-то, похожее на стекло.
Я поднес лампу к месту рядом с кроватью, мы оба встали на колени, осветив голые и пыльные доски. Под кроватью, как раз в пределах досягаемости ног стоящего рядом человека, находилось несколько осколков стекла. Торндайк достал из кармана листок бумаги, аккуратно смахнув их на него.
– Судя по всему, я не первый, кто наступил на этот предмет, чем бы он ни был, – заметил он. – Не могли бы вы посветить мне, пока я осмотрю что это?
Я выполнил его просьбу, держа лампу над бумагой, пока он разглядывал маленькую кучку стекла через лупу.
– Ну, – спросил я, – что вы нашли?
– Этот вопрос я и себе задаю. Насколько я могу судить по внешнему виду этих фрагментов, скорее всего, это части маленького стекла от часов. Жаль, что нет больших осколков.
– Возможно, они есть, – произнес я, – давайте тщательнее поищем под кроватью.
Мы продолжили рыскать по грязному полу, освещая лампой один участок за другим. Вскоре мне удалось найти маленькую стеклянную бусинку, которую я тут же поднял и показал моему другу.
– Это представляет какой-нибудь интерес? – спросил я.
Торндайк взял бусину и с любопытством осмотрел ее.
– Конечно, – сказал он, – это очень необычная вещь для спальни такого старого холостяка, как Джеффри. К тому же мы знаем, что для уборки своих комнат он не нанимал женщин. Конечно, это может быть реликвией, оставшейся от предыдущего жильца. Давайте посмотрим, есть ли еще подобные бусины.
Мы возобновили поиски, забравшись под кровать и освещая лампой пол. В результате были найдены еще одна бусина и нить с раздавленным стеклярусом. На него, видимо, кто-то наступил. Все найденное, включая осколки раздавленного бисера, Торндайк аккуратно высыпал на бумагу, разложенную на туалетном столике, чтобы удобнее было рассмотреть наши находки.
– Жаль, что нам не удалось найти осколков часового стекла. Очевидно, разбитые осколки были подобраны, за исключением того, на который я наступил. Что касается бусин, то, судя по их количеству и по тому, в каком положении мы нашли некоторые из них, например, раздавленные, должно быть они упали во время проживания Джеффри и, вероятно, совсем недавно.
– Как вы полагаете, с какого предмета одежды они могли отпасть?
– Они могли быть частью вуали или отделки платья, но скорее всего они от бисерной бахромы. Цвет довольно необычный.
– Похоже, они черные.
– При таком освещении бусины и стеклярус кажутся черными, но я думаю, что при дневном свете мы увидим, что они красновато-коричневые. Вы можете увидеть цвет, если присмотритесь к мелким частям раздавленного бисера.
Он протянул мне лупу и, когда я удостоверился в его правоте, достал из кармана маленькую жестяную коробочку с плотно прилегающей крышкой, в которую положил бумагу с нашими находками, предварительно свернув ее конвертиком.
– Карандаш положим туда же, – добавил Торндайк, убирая коробку в карман. – Вам надо будет взять подобную коробочку у Полтона. Полезно иметь под рукой надежное хранилище для маленьких и хрупких предметов.
Он сложил одежду покойного так, как мы ее и нашли. Затем, заметив пару туфель, стоящих у стены, он поднял их и внимательно осмотрел, обращая особое внимание на задники подошв и передние части каблуков.
– Полагаю, мы можем считать, – резюмировал Торндайк, – что именно эти туфли были на бедном Джеффри в ночь его смерти. Во всяком случае, похоже, что других не было. Он был довольно чистоплотным человеком. Я хорошо помню что улицы в тот день были ужасно грязными. Вы видели где-нибудь тапочки? Я не заметил.
Мой друг открыл шкаф и заглянул в него. На крюке висело пальто, увенчанное фетровой шляпой, производя впечатление тощего висельника. Мы заглянули во все углы и в гостиную, но тапочек не было видно.
– Похоже, наш друг удивительно мало заботился о комфорте, – заметил Торндайк, – подумать только, как можно проводить зимние вечера в сырых ботинках у газового камина!
– Возможно, опиумная трубка это компенсировала, – предположил я, – или он мог лечь спать раньше.
– Но он не ложился. Ночной портье обычно видел свет в его комнатах до часа ночи. В гостиной тоже, вы помните. Может быть, он имел привычку читать в постели, или, возможно, курить, потому что здесь стоит подсвечник с остатками целой династии свечей. Он использовал стеариновые свечи, а не обычные парафиновые. Интересно, почему он пошел на такие расходы?
– Возможно, запах парафиновой свечи мешал насладиться ароматом опиума? – предположил я.