Мы начали движение в хорошем темпе, вышагивая, как военные на плацу. Когда отсчитали сто девяносто четвертый шаг, я заметил, что Торндайк кивнул в сторону проезжей части. Там начинался участок с более светлым щебнем, да и сама поверхность выглядела более ровно, что означало, что эта часть была вымощена заново совсем недавно.
Отсчитав четыреста двадцать шагов, мы остановились, и с триумфальной улыбкой Торндайк повернулся ко мне:
– Неплохая точность, Джервис, – сказал он, – где-то здесь должен быть дом, если я не сильно ошибаюсь. Здесь нет ни одного другого дома или частной дороги.
Он указал на узкий поворот в дюжине ярдов впереди, очевидно, вход в дом или двор, закрытый парой массивных деревянных ворот.
– Да, – ответил я, – нет никаких сомнений, что это то самое место. Боже правый! – добавил я, когда мы приблизились. – Птички упорхнули! Видите?
Я указал на приколоченную к воротам доску с надписью «Сдается».
– Вот новое и поразительное, но не совсем неожиданное развитие событий, – сказал Торндайк, когда мы стояли и смотрели на объявление.
Оно гласило:
Помещения, включая конюшню и мастерские, сдаются в аренду. Обращаться к братьям Райбоди, агентам и оценщикам домов, Верхний Кеннингтон-Лейн.
– Вопрос в том, стоит ли нам навести справки у агента, – продолжил Торндайк, – или лучше взять ключи и осмотреть дом изнутри? Я склонен сделать и то и другое, причем сначала последнее, если господа Райбоди доверят нам ключи.
Мы направились вверх по дороге, чтобы найти указанный адрес. Войдя в контору, Торндайк изложил свою просьбу, чем вызвал удивление клерка, ведь Торндайк был не похож на человека, могущего интересоваться конюшнями или мастерскими. Однако трудностей не возникло, клерк взял ключи из связки, висевшей на крючке.
– Полагаю, вы найдете это место в довольно грязном и запущенном состоянии, – заметил он, – в доме еще не наводили порядок. Все осталось так, как было, когда маклеры забирали мебель.
– Значит, возникли проблемы с последним арендатором? – спросил Торндайк.
– О, нет. Ему неожиданно пришлось уехать по делам в Германию.
– Надеюсь, он заплатил за квартиру, – сказал Торндайк.
– О, да. Я бы сказал, что мистер Вайс, так его звали, был человеком состоятельным. Похоже, у него было много денег, хотя он всегда платил наличными. Не думаю, что у него был банковский счет в этой стране. Он пробыл здесь не более шести или семи месяцев, и я полагаю, что у него было мало знакомых в Англии, так как он заплатил нам депозит наличными из-за отсутствия рекомендаций.
– Кажется, вы сказали, что его фамилия Вайс. Это случайно не мистер Г. Вайс?
– Думаю, что да. Минуту, – он открыл ящик и просмотрел то, что выглядело как книга с бланками квитанций, – да, точно, Г. Вайс. Вы его знаете, сэр?
– Я знал мистера Г. Вайса несколько лет назад. Он приехал из Бремена, если память мне не изменяет.
– Этот мистер Вайс уехал в Гамбург, – заметил клерк.
– А, – произнес Торндайк, – возможно это другой человек. Мой знакомый был светловолосым джентльменом с бородой и выразительным красным носом, еще он носил очки.
– Это он и есть. Вы совершенно точно его описали, – сказал клерк, которого это описание вполне удовлетворило.
– Боже мой, – удивился Торндайк, – как тесен мир. У вас случайно не сохранился его адрес в Гамбурге?
– Нет, – ответил клерк, – видите ли, дела с ним были закончены, аренда оплачена, хотя дом еще не сдан новому хозяину. Ключ от входной двери все еще у экономки господина Вайса. Она уезжает в Гамбург только через неделю или около того, а пока она каждый день приходит проверять почту.
– Действительно, – задумчиво произнес Торндайк, – интересно, у него все та же экономка?
– Эта дама – немка, – пояснил клерк, – с необычным именем, от которого сводит челюсть. Звучит как «Шаллибанг».
– Шаллибаум. Это та самая дама. Красивая женщина, почти без бровей и с выраженным косоглазием.
– Это очень любопытно, сэр, – сказал клерк, – имя вы назвали совершенно верно, она светловолосая, у женщины удивительно тонкие брови, я вспомнил сразу, как вы упомянули об этом. Но это не может быть один и тот же человек. Я видел ее всего несколько раз, и то всего на минуту или около того, но я совершенно уверен, что у нее не было косоглазия. Так что, видите, сэр, это другая дама. Можно покрасить волосы, надеть парик, накрасить лицо, но косоглазие трудно скрыть.
– Думаю, вы правы, – с улыбкой заметил Торндайк, – разве что кто-нибудь изобретет регулируемый стеклянный глаз. Это ключи от дома?
– Да, сэр. Большой от калитки в главных воротах, другой ключ от боковой двери. Ключ от парадной двери у миссис Шаллибанг.
– Спасибо, – сказал Торндайк.
Он взял ключи, к которым была прикреплена деревянная бирка, и мы пошли обратно к таинственному дому, обсуждая на ходу заявления клерка.
– Очень общительный молодой джентльмен, – заметил Торндайк, – похоже, он был очень рад разбавить монотонность конторской работы небольшой беседой. И я был очень поговорить с ним.
– В любом случае, ему было особо нечего рассказать, – сказал я.
Торндайк удивленно посмотрел на меня.
– Не знаю, Джервис, что вы ожидали? Что случайные незнакомцы представят вам готовые доказательства, полностью разложенными по полочкам, со всеми выводами и следствиями? Мне показалось, что беседа с этим молодым человеком была весьма познавательна.
– Разве он сказал что-то полезное? – спросил я.
– Ну что вы, Джервис, – запротестовал Торндайк, – как вы можете так говорить? Тем не менее, я упомяну несколько моментов. Мы узнали, что шесть или семь месяцев назад мистер Вайс спустился с небес на Кеннингтон-Лейн, затем поднялся опять на облака. Это полезная информация. Затем мы узнали, что миссис Шаллибаум осталась в Англии. Это было бы незначительным моментом, если бы не тот интересный факт, который из него следует.
– Какой?
– Я должен оставить вас анализировать факты на досуге, но вы наверняка заметили очевидную причину, по которой миссис Шаллибаум осталась здесь. Она занята тем, что заделывает зияющую дыру в их броне. Кто-то из них имел неосторожность дать адрес какому-то корреспонденту, вероятно, иностранному. Теперь, они явно не хотят оставлять следов и не могут сообщить свой новый адрес на почте, чтобы пересылать свои письма. С другой стороны, оставленное в ящике письмо может установить такую связь, которая при желании позволит обнаружить преступников. Более того, письмо может быть такого рода, что они не хотели бы, чтобы оно попало в чужие руки. Они бы не дали этот адрес, разве что возникли особые обстоятельства.
– Да, конечно, если они сняли этот дом только для того, чтобы совершить в нём преступление.
– Именно. И еще один момент, на который вы, возможно, обратили внимание, слушая рассказ молодого клерка.
– Какой?
– Женщина может контролировать свое косоглазие и это, безусловно, ценная способность, учитывая что она хочет остаться неузнанной.
– Да, я это заметил. Парень был убежден, что с глазами у экономки все в порядке.
– Наличие расходящегося косоглазия, думаю, очень запоминающаяся особенность. Но вот мы и пришли.
Торндайк вставил ключ в калитку больших ворот, а после того как мы оказались на крытой дороге, мой друг запер их.
– Почему вы нас заперли ключом? – спросил я, увидев, что на калитке есть задвижка.
– Потому что, – ответил он, – если мы услышим, что здесь кто-то ещё, мы будем знать, кто это. Ключ есть только у одного человека, кроме нас.
Его ответ несколько удивил меня. Я остановился и посмотрел на него.
– Это разумно. Я об этом не подумал. Экономка может прийти в дом, пока мы здесь или она может быть в доме в данный момент.
– Надеюсь, что нет. Мы не хотим, чтобы мистер Вайс был настороже, ведь, как я понимаю, он довольно бдительный джентльмен. Если эта женщина придет, нам лучше держаться подальше от ее глаз. Думаю, сначала мы просто осмотрим дом. Если экономка появится, пока мы здесь, она может задержаться, чтобы показать нам дом и присмотреть за нами. Так что конюшни мы оставим напоследок.
Мы прошли по коридору к боковой двери, в которую меня впускала миссис Шаллибаум во время моих предыдущих визитов. Торндайк вставил ключ в замочную скважину и, как только мы оказались внутри, закрыл дверь и быстро прошел в холл, куда я последовал за ним. Он направился прямо к входной двери, где, поддев защелку замка, стал внимательно изучать почтовый ящик. Это был массивный деревянный ящик с прочным замком и проволочной решеткой, через которую можно было видеть содержимое.
– Нам повезло, Джервис, – заметил Торндайк, – мы оказались тут в нужное время. В ящике лежит письмо.
– Ну, – сказал я, – мы не можем его достать, а если бы и могли, это вряд ли было бы оправдано.
– Не знаю, – ответил он, – готов ли я согласиться с любым из этих предложений. Но я бы не стал читать чужое письмо, даже если этот человек окажется убийцей. Возможно, мы сможем получить нужную нам информацию с внешней стороны конверта.
Торндайк достал из кармана маленькую электрическую лампу с выпуклой линзой и, нажав на кнопку, направил луч света через решетку. Письмо лежало на дне ящика лицевой стороной вверх так, что адрес было легко прочитать.
– «Герру доктору Г. Вайсу», – прочитал Торндайк вслух, – немецкая марка, почтовый штемпель, по-видимому, Дармштадт. Вы заметили, что «герру доктору» напечатано, а остальное написано от руки. Что вы думаете об этом?
– Я не знаю. Как вы думаете, он действительно медик?
– Возможно, нам лучше закончить наше расследование, пока нас не прервали, а уже потом обсудить все факты. Имя отправителя может быть на конверте с обратной стороны. Если нет, нам придется взломать замок и достать письмо. У вас есть при себе зонд?
– Да! Я всегда по привычке ношу с собой карманный футляр с инструментами.
Достав из кармана маленькую коробочку, я извлек разобранный зонд из толстой серебряной проволоки, соединил его части и передал готовый инструмент Торндайку. Он пропустил тонкий стержень через решетку и ловко перевернул письмо.