Совпадения были поразительными. Внешность пациента полностью совпадала с тем как мистер Стивен описал своего дядю Джеффри. У пациента была колышущаяся радужка правого глаза, и он явно страдал от сдвига хрусталика. Но из рассказа мистера Стивена о внезапной потере зрения в правом глазу его дяди, я решил, что Джеффри скорее всего также имел этот недуг. Пациент Джервиса мистер Грейвс, очевидно, страдал и от плохого зрения и в левом глазу, о чем свидетельствуют следы, оставленные за его ушами дужками очков, предназначенных для постоянного ношения. Но у Джеффри тоже было слабое зрение на левом глазу, и он постоянно носил очки. Наконец, пациент Грейвс страдал от хронического отравления морфием, и в теле Джеффри был обнаружен морфий.
И снова мне показалось, что совпадений слишком много.
Являлись ли Грейвс и Джеффри одним и тем же человеком было легко выяснить – если бы Грейвс оказался еще жив, то он не мог быть Джеффри. Это был важный вопрос, и я решил проверить его без промедления. В ту ночь мы с Джервисом составили маршрут, а на следующее утро нашли дом. Но он был абсолютно пуст. Птички улетели, и нам не удалось выяснить, куда они направились.
Тем не менее, мы вошли в дом и исследовали его. Я уже рассказывал о массивных засовах и креплениях, которые мы обнаружили на дверях и окне спальни, что свидетельствует о том, что комната использовалась как тюрьма. Я рассказывал о предметах, которые мы подобрали из кучи пыли под каминной решеткой. О том, что палочки для написания японских иероглифов и бутылка от театрального клея навели меня на очевидные мысли, сейчас и говорить не нужно. Я хочу заострить ваше внимание на таком предмете, как разбитые очки. Здесь мы столкнулись с решающим фактом, к которому, как я уже говорил, рано или поздно приводят все разумные индуктивные рассуждения.
Очки были необычной формы. Оправа, разработанная мистером Стопфордом из Мурфилдса и известная под его именем. Справа было обычное стекло – так бывает если глаз слеп. Оно было сильно разбито, но его характер очевиден. Стекло левого глаза было гораздо толще и, к счастью, менее повреждено, так что я смог точно определить его степень коррекции.
Когда я добрался до дома, то сложил части очков вместе, тщательно измерил оправу, проверил стекло левого глаза и записал полное описание, которым очки мог бы снабдить изготовитель. Вот оно:
Очки для постоянного ношения. Стальная оправа, модель Стопфорда, боковые стороны с завитками, широкая переносица с золотой накладкой.
Расстояние между центрами 6,2 сантиметра, крайняя длина боковых дужек 13,3 сантиметра.
Правый глаз – обычное стекло.
Левый глаз –5,75 D, сферическое, –3,25 D, цилиндрическое, ось 35°
Очки, как вы видите, были очень специфическими и, казалось, давали хорошие шансы выйти на владельца. Оправы Стопфорда, как я полагаю, изготавливает только одна фирма в Лондоне – «Parry & Cuxton» с Риджент-стрит. Поэтому я написал мистеру Какстону, с которым знаком, спросив его, поставлял ли он очки покойному Джеффри Блэкмору, и, если поставлял, то я попросил выслать их полное описание вместе с именем окулиста, который их выписал. Вот копия моего письма.
Мистер Какстон ответил мне, что около четырех лет назад они изготовили пару очков мистеру Джеффри Блэкмору и описал их следующим образом:
Очки были предназначены для постоянного ношения и имели стальную оправу модели Стопфорда с закрученными боковыми дужками, длина боковых дужек, включая закрученные концы, составляла 13,3 см. Перекладина была широкой с золотой накладкой, форма которой соответствует прилагаемому рисунку, указанному в рецепте. Расстояние между центрами 6,2 см.
Правый глаз – обычное стекло.
Левый глаз –5,75 D, сферическое –3,25 D, цилиндрическое, ось 35°.
Очки были выписаны мистером Хиндли с Уимпол-стрит.
Вы видите, что описание мистера Какстона совпадает с моим. Однако для дальнейшего подтверждения я написал мистеру Хиндли, задав ему несколько вопросов, на которые он ответил следующим образом:
Вы совершенно правы. У мистера Джеффри Блэкмора была дрожащая радужка правого глаза (который был практически слепым) из-за смещения хрусталика. Зрачки были довольно большими, безусловно не суженными.
Итак, здесь мы имеем три важных факта. Первый заключается в том, что очки, найденные нами на Кеннингтон-Лейн, несомненно, принадлежали Джеффри, ибо так же маловероятно, что существует другая пара очков, в точности идентичных этим, как и то, что существует другое лицо, в точности похожее на лицо Джеффри. Второй факт заключается в том, что описание внешности Джеффри полностью совпадает с описанием больного Грейвса. Третий факт состоит в том, что когда Джеффри проходил осмотр у мистера Хиндли, не было никаких признаков того, что он пристрастился к приему морфия. Первый и второй факты, согласитесь, полностью идентифицируют личность.
– Да, – согласился Марчмонт, – я думаю, мы должны признать, что идентификация является вполне убедительной, хотя доказательства такого рода скорее подвластны медицинскому разуму, нежели юридическому.
– У вас не будет такой претензии к следующему доказательству, – сказал Торндайк, – оно придётся по сердцу юристам. Несколько дней назад я написал мистеру Стивену, спросив нет ли у него свежей фотографии его дяди Джеффри. У него она была, и он её мне прислал. Я показал этот портрет доктору Джервису и спросил его, видел ли он когда-нибудь человека, изображенного на нем. После внимательного изучения портрета, без каких-либо подсказок с моей стороны, он опознал в нем Грейвса.
– Действительно! – воскликнул Марчмонт. – Это очень важно. Готовы ли вы поклясться в этом, доктор Джервис?
– У меня нет ни малейших сомнений, – ответил я, – что портрет принадлежит мистеру Грейвсу.
– Отлично! – сказал Марчмонт, радостно потирая руки. – Для присяжных это будет гораздо убедительнее. Продолжайте, доктор Торндайк.
– На этом, – сказал Торндайк, – первая часть моего расследования закончена. Мы достигли решения главного вопроса – подлинности завещания. Ведь если человек на Кеннингтон-Лейн был Джеффри Блэкмором, то человек в «Нью-Инн» – нет. Но именно последний подписал завещание. Следовательно, завещание было подписано не Джеффри Блэкмором, и является подлогом. Для гражданского судопроизводства дело завершено, остальные мои расследования касаются уголовного преследования, которое неизбежно. Мне продолжать, или ваш интерес ограничивается завещанием?
– К черту завещание! – воскликнул Стивен. – Я хочу услышать, как вы собираетесь поймать злодея, убившего бедного старого дядю Джеффри. Я полагаю, он действительно убил его?
– Думаю, в этом нет никаких сомнений, – ответил Торндайк.
– Тогда, – произнес Марчмонт, – мы выслушаем остальные аргументы, если вам угодно.
– Очень хорошо, – продолжил Торндайк, – мы доказали, что Джеффри Блэкмор был заключенным в доме на Кеннингтон-Лейн и кто-то выдавал себя за него в арендованных комнатах. Этим кем-то, как мы убедились, был, по всей вероятности, Джон Блэкмор. Теперь мы должны рассмотреть персону мистера Вайса. Кто он такой? И можем ли мы каким-либо образом связать его с «Нью-Инн»?
Мимоходом хочу отметить, что Вайс и возница были, скорее всего, одним и тем же человеком. Их никогда не видели вместе. Когда Вайс присутствовал, тот был недоступен даже для такого срочного дела, как покупка кофе для умирающего. Вайс всегда появлялся через некоторое время после приезда Джервиса и исчезал за несколько минут до его отъезда, в каждом случае на достаточное время, чтобы успеть сменить маскировку. Но не будем заострять на этом внимание, так как это не имеет первостепенного значения.
Вернемся к Вайсу. Очевидно, что он был сильно загримирован, так как не хотел, чтобы его видели даже при свете свечи. Он носил очки, описание вы слышали от доктора Джервиса. Эти очки имели очень своеобразные оптические свойства. Если вы смотрите сквозь них, они работают, как простое стекло, а если вы смотрите на них, то они похожи на оптические линзы. Только один вид стекол обладает такими свойствами. Это стекло от обычных часов, но с какой целью человек может вставить его в очки? Очевидно, что не для того, чтобы помочь своему зрению. Единственное объяснение – для маскировки.
Свойства этих очков вносят в дело очень любопытную и интересную особенность. Большинству кажется что легко замаскироваться, надев очки. Но для человека с нормальным зрением это совсем не так просто. Ведь если он носит очки, предназначенные для дальнего зрения, он вообще не может отчетливо видеть через них, если же наденет очки, которые используют для того, чтобы лучше видеть вблизи, то это приводит к ужасному напряжению, усталости и головной боли. На сцене эта проблема решается с помощью очков из обычного оконного стекла, но в реальной жизни это вряд ли возможно, так как они вызовут подозрения.
Таким образом, наш герой оказался перед дилеммой: если он наденет настоящие очки, он не сможет видеть сквозь них; если он наденет бутафорские очки из обычного стекла, станет понятно, что очки надеты не для исправления зрения. Есть только один выход из затруднительного положения – использовать очки с часовыми стеклами.
Итак, что нам дают необычные очки мистера Вайса? Прежде всего, они подтверждают наше мнение о том, что он маскировался. Но для использования в столь слабо освещенной комнате вполне подошли бы обычные сценические очки. Следовательно, эти очки были изготовлены для ношения в ином освещении, например, на улице. Еще один вывод заключается в том, что Вайс был человеком с нормальным зрением, так как в противном случае он мог бы носить свои настоящие очки.
К этим умозаключениям мы еще вернемся. На полу спальни в «Нью-Инн» я нашел несколько осколков стекла. Соединив их вместе, мы смогли приблизительно определить частью чего они являлись. Мой помощник (а в прошлом он был часовщиком) решил, что это тонкое хрустальное стекло от женских часов, и, я думаю, такого же мнения был и Джервис. Но та небольшая часть, которая осталась от первоначального края, доказывает, что это не было часовым стеклом. Во-первых, при тщательном обследовании я обнаружил, что край имеет форму эллипса, но в наше время часовые стекла неизменно круглые. Во-вторых, часовые стекла шлифуются по краю с одним скосом для защелкивания в ободке или оправе, но край этого предмета был отшлифован с двойным скосом, как линза от очков, которая помещается в паз оправы и удерживается винтом боковой дужки. Неизбежный вывод заключался в том, что это было стекло из очков. Но если это так, то оно было частью очков, таких же как у мистера Вайса.