Возможно, были предусмотрены машины для доставки штурмовых групп к посольству или, что еще лучше, к «транспортникам» на аэродром. А как быть с убитыми, ранеными?.. Вопросов решалось, давайте поймем это, очень много. Кроме одного, открытого, — отчего это ноги надо было уносить исключительно на север? Ясно всякому: в той стороне и наше посольство, где можно было организовать надежный прием бойцов, и самолеты «под парами» в аэропорту Кабула. Так что поверим чекистам, которые запамятовали «инструктаж по поводу отхода групп» или молчат и поныне. Что много честнее, чем врать. Однако униженно молчат, хорошенько застолбив в себе вот это, когда-то сказанное мне капитаном Сашей Ставровым у Ключевской сопки — действующего вулкана, что на востоке Камчатки: «Я не хочу выпускать зверя-правдивца, живущего во мне, на волю; пусть гуляет в вольере, под моим присмотром».
Ладно бы «под моим присмотром», а то ведь — под приглядом шефа… Того самого, который напутствовал командира роты «мусульманского батальона» старшего лейтенанта Владимира Шарипова, чьи подчиненные доставляли группы «Гром», прорываясь под огнем к дворцу:
— Запомни, Шарипов! Нам отступать некуда. Я тебя, если неудача случится, в лучшем случае смогу выставить перед афганцами психом. Смотри, чтоб Амин не ушел! Не дай бог, объявится в другой стране!.. Тебе — конец!
Не правда ли, славное назидание офицеру, идущему в бой? Поистине отцовское благословение! Юрий Дроздов толкал на ратный подвиг старшего лейтенанта Владимира Шарипова. Тому становилось страшно уже даже не за себя — страшно было за провал операции. Достиг-таки желаемого хлестким предупреждением генерал КГБ…
У наших чекистов я неоднократно встречал в записках и в открытых выступлениях милые откровения: как тревожными ночами хаживали в рейды по тылам супостата «ковпаковцы новой формации», как в глухой темени они бодрствовали, обрекая себя на студеные лежки вокруг дворца, демонстрируя самим себе и друг другу бесстрашие и неукротимое стремление к победе. В секретах не курили, громко не разговаривали, нужду не справляли, а только лишь «со вздохом вкруг себя взирали грустными очами», наблюдая за передвижениями людей при погонах и берданках, их несуетными маневрами по заученной ходовой тропе: кухня, караульное помещение, блокпост. И думали только об одном: как лучше будет в час атаки их сокрушить. Смельчаки от «Грома», которым сам черт не брат, вообще-то мало смыслили в ведении разведки, для них это был лес дремучий. Они были обучены и натасканы всего лишь на одно — вычислять и ловить террористов и прочую нечисть. Их учили действиям в зданиях, где нужно было «локализовать» террористов в определенном месте — комнате, зале, коридорном закутке; но осуществлять масштабный захват домов и дворцов было не их задачей, которая, попросту говоря, была им не под силу. Поэтому чекистам очень редко поручалась «пехотная» работа по подготовке к атаке. Однако ж представители этой спецслужбы, сколько раз приходилось с этим сталкиваться, часто и неуемно убеждали читателей и слушателей в проведении «разведывательных мероприятий по захвату резиденции Амина».
Профессионалами, мастерами своего дела, были ребята из «Зенита» — куосовцы. Именно они — диверсанты и разведчики. Каждый из них — дока и штукарь, им и карты в золотые немозолистые руки. И этих зубров, безусловно, использовали по назначению: надо думать, немало исходили и исползали парни по различным путям-дорожкам, изучая подходы к целям захвата, а если представлялась такая возможность, то исследовали и сами объекты. Готов легко согласиться, что любые другие объекты, но только не дворец — им туда дорога была заказана. По очень простой причине.
У наступающих было только два маршрута выдвижения: дорога-серпантин и лестница, ведущая от подошвы холма до площадки перед дворцом. О карабкании по склонам много говорилось, вопрос этот, надо думать, рассматривался при планировании операции — отсюда и появились «штурмовые лестницы» и закрепленный за ними офицер КГБ. Но кроме него, никто даже не припоминает о возлагаемой на кого бы то ни было задаче — пробиваться к дворцу по лестницам. Как итог: никто не сошел с начерканного маршрута и не пер в гору по откосам. Поэтому, надо думать, не случайно в последующем разработчики замысла захвата так настойчиво твердили о «минных полях» округ дворца. В пользу утверждения, что мины — это выдумка, говорит и такой очевидный факт: у Колесника под рукой были саперы. Но им в принципе не ставилась задача по обнаружению мин, и, подавно, никто и никогда не вел разговоров о планируемом разминировании перед штурмом.
А те два маршрута: дорога и лестница — были изучены досконально, буквально до сантиметра, что не составило особого труда. По колее, ползущей вверх по склону, аллеям и тротуарам советники-чекисты не только колесили и бродили часами, но именно они, ответственные за организацию охраны дворца, прекрасно были ознакомлены с каждой выбоиной на асфальте и с каждым отдельно лежащим камнем. А «внутренности» дворца, вычерченные на схеме, с письменными и устными пояснениями советников, были без задержек, точно и в срок доставлены руководителям. И тот же самый генерал Юрий Дроздов при постановке боевых задач распределит каждый конкретный метр обозреваемой на чертеже площади между конкретными бойцами. Так что расхожие доводы о «ночных шпионских бдениях» можно отставить — как бы это ни было привлекательным для не посвященных в детали тех событий и как бы ни распирала участвовавших в операции кагэбэшников гордость за себя как воина отважного, в ночах бредущего, долгом влекомого. Все равно — отставить…
Глава 2ГОЛУБЫЕ БЕРЕТЫ ПОЛКА И ДИВИЗИИ
Ко времени окончательного решения по операции «Дуб» (захват резиденции президента и его физическое устранение) в Баграм стянули дополнительные силы. К ранее прибывшему, еще в июле, батальону Ломакина из 1-й парашютно-десантной бригады, 6 и 10 декабря из Ферганы передислоцировали еще один батальон — гвардии майора Цыганова из 2-й парашютно-десантной бригады. 16 декабря 1979 года они приступили к охране аэродрома и обеспечению, в случае дополнительного указания, приема личного состава и техники. Команда поступит, и 25 декабря артиллерийский дивизион и подразделения обеспечения переброшенного из Союза полка ВДВ начнут высадку под прикрытием этих батальонов. Такую же задачу будет выполнять высаженный первым на аэродроме Кабула 3-й парашютно-десантный батальон капитана Алиева Али Мамедовича (к слову сказать, афганца по отцу), обеспечивая десантирование основных сил Витебской дивизии ВДВ. Его подчиненные осуществят захват диспетчерского пункта, технических и аэродромных служб, примут под охрану аэродром и Главный штаб ВВС и ПВО, обеспечивая безопасность наших советников.
1
Во вторник, 25 декабря, с рассветом на пункт управления прибыла группа от ВВС во главе с полковником Скидановым — ей предстояло вести учет прибывающих транспортных самолетов. На группу полковника Кукушкина Алексея Васильевича была возложена задача обеспечить четкую выгрузку самолетов и прочие мероприятия. Он немедленно организовал оборону аэродрома силами двух рот — старших лейтенантов Тишенко и Шацкого.
Вторжение советских войск в Кабул началось ранним утром с броска батальона Алиева. Выдалась непогода: сырое, пасмурное утро, повалил снег. Летчикам в таких условиях сажать на незнакомый аэродром тяжелые самолеты было крайне нелегко. Полетами руководил заместитель командующего военно-транспортной авиацией генерал-лейтенант Заика Михаил Павлович, опытный специалист и сам первоклассный летчик. Самолеты один за другим садились на бетонку и, не выключая двигателей, тут же, на рулежных дорожках, освобождались от десанта. Тяжелые «Антеи» и «Ил-76Д» приземлялись с интервалом в 15 минут. Аэродром утонул в самолетном гуле. Во второй половине дня пошла с небес 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. В Кабуле это произошло в 18.37, в Баграм первые подразделения прибыли несколько раньше — в 18.05. А снег валил и валил крупными хлопьями, что до предела усложнило посадку самолетов.
2-й парашютно-десантный батальон 317-го полка, которым командовал майор Кротик Владимир Иванович, приземлился одним из первых — 270 человек, три самолета, по 90 человек в каждом. Техника и механики-водители батальона прибывали следом другими бортами. На майора Кротика возлагалась задача содействовать десантникам батальона Алиева в захвате и удержании аэропорта и обеспечении высадки главных сил. Это был первый из трех отрабатываемых вариантов. В случае неудачи Алиева вступал в силу второй: самим захватить аэродром в Кабуле, его контрольно-диспетчерские пункты и посадить там наших специалистов. Если самолету по каким-то причинам не удается приземлиться, то батальон десантируется на парашютах. На ведущем борту «Ил-76» разместили десантников и десятки покрышек, заблаговременно пропитанных бензином. Дышалось с трудом, зато расхотелось курить. Предполагалось, что, как только самолет приземлится, десантники высыпают «горохом» на летное поле, раскладывают колеса вдоль полосы, поджигают их, и следующие за ними два самолета уже садятся по этим ориентирам — ну чисто партизанским кострам времен Великой Отечественной.
За двадцать минут до подлета Кротику сообщили, что батальон Алиева сработал как надо, поэтому Владимир Иванович со своим личным составом ничего не захватывал, не жег резину на обочине взлетно-посадочной полосы, никого не сажал под усиленной охраной — ни наших специалистов в диспетчерскую, ни чужих, афганцев, по подвалам. Их борт благополучно совершил посадку. Большая часть солдат батальона, подготовленная к бою и настроенная на бой, проклинала весь белый свет, батрача в качестве заурядных грузчиков, таская и ворочая поленья, пшено, боеприпасы, коробки с тушенкой, осточертевшей за последние дни до такой степени, что при одном ее виде нутро сопротивлялось и вызывало позывы на рвоту. И все же, попитавшись ими через силу, не сменив белья и не почистив зубы, через двое суток бойцы майора Кротика начали блокирование кабульского «Коммандос», подразделений саперов и связистов.