И к обеду для Морса и Льюиса стало ясно, что единственные и ценные показания, которые они могут получить, уже были даны накануне Сарой (поддавшей или нет), которая заявила Льюису, что около часа ночи посмотрела в окно и увидела, как в этот поздний заснеженный час мужчина в «карибском» костюме идет к пристройке, положив руки на плечи двух женщин. Поэтому Морсу показалось разумным вызвать на откровенность мисс Джонстон еще раз.
Она сидела, скрестив ноги, с усталым видом подталкивая очки вверх по носу средним пальцем левой руки, на которой не было никаких колец и это безумно раздражало Морса, так как сам он очки не надевал, полностью уверенный, что и так излучает необходимую детективу проницательность.
– Значит, после того как группа из пристройки покинула праздник, остальные тоже разошлись?
– Думаю, что так.
– Вы что, не уверены?
– Нет.
– Вы сказали, что Баллард обнимал руками плечи женщин?
– Нет, одна рука была на плече одной женщины, а другая…
– Кто были эти две женщины?
– Одной была миссис Палмер, в этом я совершенно уверена.
– А другая?
– Мне кажется, что это была… миссис Смит.
– Вы вроде бы достаточно выпили?
Бледное лицо Сары Джонстон вспыхнуло, скорее от гнева, чем от стыда.
– О, да! – сказала она твердым и тихим голосом. – Не думаю, что во всей гостинице найдете кого-нибудь, кто так не думает.
– Но вы видели женщин совершенно ясно? (Морс все больше начинал ценить мисс Джонстон.)
– Да, я видела их совершенно ясно, со спины.
– Шел снег, так ведь?
– Да.
– Значит, они были в верхней одежде?
– Да. И на обеих были светлые зимние пальто.
– И вы утверждаете, – Морс вернулся к ее заявлению, – что трое других из пристройки шли непосредственно за ними?
Сара кивнула.
– То есть, если вы правы насчет первой троицы, то во второй должны остаться миссис Баллард, мистер Палмер и мистер… Смит, не так ли?
Поколебавшись секунду, Сара сказала «Да!» – после чего в очередной раз подтолкнула очки к своим лучезарным очам.
– А позади всех шел мистер Биньон?
– Да. Я думаю, что он хотел запереть боковую дверь пристройки за ними.
– Так сказал и он.
– Ну, тогда так оно должно и быть, инспектор.
Но Морс как будто ее не слышал: – После того как мистер Биньон запер дверь пристройки, туда мог кто-нибудь войти?
– Нет, только, если бы этот кто-нибудь имел ключ.
– Или если бы эта кто-нибудь имела ключ.
– Да, или если бы эти кто-нибудь имели ключ.
– Но все равно, надо было как-то выйти после, так ведь?
Сара снова заколебалась, прежде чем ответить.
– Я не задумывалась над этим, но – да. Это обычный резервный ключ и каждый из гостей мог бы его взять, достаточно было захотеть.
В этот момент неожиданно вмешался Льюис.
– Вы абсолютно уверены, мисс Джонстон, что тогда шел снег?
Сара повернулась к сержанту, с облегчением встретив дружеский взгляд и услышав дружеский голос. И теперь, задумавшись, она уже не была полностью уверена. Ветер был сильный, он взметал уже нападавший снег, закручивая вихри под ее окном, и она уже не могла с абсолютной уверенностью утверждать, что точно в тот момент шел снег.
– Нет, – сказала она просто. – Я не абсолютно уверена.
– Дело в том, – продолжил Льюис, – что согласно прогнозу погоды Радио Оксфорда в этом районе снег перестал идти около полуночи. Ну, может немного и посыпало после того, но сильный снег уже перестал – так сказали.
– Что вы пытаетесь доказать, сержант?
– Только то, что если снег уже перестал и, если кто-то вышел в ту ночь из пристройки, должны были бы остаться его следы, так? Он должен был пересечь главную аллею.
Сара снова задумалась и на этот раз глубоко. На следующее утро не было следов, ведущих от пристройки к Бэнбери-Роуд. Никаких! В этом она могла поклясться. Но шел ли снег, когда она смотрела в окно в тот фатальный вечер? Да, шел!
И то же самое она сказала Льюису просто и тихо:
– Нет, следов, которые вели бы от пристройки вчера утром, не было. Но когда я смотрела вечером в окно, шел снег – да, в этом я уверена.
– Хотите сказать, мисс, что по радио Оскфорда передали неверную информацию о погоде?
– Да, сержант.
Льюиса слегка обескуражили эти убежденные, и в то же время противоречивые показания и он повернулся к Морсу за поддержкой. Но в этот момент (что бывало и раньше) он увидел в глазах главного инспектора блеск некоего скрытого пламени, будто где-то в его мозгу включилось слабое взрывное устройство. И поскольку Морс хранил молчание, Льюис попытался сам сориентироваться в ситуации.
– Итак, из того, что вы сказали, выходит, что мистер Баллард, вероятно, был убит кем-то из этих пятерых.
– Ну да! Вы разве так не думаете? Мне кажется, что он был убит мистером или миссис Палмер, или мистером или миссис Смит, или же миссис Баллард – кем бы она ни была!
– Понятно.
Во время этого разговора Морс с подчеркнутым интересом рассматривал эту женщину, не накрашенную и не причесанную, но только до поры до времени. Он встал и поблагодарил ее, почувствовав облегчение, когда она ушла.
– Вопросы к месту, а, Льюис?
– Вы правда так думаете, сэр?
Но Морс не ответил напрямую.
– Время подкрепиться, – сказал он.
Льюис, который давно выяснил, что Морс почти всегда принимает в обед калории в форме жидкости, приготовился к сандвичу с пивом. Все же он был слегка разочарован полной незаинтересованностью Морса метеоусловиями во время убийства.
– Что касается снега, сэр… – начал он.
– Снега? Снег, мой старый друг, к делу не относится, – сказал Морс, уже надевая пальто.
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Четверг, 2го января, после полудня
– Есть тут кто-нибудь? – сказал он.
Уолтер де ла Мар, «Слушатели»
Самым вероятным казалось, что совершившего убийство в отеле «Хауорд» нужно было искать среди нескольких гостей, размещавшихся в Новогоднюю ночь в пристройке. А если так, то надо было, в конце концов, повнимательнее присмотреться к деталям, связанным с парами Палмер и Смит, то есть теми гостями (сейчас уже исчезнувшими), которые обитали соответственно в Пристройке 1 и Пристройке 2. Льюис просматривал регистрационные бланки, каждый из которых был полностью заполнен и казался совершенно невинным.
Адрес Палмеров, един и тот же и на регистрационных бланках, и в предварительной переписке, был указан как Чизвик Рич 29А, а телефонистка подтвердила, что такое жилье действительно имеется и, что в Лондонском телефонном справочнике есть абонент по имени Палмер, Ф. (без уточнения мужчина это или женщина). Льюис увидел, что брови Морса слегка приподнялись, будто он что-то учуял, но со своей стороны Льюис не верил, что каждый, кто был в состоянии оказаться по какой-то случайности в пристройке отеля «Хауэрд», автоматически мог быть убийцей. Он набрал номер и подождал около минуты, пока телефон звонил у Палмеров, а потом положил трубку.
– Может, пошлем туда кого-нибудь?
– Еще рано, Льюис. Продолжайте звонить через каждые полчаса.
Льюис кивнул и просмотрел бланки четы Смитов.
– Какой у них адрес? – спросил Морс.
– Как видно из написанного, «Олдбрикхем 22, Спринг-Стрит, Глостер».
На этот раз брови Морса поднялись еще выше.
– Ого! Дайте посмотреть! – сказал он.
Льюис увидел, что Морс медленно качает головой, а кончики его губ растягивает улыбка.
– Готов заложить все свои сбережения, что такого адреса нет!
– Я ничего не хочу закладывать.
– Узнаю место, Льюис. Надо бы и вам его знать! Это та улица, на которой жили Джуд и Сью Фоули!
– Я с ними знаком?
– Из «Незаметного Джуда»[12], Льюис! А «Олдбрикхем» – это имя, которое Харди использует вместо Рединг, если помните.
– Да, подзабыл в данный момент, – сказал Льюис.
– Умно! – Морс снова покачал головой, как бы в знак одобрения литературных предпочтений мистера и миссис Смит. – Реально нет причин пытаться, но…
Льюис уловил вздох девушки-телефонистки из 192[13], когда она услышала, что он хочет узнать номер Дж. Смита. После небольшой паузы она сообщила, что нет абонента с таким именем в Глостере. Следующий звонок в полицию Глостера позволил установить, что в городе нет и улицы с названием Спринг-Стрит.
Льюис снова позвонил в Чизвик; никто не ответил.
– Как считаете, не пора ли заняться старухой Дорис – Дорис Аркрайт? – спросил Морс. – Может быть и она очередной мошенник.
Но прежде, чем они предприняли что-либо в этом направлении, прибыл курьер из патологической лаборатории с предварительным врачебным заключением. Доклад мало чего добавил к тому, что они уже знали со вчерашнего вечера: возраст между тридцатью пятью и сорока пятью годами; рост пять футов восемь с половиной дюймов («За ночь вырос на дюйм!» – отметил Морс). Отсутствуют следы дерева, стекла или железа в значительной по размерам лицевой ране, полученной в результате единственного сильного удара; зубы в исключительно хорошем состоянии для мужчины его возраста – только три маленьких пломбы слева, одна из них поставлена совсем недавно. В желудке нашли остатки нескольких видов овощей, вид которых подсказывал, что новых приемов пищи не было.
В сущности это было все, что содержал доклад. Не было информации по ключевому вопросу о времени наступления смерти. Но было примечание врача, нацарапанное кривым почерком в нижней части доклада. «Морс, сильно раздробленные поверхности носа и ушей помешают опознанию – они же не дают возможности сделать ясные снимки – а также это сделает мучительным осмотр для родственников. Что касается времени наступления смерти, то мне добавить нечего. Короче, вы знаете столько же сколько и я. Очень удивлюсь, если окажется, что знаете больше. Макс.»