– Вы успешно сдали приемные экзамены?
– Да.
– Когда закончили?
– В 1967 году.
– И получили аттестат?
– Да, я сдавал экзамены по математике, физике и техническому черчению.
– Вы не сдавали экзамен по английской литературе?
– Сдавал, но не преуспел.
– Вы читали что-нибудь Мильтона? – вмешался Морс.
– Да, читал «Комус».
– Что вы делали после окончания гимназии? (Льюис продолжил задавать вопросы.)
– Я начал обучаться на металлургическом заводе в Джерико.
– А после?
– Я не окончил. Проучился полтора года, а потом мне предложили очень хорошую работу в «Маккензи Констракшн».
– И все еще работаете там?
– Да.
– По какой точно специальности?
– Я крановщик.
– Хотите сказать, что сидите наверху в кабине и перемещаете товары по объекту?
– Можно и так сказать.
– Эта компания – «Маккензи Констракшн» – делала ремонт крыши здания Экзаменационной Палаты в Оксфорде в прошлом году, не так ли?
– Да. С апреля по сентябрь.
– И все это время вы там работали?
– Да.
– Ну, вероятно, с перерывом?
– Простите?
– Разве вы не отдыхали летом?
– Ах, да. Извините. У меня был отпуск около двух недель.
– Когда это было?
– В конце июля.
– Куда ездили?
– На север.
– Куда точно?
– В район Озер.
– А там где были точно?
– В Деруэнт-Уотере.
– Посылали оттуда какие-нибудь открытки?
– Да, несколько.
– Кому-нибудь из приятелей сюда, в Оксфорд?
– Кому же еще?
– Не знаю, мистер Уилкинс. Если бы знал, я бы вас не спрашивал, не так ли?
Это был первый напряженный момент в допросе и Льюис (как учил его Морс) подождал, пока подозреваемый успокоится, и ничего не сказал; на какое-то время в пустой и довольно холодной комнате в задней части полицейского управления в Кидлингтоне повисла тишина.
У двери стоял сержант Филлипс, который не присутствовал при начале допроса, и поэтому смотрел на происходящее, не все понимая. Долгое молчание (как считал Филлипс) угнетало Уилкинса, он дважды рылся в карманах брюк в поисках успокоительной сигареты; но теперь он вроде бы сумел взять себя в руки. Это был худощавый, светловолосый, приятно выражающийся мужчина, который (как считал Филлипс) не походил на человека, способного проявлять убийственную жестокость. Вопреки этому, Филлипс сознавал, что двое его коллег, которые вели это расследование, были весьма опытны, поэтому он слушал вопросы Льюиса с глубоким благоговением.
– Когда вы впервые встретились с миссис Маргарет Бауман?
– Вы знаете об этом?
– Да.
– Я познакомился с ней, когда работал в Экзаменационной Палате. Мы вместе ходили в столовую, и там я встретил ее впервые.
– Когда вы впервые встретились с ней во внерабочее время?
– Она посещала вечерние курсы, и после них мы заходили куда-нибудь выпить.
– А после этого стали водить ее к себе домой?
– Да.
– И занимались любовью?
– Да.
– А потом вы ей надоели, и она захотела разорвать вашу связь – так, мистер Уилкинс?
– Это не правда.
– Вы любили ее?
– Да.
– И все еще любите?
– Да.
– А она вас любила? (Морс был доволен умело выстроенным допросом.)
– Я ведь ее не принуждал, не так ли? (Впервые Уилкинс проявил легкую неуверенность – и некоторую грубость.)
– Вы написали это? – Луис подал ему копию письма, найденного в пиджаке мистера Баумана.
– Да, это я его написал, – сказал Уилкинс.
– И вопреки этому утверждаете, что не принуждали ее ни в малейшей степени?
– Просто я хотел увидеть ее снова, и это все.
– Чтобы снова заниматься любовью, вы это имели в виду?
– Нет, не совсем это.
– Вы виделись в тот день – на Саут-Парейд?
– Да.
– И отвезли ее к себе?
– Да.
– Кто-нибудь следил за вами – на машине?
– Что вы хотите сказать?
– Мистер Бауман знал о вас – мы нашли копию вашего письма в одной из его курток.
Уилкинс покачал головой, как бы сожалея.
– Я не знал, честное слово, не знал. Я всегда говорил Маргарет, чтобы ни произошло, я никогда не захочу ранить кого-нибудь.
– Вы не знали, что мистер Бауман знает.
– Нет.
– Она вам разве не сказала?
– Нет. Мы перестали видеться после той встречи на Саут-Парейд. Она сказала, что не может выдержать напряжения, и всего прочего, и что решила остаться с ним. Мне было трудно это пережить, но я попытался принять это. У меня ведь не было особого выбора.
– Когда вы видели ее в последний раз?
Впервые за время допроса Уилкинс позволил себе что-то вроде улыбки, которая открыла его правильные, но потемневшие от никотина зубы.
– Я видел ее, – он посмотрел на часы, – около часа назад. Она была у меня в доме, когда вы пришли за мной.
Морс внезапно зажмурил глаза, как от очень сильной боли; Льюис продолжил:
– Хотите сказать?..
– Она пришла без четверти шесть. Сказала, что не знает, что делать – она нуждалась в помощи.
– Ей нужны были деньги?
– Нет. Ну, упоминала что-то такое. Но просить деньги у меня не было особого смысла – и она это знала.
– Она не сказала, куда отправится?
– Нет, но думаю, что она связалась со своей сестрой.
– Где она живет?
– Мне кажется, недалеко от Ньюкасла.
– Вы не предложили ей остаться у вас?
– Это было бы нелепо, не так ли?
– Вы не думаете, что она все еще там?
– Вероятно, унеслась на всех парах, сразу как мы уехали.
(Морс сделал знак сержанту Филлипсу, сказал ему несколько слов на ухо и тот вышел.)
– Значит, думаете, что она поехала куда-то на север? – продолжил Льюис.
– Не знаю. Честное слово, не знаю. Я посоветовал ей сесть на какой-нибудь корабль и отправиться на континент – подальше ото всего.
– Но она не послушала вашего совета?
– Нет. Не могла. У нее нет паспорта, а она боялась подавать прошение, потому что знала, что ее ищут повсюду.
– Она знала, что и вас ищут повсюду?
– Нет, конечно! Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Я уверен, что вы знаете, почему вы здесь, – сказал Льюис, глядя Уилкинсу прямо в глаза.
– Правда? Боюсь, что вы ошибаетесь.
– Ну, хорошо, она знала, что вас все ищут. Видите ли, мистер Уилкинс, она вернулась к себе домой в Чиппинг-Нортон, с большим риском, чтобы устранить некоторые доказательства, которые, как она думала, находятся там. Например, взяла почтовую открытку, которую вы прислали ей из района Озер.
В комнате для допросов повисла драматичная тишина, как будто все сделали глубокий вдох, забыв выдохнуть.
– В качестве представителя полиции, – продолжил Льюис, – сообщаю вам официально, что вы арестованы за убийство Томаса Баумана.
Уилкинс сжался на стуле, его лицо побледнело, а губы задрожали.
– Вы совершаете ужасную ошибку – сказал он очень тихо.
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
Вторник, 7го января, вечер
Когда рассердишься, сосчитай до трех; когда очень рассердишься, выругайся!
Марк Твен, «Простофиля Вильсон»
– Я хорошо справляюсь? – спросил слегка размякший Льюис, когда, спустя пять минут после окончания предварительного допроса, они вдвоем с Морсом сидели в столовой и пили кофе.
– Очень хорошо, очень хорошо, – сказал Морс. – Но с этого момента мы должны быть внимательнее, потому что ступаем на зыбкую почву – я хочу сказать, что будет трудно доказать пару вещей. Начнем сначала – «План А», так его назовем. В тот день Бауман проследил за своей женой до Даймонд-Клоуз и позднее поставил ее перед свершившимся фактом. Она и без того уже в отчаянии и соглашается с придуманным им необычным планом. Как видим, он придумал фокус с фальшивым адресом и зарезервировал номер на двоих на Новогодний праздник в отеле «Хауорд». Она говорит Уилкинсу, что ее супруг уезжает на какие-нибудь курсы, и они могут провести вместе все это время; при этом он подскакивает от радости. Едва успев устроиться в отеле, она звонит Уилкинсу – это мы еще не проверили, Льюис – чтобы сказать ему номер комнаты, и вскоре вдвоем проводят один счастливый час под простынями. Потом вдвоем готовятся к маскараду – о чем она уже сказала Уилкинсу, и с чем он согласился. Если бы не согласился, Льюис, план невозможно было бы выполнить. К семи часам она придумывает повод, чтобы выйти и тогда она передает ключ самому Бауману, который ждал где-нибудь вблизи пристройки и был одет в такой же костюм, как и Уилкинс. Ну, Уилкинс, я предполагаю, сильнее, чем Бауман был вообще когда-либо, и я думаю, что Бауман не собирался рисковать, затевая драку – вероятно, имел нож или пистолет, или нечто подобное. После сделанного начинается вторая часть обмана. Они должны были бы сразу исчезнуть, но это было слишком рискованно – кто-нибудь мог найти труп, обеспокоенный тем, что Балларды не явились на празднество. При этом не было риска, что их опознают: весь вечер оба были в масках – его лицо покрыто черной краской, а она была одета в хиджаб; единственный раз, когда Сара при регистрации видела Маргарет Бауман, она была закутана в платок и с парой темных очков, хотя бы это мы знаем.
Льюис кивнул.
– Это был первоначальный план – и вероятно все было так, как я описал, Льюис; в противном случае было бы невозможно объяснить некоторые вещи – например, то, что Бауман написал жене письмо, которое обеспечивало обоим приличное алиби, если случится самое худшее. План был не плох – кроме одного самого важного. Бауман узнал очень много об Уилкинсе, но недостаточно много. Прежде всего он не знал, что Уилкинс начал приобретать все большее влияние на его жену, и что она стала настолько зависима от него как в сексуальном, так и в эмоциональном отношении, что в один прекрасный момент осознала, что предпочитает, чтобы именно ее супруг, Том Бауман, а не любовник исчез навсегда из ее жизни. Может быть, Баумана охватила такая мания мести, что она увидела, вероятно впервые, насколько он жестокий и нечестный человек. Но какой бы ни была причина, в одном мы можем быть уверены: