Мне вспомнились расцарапанные руки ее величества, и я уточнила:
— Саморазрушения в смысле самоубийства?
— Да, — холодно подтвердил Дэсмонд.
Обхватив плечи руками, невольно поежилась.
— Замерзла? — спросил лорд оттон Грэйд, расстегивая мундир. Отрицательно покачав головой, тихо призналась:
— Не ожидала… подобного.
— Никто не ожидал, — сняв мундир, Дэсмонд бросил его поверх моего платья. — Я распоряжусь об ужине. Предпочтения, пожелания?
Отрицательно покачав головой, я прошла к креслу возле камина, забралась в него с ногами, скинув туфельки. Все случившееся оказалось слишком ужасным для меня. Слишком.
Дэсмонд подошел, накинул мне на плечи плед, после чего покинул гостиную, чтобы вернуться буквально через несколько минут, а затем…
— Ваша светлость, что вы делаете? — воскликнула я, едва маг меня поднял.
— Я по поводу каждой мелочи должен отчитываться? — поинтересовался герцог, усаживаясь в кресло, только что занятое мной, и самым неприличным образом усаживая меня к себе на колени. — Ари, не сметь негодовать.
Мой возмущенный крик остался неозвученным.
Дэсмонд же заботливо укутал пледом, после чего обнял, прижимая к собственной груди.
— Еще вопросы имеются? — поинтересовался так, словно вовсе ничего не произошло.
— Сейчас сюда войдет прислуга! — напомнила, предпринимая попытку подняться.
С тяжелым вздохом, Дэсмонд сжал сильнее, уткнулся лицом в мои волосы и тихо пообещал:
— Едва кто-либо войдет, я накрою тебя арканом невидимости, чрезмерно благовоспитанное создание.
И поводов для возмущения у меня не осталось. Поерзав, заняла наиболее удобное и приличное положение и спросила:
— Что будет с императором и императрицей?
— Прежними? — правильно понял мой вопрос Дэсмонд.
— Да.
— Кассилия отказалась от магии, и сопроводила супруга в Корэнельский замок на севере.
— Отказалась от магии?!
— Она теперь не маг.
Немного поразмыслив, удивленно спросила:
— А куда делась ее сила?
— Вернулась к своему владельцу, — герцог скользнул губами по моему плечу. — Теперь мы сможем летать не только в грозу, мой ангел.
Сжавшись, из-за недопустимого прикосновения, я в первый миг не поняла смысла его слов, но после… Я настолько привыкла воспринимать лорда оттон Грэйда как опасного, чрезмерно сильного и властного лорда, что столь простая мысль, как ослабление его из-за проклятия не приходила мне в голову. Да и могло ли быть иначе, если герцог ни разу не продемонстрировал и намека на слабость? Если с самого начала он представлялся мне монстром, чудовищем с обезображенным лицом и еще более безобразной моралью. Отстранившись, я вгляделась в заинтересовавшегося моей реакцией супруга, изучая каждую его черточку.
Его густые черные брови, со складочкой меж ними, что указывало на склонность герцога часто хмуриться, и глубоко — посаженные сейчас совершенно синие глаза уроженца древнего Элетара, и нос идеально прямой формой выдающий принадлежность к одному из древних родов империи, после взглянула на высокие скулы, на которых даже в свете огня из камина был заметен морской загар, а остановился мой взгляд на четко очерченных плотно сомкнутых губах, которые казались каменными…
— Вы так пристально меня разглядываете, — заметил его светлость.
Понимая, что подобное внимание должно быть объяснено, откровенно призналась:
— Мне сложно представить, что высокомерный, надменный, властный, бескомпромиссный и взбешенный лорд, коим вы представились мне в момент нашей встречи, мог быть ослаблен чем-либо, столь фатальным как проклятие. Вы ни в коей мере не выглядели… слабым.
— Я не был слабым, — улыбнулся лорд оттон Грэйд, — даже в тот момент. Слабость в принципе не то удовольствие, которое я мог бы себе позволить.
— Духи ветра покинули бы вас? — вспомнив слова Янира, спросила я.
— Для военных моего ранга слабость как явление вообще не позволительна, — произнес Дэсмонд. — И я полагаю, нам обоим следует забыть обстоятельства первой встречи… — он помолчал и добавил: — А так же несколько последующих дней… И бракосочетание… И…
Герцог умолк, глядя на меня с каким-то странным выражением.
— А еще вы лишили меня сладкого, — улыбка на губах появилась как-то неожиданно.
— А вы швырялись пирожными в Ирека, — укорил герцог.
— Он это заслужил, — не то чтобы я не испытывала чувство стыда или смятения, но истина была на моей стороне.
— Хорошо, вернемся, пошвыряемся пирожными вместе, — неожиданно предложил Дэсмонд.
— Сколь любопытные планы на будущее, — улыбнулась я.
— У меня много планов на наше совместное будущее, — заверил меня лорд оттон Грэйд.
И данная фраза была произнесена таким тоном, от которого у меня запылали щеки.
Открылась дверь, вошла дворцовая прислуга, и не уделила нам ни грамма внимания.
— Они не видят, — объяснил герцог, — и не слышат, как я и обещал.
Я вновь устроила голову на его плече, рассеянно наблюдая за сервировкой стола, и прислушиваясь к биению сердца моего супруга.
Ощутив движение руки его светлости по спине, лишь улыбнулась и прижалась сильнее. В камине потрескивали дрова, горничные и официанты привычно и молча сервировали стол, за окном шумел ветер…
— Утром мы возвращаемся на юг, — сообщил лорд оттон Грэйд.
— Хорошо, — легко согласилась.
Но в тот же миг вспомнила, что утром герцог упомянул о том, что в столице находится мой отец.
— После того, как поговорим с лордом Уоторби, — словно прочитав мои мысли, пояснил Дэсмонд.
— Спасибо, — благодарность была искренней.
— Не стоит, — герцог начал медленно извлекать шпильки из моих волос, высвобождая локоны. — Мне и самому безумно любопытно познакомиться с человеком, у которого тебя столь виртуозно выкрал Ирек.
Полагаю, я должен увеличить выплаченную сумму как минимум в десять раз.
Возмущенно взглянула на супруга.
Улыбнувшись, он напомнил:
— Ангел мой, у тебя еще четверо сестер, без приданного их шансы выйти замуж крайне малы, как бы не убеждал лорд Уоторби Ирека в обратном.
Мне хотелось многое сказать, но Дэсмонд неожиданно добавил:
— Я чувствую себя обязанным человеку, у которого фактически украл дочь.
— Полагаю, извинений будет достаточно, — произнесла я.
— Сомневаюсь, — лорд оттон Грэйд коснулся моего лица, провел ладонью по щеке. — Искренне сомневаюсь. Как минимум, я обязан уже за одно то, что ты избавила меня от проклятия.
Внезапно я осознала, что не до конца разобралась с данным проклятием, и как бы ни был неуместен мой вопрос, я все же задала его:
— Проклятие исчезло после нашей первой брачной ночи. Соответствено, женившись на мне, вы избавились от него?
Дэсмонд улыбнулся. Это была грустная улыбка, в ней не было и намека на веселье, скорее какая-то затаенная печаль.
— Мое предположение не верно? — удивленно переспросила.
Отрицательно покачав головой, герцог пристально посмотрел мне в глаза, а затем очень тихо сказал:
— Вы даже не осознаете, как близок я был к насилию над вами в нашу первую брачную ночь, — его голос стал хриплым. — И я считал себя вправе поступить подобным образом — я пригрозил консумацией в случае вашего неповиновения в момент бракосочетания. Вы не повиновались. Я желал лишь напугать вас, заставить осознать всю серьезность неподчинения — вы меня оскорбили. Жестоко. Ваша непокорность, нахождение в моей полной власти, вызов, который бросался мне раз за разом, и при этом пьянящее, сводящее с ума юное тело — я намеревался… — Дэсмонд осекся.
Затем, вновь погладив меня по щеке, продолжил:
— Я не привык сдерживать ни свой характер, ни собственную ярость. Никогда и никоим образом, не ставил себя на место другого человека, в стремлении понять причину его поступков. Но увидев твои слезы в ту ночь, внезапно осознал, насколько страшно тебе должно было быть, мой ангел. Насколько чудовищно выгляжу в твоих глазах я. Я думал об этом стоя за дверью каюты и слыша твои рыдания. Я думал об этом всю ночь, разглядывая твое покрасневшее от слез лицо. А на утро, взглянув в зеркало, не узнал себя.
Мне оказалось неожиданно тяжело это слышать, как впрочем, и вспоминать о тех событиях. Отвернувшись, я все свое внимание уделила огню, постаравшись просто забыть. И даже отдавая себе отчет в том, как неуважительно это выглядит, я все же не сумела поступить иначе.
— Я так и думал — ты никогда этого не забудешь, — хрипло произнес лорд оттон Грэйд.
— Я постараюсь никогда не вспоминать, — признание было хоть и несколько грубым, но искренним.
Слуги завершили сервировку стола и бесшумно покинули гостиную, закрыв за собой двери.
В наступившей нарушаемой лишь треском дров в камине тишине, прозвучало тихое:
— Прости меня, мой ангел.
Я не сумела ничего сказать в ответ. Слов не было. Но и гнева или злости в отношении последнего представителя династии Грэйд в моей душе так же не нашлось — слишком большим ударом стала истинная суть матушки Иоланты и пережитое в монастыре.
Повернувшись к Дэсмонду, молча прижалась к нему, вновь возвращая голову на плечо его светлости. Герцог обнял, и некоторое время мы просидели, прислушиваясь к шуму ветра за окном.
— Ужин стынет, — напомнил лорд оттон Грэйд.
Вспомнив о снятом платье, подумала, что едва ли одета для трапезы, но все мысли об этом унеслись прочь, едва супруг обнял меня крепче.
За окном прогремел гром, вскоре начался дождь.
— Я голоден, — сообщил Дэсмонд, поднимаясь из кресла вместе со мной.
Но уже в следующее мгновение он неожиданно сел, все так же сжимая меня и глядя на двери.
Двери, что словно повинуясь его взгляду, распахнулись, являя нашим взорам императорскую чету — его величество Теодора, и императрицу Диану, которую он держал на руках.
— О, — обводя взглядом гостиную и не замечая нас, протянула ее величество, — их нет.
— Странно, — Теодор едва заметно покачивался. — Дэс голоден, далеко от накрытого стола он бы не ушел.