Он надеялся, что после гибели Марины Вейсмонт Совет наконец очнется и предпримет хоть что-то, но и эти чаяния развеялись как дым. Ладно Сопряжение, их даже Тварь не взволновала!
Все попытки поговорить с матерью ни к чему не привели. Остальные тоже загадочно молчали, словно он какой-нибудь карапуз, который клянчит леденец на палочке.
Илай выдвинул ящик стола и достал фотографию.
Марина широко улыбалась со снимка, желтое платье ярким пятном выделялось на фоне сумрачного дождливого дня.
Ему казалось, он любил ее, действительно любил. Но она умерла, и, быть может, только к лучшему, что он не успел сказать ей об этом.
– Уверена, что мы приехали куда нужно? – с сомнением в голосе уточнила Гвен. – Что-то это как-то…
Аттина оглядела крохотный магазинчик, защемившийся между двумя неказистыми домами из желто-коричневого камня.
– Зайдем – узнаем, – неуверенно произнесла Аттина.
Райден, как и предупреждал, остался караулить вишневый «мини».
Внутри магазинчика было тесно, полки были завалены всем тем, что могло понадобиться обывателю двадцать четыре часа в сутки: пиво, шоколадки, влажные салфетки, несъедобного вида бутерброды по соседству со вчерашними газетами.
– Добрый вечер. – Аттина робко взглянула на тучного мужчину за прилавком. – Нам нужен Юлиан. Юлиан Барлоу. Где мы можем…
– За магазином посмотрите. – Разговорчивостью мужчина, очевидно, не отличался. Вежливостью, судя по тону, тоже.
– Да он совсем не прячется, – заметила Гвен. Девушки поспешно обогнули соседнее здание. – Либо же искренне считает, что здесь нам не придет в голову его искать.
В полутемном грязном проулке невысокий щуплый парень грузил ящики в кузов видавшего виды грузовичка.
– Привет! – осторожно поздоровалась Аттина.
Никакой реакции.
– Юлиан?
Молчание.
Девушки переглянулись.
– Это и есть Юлиан? – с насмешливым презрением уточнила Гвен. – Наследник семьи Барлоу? Серьезно, что ли?!
Аттина дернула плечом, настороженно разглядывая парня.
Услышав нелестную характеристику, он замер с ящиком в руках, но продолжил работу как ни в чем не бывало.
– Кажется, он ко всему прочему еще и глухой, – продолжила Гвен, воинственно поглядывая на недружелюбную спину.
– Подожди. – Аттина положила руку на локоть подруги. – Юлиан. У нас всего один вопрос… Моя сестра погибла и…
Парень обернулся. Мешковатый рабочий комбинезон только подчеркивал его худобу, а низко надвинутая на лоб кепка мешала разглядеть лицо.
– Мы пришли поговорить, – терпеливо повторила Аттина. – Ты знаешь, кто мы?
– Несложно догадаться. – Парень развернулся и прошел внутрь подсобки магазинчика.
Не понимая, что конкретно им нужно делать, девушки нерешительно двинулись за ним следом.
– Хотите поговорить – разговаривайте, – грубо разрешил Юлиан.
Боковая стена подсобки была заставлена от пола до потолка. Между пачек с кофе одиноко торчала дверная ручка. Юлиан повернул ее и толкнул дверь. За ней оказалась комната, заставленная ящиками и коробками. На крохотном пятачке в центре стоял стул. Над ним висела лампочка без абажура.
Гвен стиснула зубы, жалея, что нельзя высказать все, что вертелось на языке.
Сквозь небольшое окошко под самой крышей крохотное помещение освещал солнечный свет. Юлиан невозмутимо снял кепку и повесил на крючок, следующей стала грязная куртка. Под ней оказалась скромная черная майка. Он небрежно стянул ее через голову и наконец обернулся к ним.
Высокие скулы, аристократичный нос, острый подбородок… Красоту этого лица не портила даже синева, залегшая под глазами. Темные брови были сурово сдвинуты, волосы едва заметно вились, падая на лоб тяжелыми прядями.
Сухие мышцы рук, демонстративно скрещенных на обнаженной груди, эффектно подсвечивались лучами заходящего солнца.
Выглядел он лет на двадцать, хотя, если судить по найденным Мариной сведениям, ему было не меньше двадцати шести.
Аттина разглядывала Юлиана с вежливым интересом. Гвен, едва окинув его взглядом, вздернула подбородок и демонстративно отвернулась.
– Меня зовут Аттина. Аттина Вейсмонт…
– Я знаю, кто ты, – перебил Юлиан. – Твоя сестра приходила сюда. Вы с ней похожи.
Аттина на мгновение растерялась. Еще никто не говорил, что они с Мариной похожи. Ее сестра была натуральной блондинкой, она – рыжей. Марина ярко красилась, носила мини-юбки, лихо водила машину. Аттина же предпочитала сдержанный макияж и девчачьи платьица, а садясь за руль, вечно уступала всем дорогу, да так, что иногда и вовсе не могла сдвинуться с места.
– Должен тебя предупредить, о чем бы ты ни попросила – точно нет, – насмешливо напомнил о своем существовании Юлиан Барлоу. – Я не собираюсь становиться частью Круга. Погоня за этими сказками о Сопряжении Миров уничтожила мою семью. Реальная жизнь – она здесь.
– В убогой подсобке круглосуточного магазина? – презрительно поинтересовалась Гвен.
– Разумеется, принцесса Коллингвуд. – Юлиан развернулся к ней, во взгляде его плескалась ненависть. – Такая жизнь, очевидно, ниже твоего достоинства. Папочка с мамочкой оплатили Кембридж и вещички из бутика. А кто ты без них? Просто беловолосая кукла с рыбьим хвостом.
– Ах ты!..
Гвен замахнулась для пощечины, но Аттина недвусмысленно загородила собой Юлиана.
– Дай мне с ним поговорить, пожалуйста.
Под ее отчаянным взглядом Гвен фыркнула и демонстративно вышла за дверь.
– Мою сестру убили, – тихо произнесла Аттина. – Кому, как не тебе, знать, что такое терять близких. Марина хотела собрать Круг, она приходила к тебе. Я должна знать, о чем вы говорили!
– Я сказал ей то же самое, что собираюсь повторить и тебе: катитесь в Про́клятое озеро! Даже не думал, что она настолько точно исполнит мое пожелание. – Юлиан невозмутимо потянулся за рубашкой.
Аттина невольно порадовалась, что Гвен вышла. Даже у нее дыхание перехватило от злости, подруга и вовсе бы кинулась на Барлоу с кулаками.
– Я надеюсь, ты передумаешь, – только и сказала она.
– Ну что, не стал Барлоу тебя слушать? – поинтересовался Райден, распахивая перед Аттиной дверь вишневого «Мини Купера».
Младшая Вейсмонт только расстроенно покачала головой и забралась через пассажирскую дверь на заднее сиденье.
– И как такой, как он, может быть одним из нас? В голове не укладывается! – Гвен все еще кипела от злости. – Наглый, хамоватый… Назвал Сопряжение Миров сказками! Похоже, он и магией-то не владеет.
– Если бы ты пошел с нами, может быть, и смог его убедить, – осторожно произнесла Аттина, глядя, как Райден заводит машину.
– Ну нет. Дэвисы всегда были на стороне Коллингвудов в их разборках с Барлоу. Если увидит меня или Илая – взбесится окончательно. Честно говоря, – Райден обернулся, – я надеялся, что ты сможешь его убедить.
– И что теперь делать? – жалобно спросила Аттина.
– Что-нибудь придумаем, – оптимистично предположил наследник семьи Дэвис и, обернувшись, взъерошил рыжие волосы Аттины. – Выше нос. Еще остался шантаж, подкуп… соблазнение… – Он сделал многозначительную паузу. – Гвен, не хочешь попытать счастья? Хотя… о чем это я, ты голых парней только в кино и видела.
Возмущенно порозовевшая подруга от души треснула Райдена по плечу.
– Ай, валькирия[14], полегче!
– А почему ты Аттине не предлагаешь?!
– Ну это же ты как ошпаренная выскочила из переулка. Значит, контакт есть!
– Не вижу логики!
Аттина тихонько смеялась на заднем сиденье, прислушиваясь к перепалке друзей. Но напряженный взгляд Юлиана Барлоу из-под сурово сдвинутых бровей все не шел у нее из головы. Так смотрят люди отчаявшиеся. Какие бы ужасные вещи он ни говорил, она откуда-то знала: Юлиан нуждается в Круге так же, как и они нуждались в нем.
Глава 4Начало трансформации
Мы расположились в саду. Вечерело. Со всех сторон лился красноватый свет заходящего солнца, окутывая кусты и деревья, витиеватые опоры беседки, стол, посуду и точеную фигуру принцессы, которая сидела напротив.
Я умиротворенно наслаждалась пасторальным пейзажем, хотя прежде меня куда больше восхитил бы сервиз. Хозяйка замка при последней встрече окрестила его «простым и милым». Она выразила мнение, что отечественную промышленность следует поощрять, и посетовала, что сервиз немного устарел – ему уже не меньше года. По ее мнению, с тех пор производство ушло далеко вперед. Когда она в последний раз была в Лондоне, видела несколько чудесных образчиков.
Ее дочь относилась к подобным разговорам с глубоким безразличием. Ведь, по правде сказать, чай, поданный в стаффордской глине или дрезденской, ничуть не различался на вкус.
Наша вынужденная дружба с принцессой настораживающе крепла с каждым днем. Мы звали друг друга по имени, гуляли под руку и были практически неразлучны. Если дождливое утро лишало нас каких бы то ни было развлечений на свежем воздухе, мы, закрывшись в комнате, читали роман или занимались рукоделием.
– Ты веришь в Богов?
Вопрос прозвучал до того неожиданно, что я несколько минут собиралась с ответом.
– Ты хотела сказать – в Бога? – любезно переспросила я.
– Ну да, в Бога, – одними губами улыбнулась «подруга».
Я была добропорядочной христианкой каждое воскресенье в церкви и чуть менее добропорядочной в остальные дни.
– Не больше и не меньше остальных.
– А если бы тебе выпала возможность зачать ребенка от Бога?
Едва не облившись, я поспешно отодвинула чашку с чаем.
Неужели я попала к фанатикам, которые пускают кровь юным девам в погоне за вечной молодостью и прочей ерундой? Читала что-то подобное в прошлом месяце в лондонской газете. Впрочем, если им нужна именно невинная девица – тут бы их ждало некоторое разочарование.